Часть 1.
О Ламбере де Герэне
А. М. Шарымов

   Здесь он был пойман российским министром Литом 15 апреля 1711 года, но успел уйти и скрыться в Ливорне.
   Из сего города прислал он к государю от 6 июля 1715 года письмо, в котором "изъясняясь о своих важных оказанных России услугах и о получении за оныя ордена Св. Андрея, извинялся, что он, избегая злобы и ненависти грозивших ему российских бояр, уехал из России, и просил государя паки принять его в свою службу", - но требование сие оставлено без ответа».
   Под знаком (*) Бантыш-Каменский сделал сноску:
   «Между тем имея ссору с голландским капитаном Памберком 19 августа 1702 года, заколол его в Москве.
   Но как, по свидетельству бывших тогда в той компании почтенных особ, признан невинным, то государь, учинив ему за сие выговор, простил его».
1
   Замечу, что сноска эта не точна: дуэль с Питером ван Памбургом произошла у Ламбера не в Москве, а на пути из Архангельска (куда оба они ездили в свите царя) к Ладожскому озеру.
   Напомню, что Петр писал об этом инциденте 10 сентября 1702 года с реки Свири в Воронеж Федору Матвеевичу Апраксину:

   «Господин Памберх на пристани Нюхчи от генерала инженера Ламберта заколот до смерти, которой он сам был виною (о чем, чаю, вам не безъизвестно)». 2
   Судя по всему, то была пора, когда Петр и Меншиков благоволили к Ламберу и за его веселый, порою, может, и шутовской нрав, столь любезный царю у его приближенных, и за его сугубо деловые качества.
   Два факта подтверждают это.
   Во-первых, письмо Петра Васильевича Постникова - одного из образованнейших людей той поры, доктора философии и медицины, близкого и к Петру, и к его виднейшему сподвижнику, главе Посольского приказа Федору Алексеевичу Головину, которому Постников сообщал 15 декабря 1702 года из Лондона:

   «Перед отъездом моим за недолго из Архангелския пристани имел я честь восприять грамматку руки его величествиа, положенную в грамматке вашея велиести; в том жде пакете и от господина генерала инженера Ламберта писмо было ко мне; в 14 день се(н)тября писанный в Ладоге сей пакет.
   Его величествие изволил в писании своем повелеть мне инструменты, господином Ламбертом описанныя в его грамматке, купить про себе, которое со всяким прилежанием исполню.
   Но господин Ламберт еще пишет ко мне купить в Париже и прислать к Москве сия последующия вещи:
   две перемены платья, изрядно и сколко мощно богато шитыя, единое на сукне порфироваго цвета и другое инаго коего цвета про его величества;
   другие два платья про Александра Даниловича;
   великую епанчю из сукна скарлатнаго венецийскаго про его величествие, по краем шитую шириною единыя ноги, подбитую зеленым бархатом;
   такую жде другую епанчю про Александра Даниловича;
   десять чинов, снисть звезд, святаго Андреа, шитых, которые пришиваются на епанчах господ рицерей, величиною и таким образом, каким оныя Святаго Духа (перваго во Франции кавалерства), - зде и начертанную господин Ламберт звезду прислал ко мне, изображающуюся крестом лазоревосиним, на орле златом разпространенным, венцем империалским выжемчюженным, яко у блазонистов
3 называется, и лучами златыми и сребренными;
   три перуки
4 с узлами светлорусаго цвета про его величествие и две белыя про Александра Даниловича.
   О покупке сих вещей ни от его величествиа, ни от вас <не> имею указу; сего ради изволите отписать ко мне: покупать ли сия вещи или не покупать в Парижю».
5
   Как видим, Ламбер, вкусу которого царь и Меншиков, видимо, доверяли, заботился и о гардеробе своих патронов, и о предметах туалета - модных париках.
   Такие поручения, конечно, только прибавляли кредита их исполнителю.
   Кроме того, Ламбер умел, видимо, в нужный момент и просто позабавить своих покровителей.
   Об этом свидетельствует фраза из письма цесарского резидента Плейера, который в 1703 году доносил в Вену о Ламбере: 6

   «Свои деловые обязанности он выполняет хорошо, однако иногда разыгрывает придворного шута. Он был удостоен рыцарского ордена Св. Андрея». 7
   Дополню эти документальные сообщения еще двумя - документальными же, архивными - справками.
   Бантыш-Каменский не случайно оговорил в титуле книги об андреевских кавалерах, что ее факты заимствованы из орденских и церемониальных дел, министерских реляций, бумаг и книг, храняшихея в Московском архиве Коллегии иностранных дел.
   В Москве, в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), действительно находилось некогда дело № 18, содержавшее следующие бумаги:

   «Въезд в Россию по учиненному в Польше с послом князем Долгоруковым договору инженерного генерала Ламберта Девгерена с товарищи для определения их в российскую службу»,
   «Два дела следствия о заколотом им голландском капитане Памбурге»,
   «Письма его Ламберта к государю и к министрам по уходе его (1706 года) в Польшу»,
   «Следственное дело об укрывательстве его в Берлине».
8
   Однако никакими другими архивными данными я эти сведения сопроводить не могу. Все эти бумаги из «Дел о выезде иностранцев в Россию 1701 года» в РГАДА «отсутствуют по ревизии 1938 года» (помета от 16 мая 1947 года).
   Кому понадобилось изымать или куда-то перемещать эти архивные документы, мы, наверное, сегодня уже не узнаем. Это, конечно, жаль: из них - как из процитированного выше письма Петра Постникова - можно было бы почерпнуть немало интересных подробностей жизни той поры. Важно, что Бантыш-Каменский их видел - и успел поведать о них в своем сочинении о кавалерах первых российских орденов.
   Правда, в том же РГАДА я все же отыскал не упоминаемое Бантыш-Каменским и впервые публикуемое здесь письмо Ламбера царю, посланное в мае 1706 года из Данцига. 9

   «Если мне придется отправиться во Францию, не получив никакого ответа, это не помешает, государь, тому, чтобы я вернулся со множеством первоклассных офицеров.
   Мне не остается ничего более, государь, как уверить Ваше миропомазанное величество в том, что Ламбер является самым преданным из тех, кто служит вам, и обещает быть таковым до самой смерти, и посему я буду вечно и сверх того служить Вашему миропомазанному величеству.
   Остаюсь, государь, вашим всенижайшим и всепокорнейшим слугой -
   Генерал Ламбер.
   В Данциге, 12 мая 1706 года».
10
   Есть в этом фонде и другие послания Ламбера, написанные не по-французски, как вышеприведенное, а на так называемом «слободском» языке, то есть, по-видимому, по-русски, но латинскими буквами (как писал Петру, скажем, Франц Лефорт).
   Смысл их, однако, темен - и я тут их не привожу.

   К этому считаю нужным добавить и другое любопытное литературное сочинение (его вернее всего можно назвать памфлетом), опубликованное в четвертом томе журнала «Русский вестник» за 1841 год. Называется оно «Разговор между трех приятелей, сошедшихся в одном огороде, а именно Менарда, Таландра и Варемунда».
   Время написания этого памфлета можно определить но двум датам. Первая - май 1726 года, когда кавалером ордена Александра Невского стал вице-адмирал Питер Сиверс - и факт награждения был в «Разговоре...» зафиксирован. С другой стороны, это - март 1727 года, ибо в марте умер барон Людвиг Николай Алларт, называемый в памфлете еще здравствующим. Очевидно, «Разговор...» создан в промежутке между маем 1726 и мартом 1727 года.
   В сопутствующей публикации редакционной сноске сказано:

   «Кроме литературного достоинства, ибо представляет образчик новой письменности русской в начале XVIII века, нам особенно важно сие сочинение как исторический документ (курсив мой. —А. Ш.). Должно полагать, что он был сочинен по воле правительства, которое хотело неофициально опровергнуть клеветы и ложные слухи о России, распространяемые людьми злонамеренными за границею. Подробности драгоценны. <...> Мы не изменили ничего в слоге и заменили только правописание сочинителя нынешним. Р. Р. В.». 11
   Теперь - о существе разговора трех приятелей.
   Неизвестный автор памфлета сообщает, что они сошлись для того, чтобы послушать рассказы Варемунда. Тот три десятка лет служил при российском дворе - и сообщает теперь друзьям разнообразные сведения (как положительные, так и негативные) о различных иностранцах, прошедших за эти три десятилетия перед его глазами.
   Есть среди этих иностранцев и тот, что интересует сейчас нас с вами - то есть инженер-генерал Жозеф Гаспар Ламберт де Герэн, которого Варемунд называет, в соответствии с правилами тогдашнего произношения, «Ламберотом».
   И вот автор приводит такой диалог Таландра и Варемунда (помимо определенной тематической выборки из их разговора я еще - для удобства восприятия при чтении - разбиваю этот текст на абзацы):

   «Тал<андр>. <...> Из знатных особ слышал я многие жалобы... от генерала инженера Ламберта, французской нации, который объявлял о себе, что был в высокой милости Е. и. в. 12 и пожалован кавалериею св. апостола Андрея, но потом от гонения командующих генералов и от худого трактамента (договора. - А. Ш.) из оной отлучиться принужден, не получа заслуженного своего жалованья, и прочая. <...>
   Вар<емунд>. <...> Что принадлежит о разглашенных жалобах или наипаче ложных клеветах француза Ламберта, бывшаго в службе Е. и. в. Всероссийского генерал-инженером, и ежели честной совет разсудит его поступки, то признает его не токмо за безчестнаго, но и виселицы достойнаго, ибо сей человек назвался искуснейшим инженером, показал некоторые фальшивые абшиты (рекомендации. -А. Ш.), удостоился принят быть в службу Е. и. в. от посла Е. в., обретающегося тогда при дворе Е<го> кор<олевского> вел<ичества> польскаго, после потерянной баталии при первой Нарвской осаде (тогда крайняя нужда во всяких офицерах и оных инженерах была) и по приезде своем принят от Е. и. в. зело милостиво и награжден не малым Е. в. жалованьем, и определен генерал-инженером, который числился рангом младшаго полковника.
   И присутствовал оный Ламберт при походе Е. в. Архангельском, где начата делать на приходе корабельном на протоке Новой Двинке фортеция;
13 но при том он Ламберт показал малое свое искусство в фортификации, но более явился быть искусен в рисовании всяких планов и фигур, как после и явилось, что он добрый маляр (рисовальщик, чертежник, художник. - А. Ш.), а не инженер был. <...>
   Но он в пути показал пробу своего предательного нрава: ибо того капитан-командора голландской нации, именуемаго Панбурх, с которым он от Архангелогородской пристани переехал на корабле и от которого был весьма приятельски и конфидентно трактован, вышед на берег наедине в лесу заколол шпагою до смерти, и понеже при том никого свидетелей не было, и тако он с присягою объявил, будто он Панбурх его нападением своим наглым с обнаженною шпагою принудил против себя оборониться, и когда будто он шпагу свою против его уставил, то будто сам он насунувся прокололся.
   И понеже потребность его персоны в помянутой осаде в том ему помогла, и тако та присяга вместо свидетельства принята в его оправдание и он по нескольком времени от ареста освобожден и к осаде оной фортеции употреблен, при которой мало своего искусства показать мог, ибо оная фортеция о средине реки Невы на острову обретается и по старой манере не регулярно построена; и тако одною ситуациею оборонена была. И для того оную без многих апрошей (зигзагообразных рвов для подхода к крепости. - А. Ш), сделав батареи и кесели (кетели, мортирные батареи. - А.Ш.) на берегу той реки, по учинению некоторых брешей атаковало российское войско штурмом на лодках и тем принужден гарнизон на акорд здаться.
   В ту ж кампанию атакована шведская фортеция Нишанц (Ниеншанц. - A.Ш.), такожде слабой фортификации, при которой он мало же искуства показал, ибо оная по десяти часной стрельбе пушечной на акорде же сдалась».

   Прерву ненадолго цитирование «Разговора...».
   Дело в том, что последние абзацы содержат неточности. Пepвая: Нотэборг был взят 11 ноября 1702 года, а вот Ниеншанц пал не «в ту ж кампанию», а, как мы знаем, 1 мая 1703 года. Вторая: и под Нотэборгом, и под Ниеншанцем Ламбер осадные работы вел; они зафиксированы и на гравюре Адриана Схонебека «План и вид осады Шлюссельбурга» 1703 года (апроши ясно видны и справа и слева от построенных на краю мыса батарей), и в макаровском «Журнале, или Поденной записке...»:
«Того же числа <26 апреля 1703 года> в ночи генерал инженер Ламберт с командированною пехотою апроши зачал делать в ближнем разстоянии у города, а именно в 30 саженях, которому неприятели из города непрестанною пушечною стрельбою докучали, однако ж без великого вреда». 14
   Как видим, работа зафиксирована честная и достаточно смелая. Если бы Ламбер работал так плохо, как говорит автор «Разговора...», то царь Петр, редактировавший «Журнал...» много лет спустя после взятия Ниеншанца, не оставил бы имя француза в «Гистории Свейской войны».
   Вернемся теперь к «Разговору...»:

   «Но когда Е. в. пониже той крепости на реке Неве восхотел заложить нынешнюю резиденцию Санктпетербурга, и того ради требовал от него Ламберта и от других в службе обретающихся инженеров к этой фортеции потребных планов или чертежей, то при том случае он Ламберт <так> неискусство свое показал, что подобной его план от Е. в. меньше всех других апробован и одного инженера Киршенштейна план к тому принят, и то дело оному инженеру вручить изволил.
   И потом оной Ламберт при войсках Е. в. в Польше обретался; но когда король шведский к российскому войску, в Гродне стоящему, приблизился, то он от страха или ради измены оставя свой пост, при котором он, яко генерал-инженер, при укреплении траншемента употреблен был, без позволения и ведома главных своих командиров, бывшаго тогда в службе Е. и. в. генерал-фельдмаршала аншефа его светлости князя Меншикова
15 от войска Е. в. яко дезертир отлучился и потом никогда не возвратился; но приехав в Голландию, разглашал о себе ложно, будто послан за некоторыми Е. в. комиссиями и фальшиво надел на себя ленту голубую с орденом кавалерии св. апостола Андрея, объявляя ложно, будто ему тот орден от Е. и. в. пожалован, чего никогда не было».
   Сделаем еще одно отступление.
Как видим, автор памфлета отрицает факт получения Ламбером ордена Андрея Первозванного. Это неправомерно. Конечно, не стоит забывать, что памфлет есть памфлет, к тому же - несущий «идеологическую нагрузку» полного развенчания человека, обманувшего доверие и дружбу царя. Однако орден-то Ламбер получил - и, видимо, за дело. Новодвинскую крепость проектировать было некому, помимо Ламбера и самого Петра (если бы это сделал сам Петр, то об этом наверняка сохранились бы хоть какие-то упоминания). О работе Ламбера при осаде Нотэборга и Ниеншанца я писал выше. Свидетельство Бантыш-Каменского о поднесении Ламбером царю «чертежа своего расположения», касающегося начальной Санкт-Петербургской фортеции, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Так что француз - при его умении находить пути к сердцам людей - имел основания и возможность просить царя, чтобы тот наградил его «рыцарским орденом», - и 1 октября 1703 года получил его.
   Правда, позже Шафиров действительно предписал Ламберу «не дерзать носить» сей знак отличия, а в апреле 1711 года орден с француза действительно сняли, арестовав его в Берлине по представлению российского посла Альбрехта фон-дер-Литта.
   Однако все это лишь подтверждает, что орден Андрея Первозванного у Ламбера имелся. Так что автор памфлета четверть века спустя обвинял инженера в самовольном ношении его совершенно необоснованно. Будем иметь последнее в виду, продолжая цитировать рассказ этого автора о дальнейших злоключениях Ламбера.

   «И потом с такими же ложными объявлениями явился и во Франции, - и искал во оных обоих государствах у Е. и. в. министров выманить денег на те затеянные комиссии.
   Но когда не мог в том своем обмане получить успеху, но наипаче от оных министров признан за обманщика и что фальшиво орден Е. и. в. носил и в том его обличили и публиковали о тех его плутовских поступках и уходе от войска, и тогда оной Ламберт во отмщение начал всякия лживыя разглашать клеветы на своих командиров войска Е. и. в., будто бы от оных ему всякие обиды учинены и жалованье удержано, от чего будто он принужден из службы Е. и. в. отлучиться.
   И потом он Ламберт, не сыскав при европейских христианских дворах никакого благополучия, поехал в Константинополь и адресовался тамо к французскому послу, господину Дезалеру, и искал чрез него у Порты получить службу, предъявляя о себе многие лживые хвастовства о искустве своем в инженерстве, також будто он места около Азова и Черкаскаго, и прочия знает, и подавал туркам проекты, как можно с Российскою империею способно воевать, возбуждая к тому Порту; но понеже те его ложныя возбуждения осторожностью тогда обретающихся министров Е. и. в. Всероссийскаго уничтожены, то он Ламберт обратился паки к своим обыкновенным обманам и хотел выманить у оных российских министров некоторую сумму денег, подсылая к ним с предложением, будто он желает паки ехать в Е. и. в. службу; но когда ему <было> объявлено, что ежели он сыщет способ занять столько денег, сколько на тот вояж ему будет потребно, то они поручатся и обещают заплатить в то время, как они получат ведомость, что он доехал в границу Е. и. в; но он, признав, что он обмануть не может, в том отрекся и потом помянутые Е. и. в. министры его при многих чужестранных европейских народов тамо присутствующих министров служителях его Ламберта изобличили о всех его вышеупомянутых плутовствах и побеге от войск Е. и. в. и фальшивом ношении ордена, так что он подлыжно будучи, не мог ответствовать, и как о том французскому послу господину Дезалеру от присутствующих при том случае людей то объявлено, принужден оной его отлучить, яко безчестнаго человека, от двора и стола своего, и потом отослать в Смирну с определением, дабы его отправили в христианския земли.
   И по сему изволите, мои приятели, разсудить, можно ли на такого бесчестнаго человека, и обманщика и дезертера, слова и внушения, которыя он для прикрытия своих мерзких поступков о службе Е. и. в. разглашал, иметь рефлексию и оным верить!»
16
   Не исключено, что все эти чрезвычайно подробные сведения автор памфлета получил непосредственно от российского посла в Турции той поры Петра Андреевича Толстого, который в течение четырех лет общался с французским послом маркизом Дезальером, чинившим России немалые козни (падение Толстого началось с апреля 1727 года, а «Разговор...» написан к марту, - можно предположить, что именно «первоисточничество» Толстого было причиной неизвестности памфлета современникам).
   Итак, Ламбер писал в 1715 году Петру, прося принять обратно на службу, уже вернувшись в Ливорно из своего «турецкого вояжа».
   Насколько он был при этом искренен, можно судить по его посланию 1717 года к герцогу Орлеанскому:

   «Я весьма счастлив, что мне удалось целым и невредимым выбраться из пределов владений этого государя и очутиться в самом цветущем королевстве вселенной, где сухой хлеб да вода стоят всей Московии...». 17
   Это письмо - последнее известное нам в эпистолярном наследии французского инженера Ламбера - строителя, художника, искателя даров Фортуны и сочинителя.

   Что до его наследия инженерного и картографического, то в собрании рукописных карт БАН есть как минимум один чертеж, достоверно ему принадлежащий. Это - чертеж № 288: «План местности с дорогой между Гродно и Тикоцином (Тикашиным)». На обороте плана Ламбер прямо назван его автором. 18
   В описании этого плана сказано:

   «В каталоге "Кабинетных" карт, составленном в 1735 г. в Географическом бюро, под условными знаками '"5В" и "5С" значатся два плана под названием "Околичныя места городов Гродни и Тикошина чрез Ламберта", но план под знаком "5С" в настоящее время не найден». 19
   Последнее утверждение авторов не совсем основательно.
   Они действительно не отыскали план «5С». Однако в их же «Историческом очерке...» приведены данные о чертеже под № 286 - он изображает ту же местность между Гродно и Гикоцином, но в каталоге значится почему-то безымянным. Хотя стоило положить оба плана рядом - и их сходство стало бы очевидным: одна и та же манера рисунка, одни и те же картографические приемы. А главное - одна и та же «роза ветров» - уникальная и ни на одном из других планов не повторяющаяся.
   Эта «роза ветров» - своего рода «визитная карточка» Ламбера, которую он рисовал на завершенных планах. 20
   Из сохранившихся же планов Санкт-Петербургской крепости Ламберу можно было бы приписать (правда, с некоторым сомнением), пожалуй, только один: № 137.
   Он снабжен таким описанием:

   «План Петербургской крепости. Контурный план тушью. Обозначений нет. Масштаб в саженях (Toyses de Russie). 29 х 41 (обрезано неровно)». 21
   На плане обозначен лишь один равелин. Указан канал, который не часто встречается на самых ранних планах. Как и чертеж № 288, этот тоже обведен аккуратной двойной рамочкой. Очень схожи на обоих планах начертания букв «Т» и «R», а также характерные хвостики у «g» и «у». Схожи они, к слову, и с немногими сохранившимися в РГАДА подлинниками писем Ламбера к царю Петру. 22 Однако в написании цифр есть разнобой.
   Отсюда (как и от непривычного написания слова «Toyses» вместо более принятого в то время «Toises») - сомнения.
   Принадлежность руке Ламбера обнаруживают еще два чертежа с той же «визитной карточкой» - неповторимой «розой ветров». Это чертежи № 146 и 153. 23
   На чертеже № 153 можно отметить и характерные «аксонометрические» масштабные линейки.
   «Беда» лишь в том, что на этих чертежах изображена не Санкт-Петербургская, а Шлиссельбургская крепость, что, впрочем, доказывает работу француза над ее переустройством.
   Что же до планов фортеции Санкт-Питербурх, то в РО БАН я, по крайней мере, чертежей, бесспорно принадлежащих Ламберу, не обнаружил, несмотря на то, что данные и Бантыш-Каменского, и памфлета «Разговор трех друзей...» показывают, что Ламбер, видимо, такие планы все же составлял.





1 Бантыш-Каменский Д. Н. Историческое собрание списков кавалерам четырех российских императорских орденов; Св. апостола Андрея Первозванного, Св. великомученицы Екатерины, Св. благоверного великого князя Александра Невского и Св. Анны, с самого учреждения оного до установления в 1797 году Орденского капитула; с приложением старых статутов первых двух орденов и ордена Св. Анны; с означением кончины некоторых кавалеров, и с присовокуплением, для удобнейшаго приискания, алфавита фамилиям упоминаемых здесь кавалеров, заимствованное из орденских и церемониальных дел, жалованных на чины и достоинства грамот, министерских реляций, С.-Петербургских и Московских ведомостей, а также и из других бумаг и книг, в Московском Коллегии иностранных дел архиве хранящихся, Дмитрием Бантыш-Каменским. М., 1814. С. 66-67.

2 Письма и бумаги императора Петра Великого. СПб.. 1889. Т. 2: 1702—1703. С. 84.

3 Геральдистов (от франц. «blasonne» - «обладающий гербом, аристократический»).

4 Имеются в виду парики. Между прочим, это письмо Постникова опровергает уверенность многих историков в том, что Петр I якобы не носил париков. К примеру, гравированный портрет царя Петра работы Адриана Схонебека подтверждает, что царь в пору своего тридцатилетия париков отнюдь не чуждался.

5 Письма и бумаги Петра Великого... С. 400-401.

6 Ниже я процитирую другие фрагменты этого письма, создающие более привлекательный образ французского инженера.

7 Плейер О. А. Донесения в Вену // Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. Т. 4. Ч. 2. СПб., 1863. Приложение VI. Перевод отрывка мой. - А. Ш.

8 РГАДА, ф. 150 (Дела о выезде иностранцев в Россию. 1701 г.), on. 1, д. 18.

9 Напомню, что 24 марта 1706 года, ввиду угрозы нападения шведов под командованием самого короля Карла XII (которого с 1700 года, после нарвского разгрома, царь все еще очень опасался), русская армия покинула Гродню. Благодаря талантливо разработанному плану Петра I, армия удачно и вовремя, опередив Карла, навела мост через Неман и вышла из шведской блокады, что, как казалось поначалу, сделать было просто невозможно. Значит, Ламбер остался в марте в Гродне, откуда, не будучи, видимо, интернирован как подданный дружественной шведам Франции, отправился вскоре на балтийское побережье, решив на всякий случай не порывать и с Петром.

10 РГАДА, Ф- 9, отд. 2. ел. хр. 5, л. 337.

11 Разговор между трех приятелей, сошедшихся в одном огороде, а именно: Менарда, Таландра и Варемунда // Русский вестник. 1841. Кн. 11-12. С. 303.
   Буквы «Р. Р. В.» означают «Редакция Русского вестника»; журнал выходил в Петербурге в 1841 - 1844 годах и редактировался Николаем Ивановичем Гречем и Николаем Алексеевичем Полевым.

12 «Е. и. в» - «Его императорское величество»; анахронизм, ибо в ту пору Петр I императором еще не был.

13 Крепость так и называлась - Новодвинской.

14 Журнал, или Поденная записка блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великого с 1698 года, даже до заключения Нейштатского мира. СПб., 1770. Ч. I. С. 62.

15 Напомню: тогда, в первой половине 1706 года, Меншиков не был еще светлейшим князем, а чин носил пехотного генерал-поручика и генерала нал всей кавалерией.

16 Разговор... С. 319, 323-327.

17 Цит. по: Валишевский К. Полное собрание сочинений: В 5 т. М., 1911. Т. 3. С. 113.

18 Рукописный отдел Библиотеки Российской Академии наук (далее РО БАН). Собрание рукописных карт. Ед. хр. № 288.

19 Мурзанова Л. Н., Покровская В Ф., Боброва Е. И. Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела Библиотеки Академии наук. Карты, планы, чертежи, рисунки и гравюры собрания Петра I. M; Л., 1961. Т. 2. С. 192.

20 РО БАН. Собрание рукописных карг. Ед. хр. № 286.

21 Мурзанова М. Н. и др. Указ. соч. С. 70; реквизиты плана: РО БАН. Собрание иностранных рукописей. F 266, т. 3, л. 14, чертеж № 137.

22 РГАДА, ф. 9, отд. 2, ед. хр. 5, л. 100 (письмо, написанное на «слободском» языке).

23 РО БАН. Собрание иностранных рукописей. F 266, т. 3, л. 21, 28.



Часть 3.
Hosted by uCoz