Забавная Библия. Часть 3.
Лео Таксиль
Оглавление:
ГЛАВА 34. Последние дни и присноблаженная кончина святого царя Давида.
ГЛАВА 35. Богомудрое царствование его величества Соломона.
ГЛАВА 36. Наивысшее выражение билейской мудрости.
ГЛАВА 37. Священная история царей израильских и иудейских.
ГЛАВА 38. Воинственные подвиги пророка-громовержца Илии.
ГЛАВА 39. Сверхчудесное житие святого пророка елисея и конец царства израильского.
ГЛАВА 40. Конец царства иудейского.
ГЛАВА 41. Священные романические истории "Товит" и "Иудифь".
ГЛАВА 42. Пророк даниил и его священные мемуары
ГЛАВА 43. Еще и еще "пророки" и их "чудеса"
ГЛАВА 44. Иже во святых отцы - многострадальный Иов и Иона
ГЛАВА 45. Доблестные братья Маккавеи
* * *
ГЛАВА 34. Последние дни и присноблаженная кончина святого царя Давида
"Был голод на земле во дни Давида три года, год за годом. И вопросил Давид господа. И сказал господь: это ради Саула и кровожадного дома его, за то, что он умертвил гаваонитян. Тогда царь призвал гаваонитян, и говорил с ними. Гаваонитяне были не из сынов израилевых, но из остатков аморреев; израильтяне же дали им клятву, но Саул хотел истребить их по ревности своей о потомках израиля и иуды.
И сказал Давид гаваонитянам: что мне сделать для вас, и чем примирить вас, чтобы вы благословили наследие господне?
И сказали ему гаваонитяне: не нужно нам ни серебра, ни золота от Саула, или от дома его, и не нужно нам, чтоб умертвили кого в израиле. Он сказал: чего же вы хотите? Я сделаю для вас.
И сказали они царю: того человека, который губил нас и хотел истребить нас, чтобы не было нас ни в одном из пределов израилевых,-
Из его потомков выдай нам семь человек, и мы повесим их (на солнце) пред господом в Гиве Саула, избранного господом. И сказал царь: я выдам.
Но пощадил царь Мемфивосфея, сына Ионафана, сына Саулова, ради клятвы именем господним, которая была между ними, между Давидом и Ионафаном, сыном Сауловым.
И взял царь двух сыновей Рицпы, дочери Айя, которая родила Саулу Армона и Мемфивосфея, и пять сыновей Мелхолы, дочери Сауловой, которых она родила Адриэлу, сыну Верзеллия, из Мехолы.
И отдал их в руки гаваонитян, и они повесили их (на солнце) на горе пред господом. И погибли все семь вместе; они умерщвлены в первые дни жертвы, в начале жатвы ячменя" (2 Царств, гл. 21, ст. 1-9).
Это место Библии всегда затрудняло богословов. Дело в том, что нигде в истории Саула не сказано, чтобы Саул причинил хотя бы самый малый ущерб гаваонитянам. Напротив Самуил постоянно осыпал его упреками за великодушие и милосердие, которые он неоднократно проявлял к окружающим народам. Мы не забыли еще, что "пророк" объявил Саула низложенным именно за то, что он не уничтожил дотла несколько племен, живших в этой стране: амаликитян, аморреев, идумеян и др. Кроме того, Саул сам был родом из Гивы и, вполне естественно, щадил своих соотечественников; если бы он истребил гаваонитян, не державшихся еврейской веры, Библия, несомненно, отметила бы этот благочестивый подвиг в книгах, посвященных Саулу.
Эта расправа, учиненная столь неожиданно, производит такое впечатление, будто Давид искал какого-нибудь вымышленного повода для того, чтобы отделаться от последних потомков своего предшественника на троне. Но зато этот эпизод так мало правдоподобен, что даже сам автор запутался: Саул выдал за Адриэла из Мехолы свою старшую дочь - Мерову, а не Мелхолу (1 Царств, гл. 18, ст. 19); что касается Мелхолы, то, когда Давид изменил ей и женился на Авигее и Ахиноаме, Саул выдал ее за Фалтия, сына Лаиша (гл. 25, ст. 44). Впоследствии Давид забрал ее от Фалтия обратно (2 Царств, гл. 3, ст. 14-16). Возможно, что "священный" автор имел здесь в виду Мелхолу и сыновей, которых она могла родить не от Давида, а от другого мужа. Но трудно допустить, чтобы писатель, вдохновляемый богом, потерял память и смешал Фалтия с Адриэлом из Мехолы, мужем Меровы.
Что касается голода, который изнурял страну три года при Давиде, то нужно сразу же заявить, что в тех местах не было явления более обычного, чем неурожай. "Священные" книги говорят о голоде в Палестине очень часто. Мы еще неоднократно увидим периоды голода в этой печальной стране, где всегда было гораздо больше бесплодного булыжника, чем питательной растительности.
С еще большим изумлением мы узнаем, что сам бог сказал Давиду, будто бы этот голод он послал из-за того, что Саул так много времени тому назад имел дурные намерения по отношению к народу, не бывшему "народом божьим". Надо признать вместе со всеми критиками, что из многочисленных преступлений Давида это преступление просто отвратительно. В его оправдание нельзя привести ни малейшего порыва страсти, ни даже заблуждения. Это просто подлость - приказать повесить без видимых причин двух незаконных сыновей Саула, которые не претендовали и не могли претендовать ни на что. И раз он сам вернулся к брошенной им Мелхоле, то было отвратительной жестокостью выдать гаваонитянам на пытку ее детей.
К гнусности этого преступления присоединяется нелепость: Давид выдает семерых невинных людей маленькому народцу, которого ему совсем нечего было бояться, ему - грозному победителю всех врагов.
В этом поступке, говорят критики (лорд Болингброк, Гюэ, Фрере, Вольтер), есть не только варварство, которое возмутило бы даже дикаря, но и подлость, на которую не был бы способен самый гнусный человек. Но к своей подлости и жестокости Давид присоединяет еще клятвопреступление, ибо он клялся Саулу никогда не лишать жизни никого из его потомков (1 Царств, гл. 24, ст. 22-23). Оправдывая это клятвопреступление, богословы отмечают, что Давид не собственноручно повесил сыновей Рицпы и Мелхолы, а передал их гаваонитянам. Но это оправдание так же подло, как и само поведение Давида, и только еще более усиливает его жестокость и гнусное лицемерие богословов - ревнителей Библии. Куда ни повернись, во всей этой благочестивой истории "святого помазанника божьего" не найти ничего, кроме нагромождения преступлений, вероломства и гнусности.
Глава 22 содержит одну из песен Давида. В следующей главе еще песни. Здесь мы находим несколько благородных черт друзей царя: "Ванея, сын Иодая, мужа храброго, великий по делам, из Кавцеила; он поразил двух сыновей Ариила моавитского; он же сошел и убил льва во рве в снежное время. Он же убил одного египтянина, человека видного; в руке египтянина было копье, а он пошел к нему с палкою, и отнял копье из руки египтянина, и убил его собственным его копьем. Вот что сделал Ванея, сын Иодаев, и он был в славе" (2 Царств, гл. 23, ст. 20-22).
Очень жаль, что автор забыл сказать, в каком месте произошло это поистине замечательное приключение со львом, убитым в снегу; снег так редко встречается в странах, где живут львы, что Ванея хорошо сделал, не захотев терять времени и немедленно прикончив зверя: он сильно рисковал, что снег быстро растает... под лучами критики.
Желая знать число своих подданных, Давид, по внушению божьему, задумал сделать перепись израиля и иуды. Это занятие, столь же долгое, сколь и скучное, было закончено в течение девяти месяцев и двадцати дней (гл. 24, ст. 1-8).
"И подал Иоав список народной переписи царю; и оказалось, что израильтян было восемьсот тысяч мужей сильных, способных к войне, а иудеян пятьсот тысяч" (ст. 9). Но едва лишь была закончена перепись, как Давид понял, что она представляла большой его грех. Библия не говорит, почему именно этот подсчет должен был навлечь на царя гнев бога, тем не менее она указывает, что старик был страшно раздражен.
"Было слово господа к Гаду пророку, прозорливцу Давида: пойди и скажи Давиду: так говорит господь: три наказания предлагаю я тебе; выбери себе одно из них, которое совершилось бы над тобою. И пришел Гад к Давиду, и возвестил ему, и сказал ему: избирай себе, быть ли голоду в стране твоей семь лет, или чтобы ты три месяца бегал от неприятелей твоих, и они преследовали тебя, или чтобы в продолжение трех дней была моровая язва в стране твоей? теперь рассуди и реши, что мне отвечать пославшему меня" (2 Царств, гл. 24, ст. 11-13).
Здесь напрашивается несколько важных замечаний. Во-первых, сам текст ясно говорит, что "гнев господень возгорелся на израильтян и возбудил он Давида сказать: пойди, исчисли израиля и иуду". Однако впоследствии бог раздражается еще больше и находит, что настало время нагнать какую-нибудь казнь на народ за исполнение того, что он сам же заставил Давида сделать. Вот, следовательно, бог еще раз представлен "священным писанием" как враг человеческого рода, занимающийся тем, что расставляет людям западни и ловушки.
Во-вторых, в "Пятикнижии" бог сам трижды приказывал произвести перепись.
В-третьих, нет ничего более полезного и разумного, хотя и трудного, чем произвести точный учет населения: это распоряжение Давида было не только предусмотрительным и благоразумным, но еще и священным, ибо оно было внушено свыше.
В-четвертых, все критики отмечают смешную неправдоподобность утверждения, что у Давида было 1 300 000 солдат в его маленькой стране: если считать солдатами даже одну пятую часть населения, то и это составило бы шесть с половиной миллионов жителей в Палестине. А помимо евреев там жили ханаанеяне и филистимляне.
В-пятых, Первая книга Паралипоменон, которая также составляет не менее каноническую часть Библии, чем все остальные книги, и которая очень часто противоречит другим произведениям "божественного вдохновения", насчитывает 1 570 000 солдат (гл. 21, ст. 5), что увеличивает численность еврейского населения до еще большего неправдоподобия.
В-шестых, критики думают, что посылать "пророка" Гада к "пророку" Давиду для того, чтобы предоставить ему на выбор несколько наказаний, есть ребяческое и нелепое занятие, совершенно недостойное божьего величия. Критики находят в этой божественной жестокости насмешку и какой-то привкус арабской сказки, которой не место в книге, где на каждой странице выступает такой почтенный ее "вдохновитель", как бог 75.
Теперь посмотрим, каков был выбор царя.
"И сказал Давид Гаду, тяжело мне очень; но пусть впаду я в руки господа, ибо велико милосердие его; только бы в руки человеческие не впасть мне. (И избрал себе Давид моровую язву во время жатвы пшеницы.)
И послал господь язву на израильтян от утра до назначенного времени; (и началась язва в народе) и умерло из народа, от Дана до Вирсавии, семьдесят тысяч человек.
И простер ангел (божий) руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его; но господь пожалел о бедствии, и сказал ангелу, поражавшему народ: довольно, теперь опусти руку твою. Ангел же господень был тогда у гумна Орны иевусеянина.
И сказал Давид господу, когда увидел ангела, поражавшего народ, говоря: вот, я согрешил, я (пастырь) поступил беззаконно; а эти овцы, что сделали они? пусть же рука твоя обратится на меня и на дом отца моего.
И пришел в тот день Гад к Давиду, и сказал: иди, поставь жертвенник господу на гумне Орны иевусеянина" (2 Царств, гл. 24, ст. 14-18).
Давид повиновался. Орна предоставил все необходимое для жертвоприношения, "и соорудил там Давид жертвенник господу, и принес всесожжения и мирные жертвы... И умилостивился господь над страною, и прекратилось поражение израильтян" (ст. 25).
Возвратимся к замечаниям комментаторов-скептиков. Чума, которая в течение трех дней истребляет 70 000 человек, представляется совершенно непостижимым божьим наказанием по отношению к любимому народу, с которым бог запросто сносится каждый день. Это наказание кажется еще менее оправданным, если вспомнить, что оно обрушилось на народ за проступок одного только Давида, а проступок этот заключался в разумном государственном мероприятии, к тому же еще и внушенном свыше.
Этой чумой кончается Вторая книга Царств.
Третья книга Царств начинается с описания последних дней Давида и прерывается на времени пленения евреев в Вавилоне. Талмудистское предание приписывает составление этого труда пророку Иеремии. Мнение это, принятое большинством раввинов и древнехристианских богословов, нашло себе защиту и в позднейшие времена. Другие богословы считают автором книги ученика Иеремии - Варуха. Но для евреев, равно как и для христиан, автором книги по-прежнему является, конечно, бог. Именно на этой точке зрения будем стоять и мы. Мы постараемся раскрыть подносимые и в этой книге божественные орешки и соберем плодотворные семена, которые выпадут из орехов под ударами здравого смысла.
"Когда царь Давид состарился, вошел в преклонные лета, то покрывали его одеждами, но не мог он согреться.
И сказали ему слуги его: пусть поищут для господина нашего, царя, молодую девицу, чтоб она предстояла царю, и ходила за ним, и лежала с ним,- и будет тепло господину нашему, царю.
И искали красивой девицы во всех пределах израильских, и нашли Ависагу сунамитянку, и привели ее к царю.
Девица была очень красива, и ходила она за царем, и прислуживала ему; но царь не познал ее" (3 Царств, гл. 1, ст. 1-4).
Эта девственная перина есть поистине находка, делающая честь воображению "голубя-утки". Бенедиктинец Кальмет, который слепо верил всем мистификациям Библии, отметил, что красивая молодая девушка весьма способна воодушевить семидесятилетнего человека (таков был тогда возраст Давида). В подтверждение священного повествования ученый монах говорит, что один еврейский врач посоветовал императору Фридриху Барбароссе спать с молодыми мальчиками и класть их себе на грудь. Но целую ночь на груди мальчика не удержишь. Поэтому, прибавляет Кальмет, для тех же целей были удачно применены небольшие собачки.
Библейского утверждения, что Давид только грелся возле прекрасной сунамитянки, даже сын его Соломон не разделял: мы увидим впоследствии, что он приказал убить своего старшего брата Адонию, провинившегося в том, что он просил руки Ависаги, на что Соломон посмотрел как на желание вступить в брак со вдовой или наложницей своего отца.
Адония был сыном Аггифы, на которой Давид женился до Вирсавии, матери Соломона. Со времени смерти Авессалома-длинноволосого Адония был старшим из царских детей и считал, что корона по праву должна принадлежать ему. Но придворные интриги прочили на трон Соломона. Не ожидая смерти отца, оба принца, мало стесняясь, публично оспаривали трон друг у друга.
"Адония, сын Аггифы, возгордившись, говорил: я буду царем. И завел себе колесницы и всадников и пятьдесят человек скороходов.
Отец же никогда не стеснял его вопросом: для чего ты это делаешь? Он же был очень красив, и родился ему после Авессалома.
И советовался он с Иоавом, сыном Саруиным, и с Авиафаром священником, и они помогали Адонии.
Но священник Садок, и Ванея, сын Иодаев, и пророк Нафан, и Семей, и Рисий, и сильные Давидовы не были на стороне Адонии.
И заколол Адония овец и волов и тельцов у камня Зохелет, что у источника Рогель, и пригласил всех братьев своих, сыновей царя, со всеми иудеянами, служившими у царя.
Пророка же Нафана, и Ванею, и тех сильных, и Соломона, брата своего, не пригласил.
Тогда Нафан сказал Вирсавии, матери Соломона, говоря: слышала ли ты, что Адония, сын Аггифин, сделался царем, а господин наш Давид не знает о том?
Теперь, вот, я советую тебе: спасай жизнь твою и жизнь сына твоего Соломона.
Иди и войди к царю Давиду, и скажи ему: не клялся ли ты, господин мой, царь, рабе твоей, говоря: "сын твой Соломон будет царем после меня, и он сядет на престоле моем?" Почему же воцарился Адония?
И вот, когда ты еще будешь говорить там с царем, войду и я вслед за тобою, и дополню слова твои" (3 Царств, гл. 1, ст. 5-14).
Если вспомнить, что Адония не провозглашал себя царем, а только притязал на будущее и имел сторонников, как и Соломон имел своих, то можно сказать, что пророк Нафан был гнусный лжец и интриган: он организует совместно с Вирсавией, бесстыдной вдовой убитого Урии, какое-то хитросплетение, имеющее целью похитить корону у прямого наследника, и употребляет клевету - он, святой человек! - для того, чтобы достигнуть своей цели.
Порядок престолонаследия, быть может, еще не был твердо установлен у евреев. Но вполне естественно, что Адония, как старший, должен был наследовать своему отцу, тем более что он родился не от наложницы и не от чужой жены, как Соломон. Его право было признано двумя первыми лицами в государстве - главным военачальником и верховным жрецом. Следовательно, если старый царь действительно и намечал в цари Соломона, то, вероятно, из желания сделать приятное своей жене.
Давид поверил клеветническим доносам Вирсавии и Нафана.
"И сказал царь Давид: позовите ко мне священника Садока и пророка Нафана и Ванею, сына Иодаева. И вошли они к царю.
И сказал им царь: возьмите с собою слуг господина вашего, и посадите Соломона, сына моего, на мула моего, и сведите его к Гиону.
И да помажет его там Садок священник и Нафан пророк в царя над Израилем, и затрубите трубою и возгласите: да живет царь Соломон" (3 Царств, гл. 1, ст. 32-34).
Наконец, пришел час смерти Давида. Вот что говорит этот царь перед смертью сыну Вирсавии, которого он приказал торжественно помазать еще при своей жизни:
"Ты знаешь, что сделал мне Иоав, сын Саруин... как пролил кровь бранную во время мира, обагрив кровью бранною пояс на чреслах своих и обувь на ногах своих. Поступи по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю" (3 Царств, гл. 2, ст. 5-6).
"Вот еще у тебя Семей, сын Геры, вениамитянина из Бахурима; он злословил меня тяжким злословием, когда я шел в Маханаим; но он вышел навстречу мне у Иордана, и я поклялся ему господом, говоря: "я не умерщвлю тебя мечом".
Ты же не оставь его безнаказанным; ибо ты человек мудрый, и знаешь, что тебе сделать с ним, чтобы низвести седину его в крови в преисподнюю.
И почил Давид с отцами своими, и погребен был в го- роде Давидовом.
Времени царствования Давида над Израилем было сорок лет: в Хевроне царствовал он семь лет, и тридцать три года царствовал в Иерусалиме" (3 Царств, гл. 2, ст. 8-11).
Давид умер, как жил. Он проявил возмутительную неблагодарность, этот избранник божий, приказав умертвить своего военачальника Иоава, самого преданного из его слуг, которому был обязан короной. На смертном одре он совершает клятвопреступление с отвратительным цинизмом, смешанным с лицемерием, по отношению к Семею, которого он якобы простил для того, чтобы составить себе славу царя великодушного, и на жизнь которого он обещал никогда не посягать.
Коротко говоря, он остался вероломным разбойником до самой могилы.
Но, конечно, церковь, между прочим, опять устами того же бенедиктинца Кальмета, оправдывает Давида. Он делает это в выражениях, которые стоит воспроизвести:
"Давид воспользовался громадными услугами Иоава, и безнаказанность, которую он дарил ему в течение столь долгого времени, была наградой за его непоколебимую верность; но это соображение не освобождало Давида от необходимости наказать преступление и совершить правосудие по отношению к Иоаву".
Известно, что Иоав совершил большое преступление - именно тогда, когда он выполнил приказание Давида относительно Урии и оставил его на самом рискованном месте сражения. Церковь, однако, оправдывает Давида, но не оправдывает Иоава.
"С другой стороны,- добавляет бенедиктинец,- побуждения благодарности не существовали для Соломона, - и этот царь имел свои личные и частные мотивы для того, чтобы умертвить Иоава, ибо этот последний принадлежал к сторонникам Адонии".
Кончается дело тем, что Давид - святой, а Соломон - мудрый. На все святая воля господа! Восхитительно, что христианская церковь непременно захотела произвести Иисуса Христа от Давида и Соломона. Мы уже встретили несколько странных персонажей в родословной "мессии". Но эти два царя, не являются ли они гораздо более омерзительными, чем все предыдущие?
Если бы, по крайней мере, церковь нашла какие-нибудь смягчающие обстоятельства! Ничего подобного. Она проводит губкой по всем преступлениям Давида и делает из него завидного и почтенного предка. Он - образец царей и, как таковой, пользуется единодушным преклонением богословов. Он объявлен святым среди святых. Поются его бессмысленные "псалмы" во время церковных служб. Больше того, церковь - она провозгласила это на своих многочисленных соборах - видит в Давиде человеческое воплощение Иисуса, то есть бога-сына, второго члена "пресвятой троицы" 76.
ГЛАВА 35. Богомудрое царствование его величества Соломона
"И сел Соломон на престоле Давида, отца своего, и царствование его было очень твердо" (3 Царств, гл. 2, ст. 12).
Излишне прибавлять, зная библейские нравы, что первым делом нового царя было избавиться от Адонии и обоих первых персонажей израильского народа, которые предпочли бы видеть корону на голове этого сына Аггифы. Адония не мечтал больше о царстве; он давно понял, что его песня спета: все, что ему было нужно из наследства Давида, была молодая девица, согревавшая кости его малопочтенного отца. Он был влюблен в прелестную Ависагу. Как единственное возмещение за убытки, понесенные им от потери короны, он, старший, непосредственный наследник, просил для себя только красивую служанку своего отца. Эта любовь, которая ровно ничего не значила сама по себе, послужила, однако, предлогом для одного из первых "богомудрых" решений Соломона: он распорядился убить Адонию несмотря на то, что этот последний отнюдь не отказывал ему ни в каких знаках покорности и примирился с лишением престола. Адония, который был прост и наивен, обратился за содействием своим любовным планам к самой Вирсавии.
"И пришел Адония, сын Аггифы, к Вирсавии, матери Соломона, (и поклонился ей). Она сказала: с миром ли приход твой? И сказал он: с миром.
И сказал он: у меня есть слово к тебе. Она сказала: говори.
И сказал он: ты знаешь, что царство принадлежало мне, и весь израиль обращал на меня взоры свои, как на будущего царя; но царство отошло от меня и досталось брату моему, ибо от господа это было ему.
Теперь я прошу тебя об одном, не откажи мне... Прошу тебя, поговори царю Соломону, ибо он не откажет тебе, чтоб он дал мне Ависагу сунамитянку в жену.
И сказала Вирсавия: хорошо, я поговорю о тебе царю.
И вошла Вирсавия к царю Соломону говорить ему об Адонии. Царь встал перед нею, и поклонился ей, и сел на престоле своем. Поставили престол и для матери царя, и она села по правую руку его,
И сказала: я имею к тебе одну небольшую просьбу, не откажи мне. И сказал ей царь: проси, мать моя; я не откажу тебе.
И сказала она: дай Ависагу сунамитянку Адонии, брату твоему, в жену.
И отвечал царь Соломон и сказал матери своей: а зачем ты просишь Ависагу сунамитянку для Адонии? проси ему также и царства; ибо он мой старший брат, и ему священник Авиафар, и Иоав, сын Саруин, (военачальник, друг).
И поклялся царь Соломон господом, говоря: то и то пусть сделает со мною бог и еще больше сделает, если не на свою душу сказал Адония такое слово.
Ныне же, - жив господь, укрепивший меня и посадивший меня на престоле Давида, отца моего, и устроивший мне дом, как говорил он,- ныне же Адония должен умереть.
И послал царь Соломон Ванею, сына Иодаева, который поразил его, и он умер" (3 Царств, гл. 2, ст. 13-25).
Очередь была за священником Авиафаром; но этот по- следний убит не был. Прекрасно зная народные предрассудки, Соломон не хотел проливать крови священника. Было бы трудновато сказать, что это убийство внушил сам бог. "А священнику Авиафару царь сказал: ступай в Анафоф на твое поле; ты достоин смерти, но в настоящее время я не умерщвлю тебя, ибо ты носил ковчег владыки господа пред Давидом, отцом моим, и терпел все, что терпел отец мой. И удалил Соломон Авиафара от священства господня" (ст. 26-27).
Зато уж, конечно, для Иоава не было никакой пощады!
"Слух об этом дошел до Иоава,- так как Иоав склонялся на сторону Адонии, а на сторону Соломона не склонялся,- и убежал Иоав в скинию господню, и ухватился за роги жертвенника.
И донесли царю Соломону... И послал Соломон Ванею, сына Иодаева, говоря: пойди, умертви его (и похорони его).
И пришел Ванея в скинию господню и сказал ему: так сказал царь: выходи. И сказал тот: нет, я хочу умереть здесь. Ванея передал это царю, говоря: так сказал Иоав, и так отвечал мне.
Царь сказал ему: сделай, как он сказал, и умертви его и похорони его, и сними невинную кровь, пролитую Иоавом, с меня и с дома отца моего.
Да обратит господь кровь его на голову его за то, что он убил двух мужей невинных и лучших его поразил мечет", без ведома отца моего Давида, Авенира, сына Нирова, военачальника израильского, и Амессая, сына Иеферова, военачальника иудейского.
Да обратится кровь их на голову Иоава и на голову потомства его на веки, а Давиду, и потомству его, и дому его, и престолу его да будет мир на веки от господа.
И пошел Ванея, сын Иодаев, и поразил Иоава, и умертвил его, и он был похоронен в доме своем в пустыне" (3 Царств, гл. 2, ст. 28-34).
Вольтер говорит по этому поводу, что едва ли нужно прибавлять еще какое-нибудь преступление к уже совершенным: Соломон начинает свое царствование со святотатства. Но что, главным образом, должно показаться странным после стольких ужасов, так это то, что бог, поразивший смертью 50 070 человек, заглянувших в его "ковчег", совсем не мстит за эту святыню, когда из нее делают плаху для военачальника, давшего Давиду корону.
Идем дальше.
"И поставил царь Соломон Ванею, сына Иодаева, вместо его над войском; (управление же царством было в Иерусалиме;) а Садока священника поставил царь (первосвященником) вместо Авиафара...
И послав, царь призвал Семея, и сказал ему: построй себе дом в Иерусалиме, и живи здесь, и никуда не выходи отсюда.
И знай, что в тот день, в который ты выйдешь и перейдешь поток Кедрон, непременно умрешь; кровь твоя будет на голове твоей.
И сказал Семей царю: хорошо; как приказал господин мой царь, так сделает раб твой. И жил Семей в Иерусалиме долгое время.
Но через три года случилось, что у Семея двое рабов убежали к Анхусу, сыну Маахи, царю гефскому...
И встал Семей, и оседлал осла своего, и отправился в Геф к Анхусу, искать рабов своих. И возвратился Семей, и привел рабов своих" (3 Царств, гл. 2, ст. 35-40).
А когда Соломон узнал об этом, то он приказал своему верному Ванее, и тот пошел и убил Семея (ст. 46).
В дальнейшем мы узнаем, что царь Соломон заключил союз с царем египетским и даже женился на его дочери. Библия и здесь не сообщает имени этого египетского царя, называя его просто фараоном: это ясно показывает сказочность подобного брака. К этому времени Соломон построил себе дворец, начал возведение храма и принялся за укрепление города. В ожидании окончания постройки храма царь ездил на богомолье в Гаваон, где находилось наиболее значительное святилище во всем царстве. Там-то бог и дал ему дар мудрости. Этот эпизод довольно интересен.
"В Гаваоне явился господь Соломону во сне ночью, и сказал: проси, что дать тебе.
И сказал Соломон: ты сделал рабу твоему Давиду, отцу моему, великую милость; и за то, что он ходил пред тобою в истине и правде, и с искренним сердцем пред тобою, ты сохранил ему эту великую милость, и даровал ему сына, который сидел бы на престоле его, как это и есть ныне...
Но я - отрок малый, не знаю ни моего выхода, ни входа.
И раб твой - среди народа твоего, который избрал ты, народа столь многочисленного, что по множеству его нельзя ни исчислить его, ни обозреть.
Даруй же рабу твоему сердце разумное, чтобы судить народ твой и различать, что добро и что зло; ибо кто может управлять этим многочисленным народом твоим?
И благоугодно было господу, что Соломон просил этого.
И сказал ему бог: за то, что ты просил этого, и не просил себе долгой жизни, не просил себе богатства, не просил себе душ врагов твоих, но просил себе разума, чтобы уметь судить.
Вот, я сделаю по слову твоему. Вот, я даю тебе сердце мудрое и разумное, так что подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя не восстанет подобный тебе.
И то, чего ты не просил, я даю тебе, и богатство и славу, так что не будет подобного тебе между царями во все дни твои.
И если будешь ходить путем моим, сохраняя уставы мои и заповеди мои, как ходил отец твой Давид, я продолжу и дни твои. И пробудился Соломон, и вот, это было сновидение" (3 Царств, гл. 3, ст. 5-15).
Итак, речь идет здесь о сновидении. Бог, не ожидавший, пока Авраам, Иаков или другие заснут, чтобы явиться им, при Соломоне начинает менять свои привычки и ожидает, пока тот начнет видеть сны. Пусть будет так. Но тогда каким образом все это стало известно? Значит, Соломон сам рассказал кому-то свой сон? И так от одного к другому, переходя из уст в уста, этот рассказ дошел до автора Третьей книги Царств, жившего во времена вавилонского пленения? Довольно все-таки странно, не правда ли?
Богословы скажут - это их конек! - что появление бога во сне не уменьшает божественности видения: церковь признает сны божественные и сны диавольские. Сон человеческий, утверждают служители религии, может быть результатом "сверхъестественного" влияния и не бывает случайным. Примем на минуту это положение. Допустим, что бог действительно явился Соломону. Все-таки Соломон спал и, следовательно, находился не в достаточно полном сознании для того, чтобы говорить или отвечать. Если бы сам римский папа увидел себя во сне богохульником, плюющим на просфору, никто из его кардиналов не вменил бы ему этого в вину. Если бы Соломон выбрал во сне славу и богатство, это не имело бы ровно никакого значения. Лучше было бы, если бы бог, задав вопросы, дал Соломону время проснуться, и тогда тот лучше сообразил бы, что надо ответить богу. Ответ бодрствующего человека, избирающего мудрость и пренебрегающего всем прочим, был бы заслугой. Но раз он спал, ответ не в счет: он ровно ничего не стоит. Тем не менее этот бесподобный бог был очарован.
Итак, награжденный мудростью, которую он испроси \ и получил во сне, Соломон не замедлил удивить израильтян замечательным правосудием и высотой ума. В доказательство необыкновенной мудрости Библия сообщает один-единственный анекдот о споре двух женщин, которые родили с промежутком в три дня в одном и том же доме двух младенцев. Из них один умер. Одна из женщин упрекает другую в том, что ночью она украла у нее живого сына и заменила его трупом своего родного ребенка, нечаянно задушенного ею во сне.
Разрешение этого спора было предложено царю. Мать, обвиненная в подмене, клянется, что живой ребенок, принесенный в суд, есть ее собственный; другая не менее горячо клянется, что ребенок принадлежит ей, и требует его.
Тогда Соломон приказывает принести меч, разделить ребенка на две части и дать каждой матери по половине. Тут раздается крик ужаса истинной матери, которая требует, чтобы ребенка оставили у той, которая его украла, лишь бы не убивали. Эта последняя, наоборот, выдает себя следующими неразумными словами:
- Пусть не будет ни мне, ни тебе, - рубите.
Но приказание Соломона было только испытанием. Он присудил возвратить ребенка истинной матери (гл. 3, ст. 16-28).
Верующие приходят в восторг, когда проповедники с амвона рассказывают этот анекдот. Однако Соломон мог и вовсе не прибегать к ужасному испытанию: ему стоило обратиться только к любой повивальной бабке, и она без затруднения определила бы, какой ребенок родился накануне, а какому пошел четвертый день.
Однако не будем придирчивы и преклонимся перед "необыкновенной мудростью" Соломона. Скажем только, что анекдотов этого рода тьма-тьмущая. У всех народов всегда были судьи, сочетавшие проницательность с простотой. Ограничимся только двумя случаями. Судьи, о которых пойдет речь, не получали от бога дара мудрости во сне.
Некто взобрался на самую верхушку колокольни, чтобы что-то поправить там. Он имел несчастье свалиться, но вместе с тем имел счастье даже не ушибиться. Однако падение его было роковым для человека, на которого он упал: этот человек умер. Родственники убитого привлекли упавшего к суду. Они обвинили его в убийстве и требовали или смертной казни, или возмещения убытков. Как разрешить такой спор? Надо было дать какое-нибудь удовлетворение родственникам умершего. Вместе с тем судья не считал себя в праве обвинять в убийстве, даже и невольном, человека, который сам был жертвою несчастного случая. Судья приказал тому из родственников умершего, который был особенно настойчив в тяжбе и громче всех требовал мести, самому взобраться на верхушку колокольни и броситься оттуда на подсудимого - невольного убийцу, коему вменил в обязанность находиться в это время на том самом месте, где испустил дух потерпевший. Нечего и говорить, что назойливый сутяга сейчас же отказался от своего нелепого иска.
Второй любопытный случай произошел с греческим судьей. Один молодой грек копил, деньги, чтобы уплатить их куртизанке Феониде за обладание ею. Тем временем ему однажды ночью приснилось, что он насладился прелестями Феониды. Проснувшись, он решил, что было бы неразумно расходовать деньги ради одного мгновения. В свое время он сообщил друзьям о своих любовных намерениях, а теперь поведал им о своем сновидении и решении отказаться от удовольствия стать любовником Феониды Куртизанка, обиженная таким оборотом дела, а главное, раздосадованная тем, что не получила деньги, привлекла юношу к суду, требуя вознаграждения. Она утверждала, что сохранила право на сумму, которую молодой человек собирался предложить ей, ибо именно она, хотя и во сне, удовлетворила его желание. Судья, который отнюдь не был никаким Соломоном, вынес постановление, перед которым паши священники обязаны преклониться: этот язычник, которого бог не просветил светом истинного благочестия, предложил молодому греку принести обещанную сумму и бросить деньги в бассейн, чтобы куртизанка могла насладиться звуком и созерцанием золотых монет, точно так же, как юноша насладился призрачной близостью.
Бьемся об заклад, что если бы "святому духу", который любит веселенькие истории не без клубнички, пришла бы на ум только что изложенная, он вывел бы ее в Библии и записал бы ее в актив мудрости Соломона. К сожалению, воображение его, как явствует из всего содержания Библии, довольно скудное.
После анекдота с судом Третья книга Царств переходит к перечислению главнейших слуг Соломона. Читатель не рассердится на нас, если мы пропустим эги нудные строки Зато немного дальше мы находим кое-что интересное относительно славы и богатства сына Давидова.
"Иуда и Израиль, многочисленные как песок у моря ели, пили и веселились. Соломон владел всеми царствами от реки Евфрата до земли филистимской и до пределов Египта. Они приносили дары и служили Соломону во все дни жизни его" (3 Царств, гл. 4, ст. 20-21).
Здесь "святой дух" уж очень густо пошутил, если принять во внимание, что дело не касается тех отдаленных времен, о которых историки не имеют никаких данных: кто слышал когда-нибудь, чтобы евреи царствовали от Евфрата до Средиземного моря? Верно, что разбоем они завоевали себе небольшой уголок земли среди скал и пещер Палестины - от Вирсавии до Дана; но ниоткуда неизвестно, чтобы Соломон завоевал или каким-нибудь образом приобрел хотя бы один квадратный километр вне Палестины. Наоборот, "царь египетский" владел частью Палестины, а несколько округов ханаанейских просто не повиновались Соломону. Где же это хваленое могущество?
"Продовольствие Соломона на каждый день составляли: тридцать кóров муки пшеничной и шестьдесят кóров прочей муки, десять волов откормленных и двадцать волов с пастбища, и сто овец, кроме оленей, и серн, и сайгаков, и откормленных птиц" (ст. 22-23). Черт возьми! Какое, на самом деле, хвастовство! Приближенные, которых Соломон приглашал к столу, во всяком случае, никак не рисковали умереть от голода.
Некоторые богословы, озадаченные этими явными преувеличениями, растолковали, что Соломон, подражая царям вавилонским, кормил своих слуг и что это подразумевается в "священном" тексте. Беда только в том, что царек еврейский был не более похож на царя Вавилона, чем какой-нибудь мелкопоместный землевладелец на императоров всероссийских.
"И было у Соломона сорок тысяч стойл для коней колесничных и двенадцать тысяч для конницы" (ст. 26). Эти 40 000 стойл еще прекраснее, чем 30 волов и 100 овец ежедневного пайка его величества царя израильского и иудейского.
"И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости египтян. Он был мудрее всех людей, мудрее и Ефана езрахитянина, и Емана, и Халкола, и Дарды, сыновей Махола, и имя его было в славе у всех окрестных народов. И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять" (ст. 30-32).
Конечно, никто не знает, кто такие эти Ефан, и Еман, и Халкол, и Дарда, которые так уверенно поставлены здесь для сравнения с Соломоном и которых "священный" автор цитирует с невозмутимым апломбом, как если бы речь шла о мудрецах, известных всему миру. Эта манера ссылаться на никому не известные знаменитости, время от времени проскальзывающая в "священном писании", есть один из наиболее характерных признаков того духа злостного надувательства, который беспристрастному исследователю кажется единственным "духом", вдохновлявшим авторов всей книги.
Что касается 3000 притчей и 1005 песен, то из них сохранилось всего несколько, и то только приписываемых Соломону. Было бы все-таки лучше, заметил Вольтер, чтобы этот царь всю свою жизнь только и занимался писанием древнееврейских од, вместо того чтобы проливать кровь своего брата.
Мы подходим к знаменитому иерусалимскому храму, на постройку которого Соломон ухлопал семь лет, да еще тринадцать лет на постройку дворца. Этой теме посвящены четыре главы Третьей книги Царств. Мы бегло проследим самое существенное.
"И послал Хирам, царь тирский, слуг своих к Соломону, когда услышал, что его помазали в царя на место отца его; ибо Хирам был другом Давида во всю жизнь.
И послал также и Соломон к Хираму сказать:
Ты знаешь, что Давид, отец мой, не мог построить дом имени господа, бога своего, по причине войн с окрестными народами, доколе господь не покорил их под стопы ног его.
Ныне же господь, бог мой, даровал мне покой отовсюду: нет противника и нет более препон.
И вот, я намерен построить дом имени господа, бога моего, как сказал господь отцу моему Давиду, говоря: "сын твой, которого я посажу вместо тебя на престоле твоем, он построит дом имени моему".
Итак прикажи нарубить для меня кедров с Ливана; и вот, рабы мои будут вместе с твоими рабами, и я буду давать тебе плату за рабов твоих, какую ты назначишь; ибо ты знаешь, что у нас нет людей, которые умели бы рубить дерева так, как сидоняне...
И давал Хирам Соломону дерева кедровые и дерева кипарисовые, вполне по его желанию.
А Соломон давал Хираму двадцать тысяч кóров пшеницы, для продовольствия дома его, и двадцать кóров оливкового выбитого масла...
И обложил царь Соломон повинностью весь Израиль; повинность же состояла в тридцати тысячах человек.
И посылал их на Ливан, по десяти тысяч на месяц, по- переменно; месяц они были на Ливане, а два месяца в доме своем. Адонирам же начальствовал над ними.
Еще у Соломона было семьдесят тысяч носящих тяжести и восемьдесят тысяч каменосеков в горах.
Кроме трех тысяч трехсот начальников..." (3 Царств, гл. 5, ст. 1-6, 10-11, 13-16).
"Храм, который построил царь Соломон господу, дли- ною был в шестьдесят локтей, шириною в двадцать и вышиною в тридцать локтей" (3 Царств, гл. 6, ст. 2). Древнееврейский локоть равен 52 сантиметрам, как и египетский. Следовательно, строение было длиной в 31 метр, шириной в 10,5 и высотой в 15,5 метра.
"И сделал он в доме окна решетчатые, глухие с откосами.
И сделал пристройку вокруг стен храма, вокруг храма и давира (святая святых); и сделал боковые комнаты кругом.
Нижний ярус пристройки шириною был в пять локтей, средний шириною в шесть локтей, а третий шириною в семь локтей; ибо вокруг храма извне сделаны были уступы, дабы пристройка не прикасалась к стенам храма" (3 Царств, гл. 6, ст. 4-6).
"А свой дом Соломон строил тринадцать лет" (3 Царств, гл. 7, ст. 1). "Тогда созвал Соломон старейшин израилевых и всех начальников колен, глав поколений... в Иерусалим, чтобы перенести ковчег завета господня... И пришли все старейшины израилевы; и подняли священники ковчег... и внесли.... ковчег завета господня на место его, в давир храма, во святое-святых, под крылья херувимов... И царь и все израильтяне с ним принесли жертву господу. И принес Соломон в мирную жертву... двадцать две тысячи крупного скота и сто двадцать тысяч мелкого скота. Так освятили храм господу царь и все сыны израилевы" (3 Царств, гл. 8, ст. 1, 3, 6, 62-63).
Подробности, приведенные во всех этих четырех гла- вах, явно и непомерно преувеличены. Все эти божественные описания тают, как снег на солнце, как только подвергаешь их более или менее серьезному анализу. 183 300 человек, не считая каменщиков и других рабочих, которые явятся позже, заняты одними только подготовительными работами по постройке храма, который задуман длиной в 31,5 метра и шириной в 10,5 метра. Эти строители ухлопывают семь лет на постройку здания вышиной в скромных три этажа и занимающего площадь в 325 квадратных метров. Вот числа, заставляющие подскочить всякого имеющего хотя бы поверхностное представление о строительстве. Бесчисленные рабочие Соломона были, вероятно, неслыханные лентяи. Или же они, не получая зарплаты, шатались без дела.
Размеры здания, которые указывает Третья книга Царств, не сходятся с указаниями Второй книги Паралипоменон (гл. 3, ст, 4). Одних только таких расхождений в текстах "священных" писателей было бы достаточно для того, чтобы внушить сомнение, если бы сам основной текст вообще не представлялся явной бессмыслицей.
Кроме того, невозможно не взяться за бока от смеха, когда читаешь описания этих этажей и пристроек, возведенных внутри постройки и выходящих на локоть одна над другой, причем нижний этаж на метр уже верхнего. Это совершенно ошеломительно! И эти боковые окна, которые были широки изнутри и узки снаружи, - это тоже недурная архитектурная выдумка.
Празднество освящения храма достойным образом завершает описание его постройки. Таких жертвоприношений не следовало бы делать часто. Этак не мудрено докатиться и до голода. Считайте вес каждого вола в 100 килограммов - вот вам уже 2 200 000 килограммов говядины; прибавьте почти 2 000 000 килограммов баранины. Это все зажарено было совершенно ни к чему, единственно только, чтобы пощекотать "священное" обоняние господа бога. И эти 250 000 пудов мяса представляют жертвоприношение одного только Соломона! Библия особо оговаривает, что общество израилево приносило жертвы из мелкого и крупного скота, которых невозможно исчислить и определить, по множеству их (3 Царств, гл. 8, ст. 5).
После всего этого, если бы бог остался недоволен, он действительно обнаружил бы невыносимо тяжелый характер. Вот почему "явился Соломону господь во второй раз, как явился ему в Гаваоне" (3 Царств, гл. 9, ст. 2). Это выражение позволяет думать, что второе божественное явление также было приключением во сне. Но сын Давида был доволен и не требовал явлений более ощутительных. Не будем упрекать бога и мы. Пусть будет и так - во сне так во сне. На все "воля божья"!
Божья награда Соломону заключалась в небольшом тосте, который он произнес над ухом спящего царя. Тост этот может быть изложен в следующих простых словах: если ты и твой народ будете продолжать почитать меня,все будет обстоять хорошо; но если вы будете поклоняться, ты или твои подданные, каким-нибудь другим богам, тогда берегись! Старая, одним словом, песня.
"Хирам, царь тирский, доставлял Соломону дерева кедровые и дерева кипарисовые и золото, по его желанию, - царь Соломон дал Хираму двадцать городов в земле галилейской. И вышел Хирам из Тира посмотреть города, которые дал ему Соломон; и они не понравились ему. И сказал он: что это за города, которые ты, брат мой, дал мне?" (3 Царств, гл. 9, ст. 11-13).
Решительно нельзя понять, откуда царь Соломон достал двадцать городов, чтобы сделать подарок своему другу Хираму: Самарии не было еще, Иерихон был жалкой деревушкой, Сихем и Вефиль не были еще отстроены после разрушения - они были восстановлены только при Иеровоаме. Вот и все "города" Галилеи тогдашнего времени.
"Царь Соломон также сделал корабль в Ецион-Гавере, что при Елафе, на берегу Чермного моря, в земле идумейской. И послал Хирам на корабле своих подданных корабельщиков, знающих море, с подданными соломоновыми; и отправились они в Офир, и взяли оттуда золота четыреста двадцать талантов, и привезли царю Соломону" (3 Царств, гл. 9, ст. 26-28).
Чтобы заставить верующих проглотить такую невероятную вещь, как флот его величества Соломона, необходимо, конечно, указать и какую-нибудь морскую гавань на принадлежавшем ему берегу. Автор не посмел устроить эту гавань на берегах Средиземного моря, потому что все порты этого побережья принадлежали финикиянам и все слишком известны. Выдумав какой-то порт Ецион-Гавер в глубине Элатского залива Красного моря, то есть на востоке Синайского побережья, "священный" мистификатор не рисковал, что кто-нибудь установит фантастичность этой гавани. В географии библейский Ецион-Гавер имеет такое же значение, как и знаменитые библейские мудрецы Ефан, Еман, Халкол и Дарда имеют в истории.
Что касается результатов экспедиции соломонова флота в Офир - страну, которая так и осталась неотысканной, несмотря на трудолюбивые поиски самых благонамеренных историков и географов,- то они были совершенно ничтожны рядом с тем великолепием и пышностью, которые описаны в предыдущих главах. Снарядить корабль для того, чтобы он, возвратившись, привез каких-нибудь 420 талантов золота, ваше величество, это не густо! Для барина, у которого было 40 000 стойл для дворцовых лошадей и который доставлял себе благочестивые развлечения вроде сожжения 250 000 пудов мяса в одном жертвоприношении, это почти что мелочь. Учтите расходы по экспедиции, которая продолжалась два года. Чистая прибыль сведется к сущим пустякам. Право же, не стоило отмечать этой глупости как замечательного акта государственной мудрости и великолепия двора царя Соломона.
Мой бедный "святой дух"! Между нами говоря, бывают и у тебя минуты, когда ты спускаешься так низко с высоты своих великолепных шуток, дерзновенная фантазия которых иной раз действительно грандиозна.
Чтобы успокоить верующих читателей, поспешим сказать, что "голубь" спохватился и исправил свою ошибку в главе 9 Второй книги Паралипоменон, важной части Ветхого завета, столь же "подлинной" и "святой", как и все остальное в Библии. Мы узнаем из нее, что "весу в золоте, которое приходило к Соломону в один год, было шестьсот шестьдесят шесть талантов золота" (ст. 13). Далее: "и сделал царь большой престол из слоновой кости, и обложил его чистым золотом, и шесть ступеней к престолу и золотое подножие, к престолу приделанное, и локотники по обе стороны у места сидения, и двух львов, стоящих возле локотников, и еще двенадцать львов, стоящих там на шести ступенях, по обе стороны. Не бывало такого (престола) ни в одном царстве. И все сосуды для питья у царя Соломона были из золота... серебро во дни Соломона вменялось ни во что" (ст. 17-20). "Корабли царя ходили в Фарсис с слугами Хирама, и в три года раз возвращались корабли из Фарсиса, и привозили золото и серебро, слоновую кость. и обезьян и павлинов. И превзошел царь Соломон всех царей земли богатством и мудростью. И все цари земли искали видеть Соломона, чтобы послушать мудрости его, которую вложил бог в сердце его" (ст. 21-23). "И сделал царь (золото и) серебро в Иерусалиме равноценным простому камню" (ст. 27).
Наконец-то! В час добрый, милый хвастун в образе "святого духа"! Всего этого еще мало: Первая книга Паралипоменон уверяет, что Соломон получил и от отца завидное наследство, исчислявшееся в тысячах талантов золота, серебра, меди и т. д. (гл. 29).
Вольтер, забавы ради, занялся подведением итогов и перевел их на монету его времени. "То, что Давид оставил Соломону, согласно Библии, - говорит он, - составляет ровно восемнадцать миллиардов французских ливров. То, что Соломон собрал сам, можно оценить в не меньшую сумму. Довольно смешно представить себе жалкого царька обладателем 36 миллиардов ливров, или приблизительно полутора миллиардов фунтов стерлингов".
Библия только что сообщила, что все цари земли навещали Иерусалим для того, чтобы поклониться Соломону и принести ему дары. Скажут, пожалуй, что "священный" автор мог бы потрудиться назвать хоть кого-нибудь из этих царей по имени: это не могло бы не произвести благоприятного впечатления. Но точные указания весьма стеснительны для автора: каким бы вралем он ни был, "священный голубь" сам почувствовал необходимость остаться в неопределенной недоговоренности, дабы его вранье не обнаружилось слишком легко.
Тем не менее, так как надо же было назвать хотя бы одного из этих паломничающих монархов, Библия преподносит нам памятный визит одной "могущественной владычицы" - некоей "царицы савской". Глава 10 Третьей книги Царств почти целиком посвящена этому событию, равно как и глава 9 Второй книги Паралипоменон. Что касается самой страны, повелительницей которой была эта дама, то вопрос о ней вызвал многочисленные споры между богословами. К несчастью, никто из этих "ученых" так и не сумел сказать с точностью, в каком месте земного шара находилась эта страна, упомянутая только в Библии.
Итак, "царица савская, услышав о славе Соломона во имя господа, пришла испытать его загадками.
И пришла она в Иерусалим с весьма большим богатством: верблюды навьючены были благовониями и великим множеством золота и драгоценными камнями; и пришла к Соломону и беседовала с ним обо всем, что было у нее на сердце.
И объяснил ей Соломон все слова ее, и не было ничего незнакомого царю, чего бы он не изъяснил ей.
И увидела царица савская всю мудрость Соломона и дом, который он построил,
И пищу за столом его, и жилище рабов его, и стройность слуг его, и одежду их, и виночерпиев его, и всесожжения его... И не могла она более удержаться.
И сказала царю: верно то, что я слышала в земле своей о делах твоих и мудрости твоей; но я не верила словам, доколе не пришла, и не увидели глаза мои: и вот, мне и в половину не сказано; мудрости и богатства у тебя больше, нежели я слышала" (3 Царств, гл. 10, ст. 1-7).
Уезжая, "царица" подарила Соломону редкие драгоценные предметы, привезенные ею, и еще прибавила 120 талантов золота. Со своей стороны галантный Соломон и ее осыпал подарками. Он дал ей "все, чего она желала и чего просила, сверх того, что подарил ей царь Соломон своими руками" (ст. 13).
Такая широкая слава не могла не повредить благополучию души Соломона. Бог дал ему мудрость и не отнял ее; однако Библия отмечает как начало упадка дружеские связи, которые сын Давида завел с египтянами, аммонитянами, жителями Сидона и др.: это были, конечно, дурные знакомства.
"И полюбил царь Соломон многих чужестранных женщин... И было у него семьсот жен и триста наложниц" (3 Царств, гл. 11, ст. 1, 3).
"И полюбил царь Соломон многих чужестранных женщин, кроме дочери фараоновой, моавигянок, аммонитянок, идумеянок, сидонянок, хеттеянок, из тех народов, о которых господь сказал сынам израилевым: "не входите к ним, и они пусть не входят к вам, чтобы они не склонили сердца вашего к своим богам"; к ним прилепился Соломон любовью. И было у него семьсот жен и триста наложниц" (3 Царств, гл. 11, ст. 1-3).
Известно, что бог взирал очень благосклонно на многоженство многих из его патриархов и пророков. Чтобы не идти далеко, можно напомнить, что Давид очень широко пользовался этой снисходительностью господа бога. Но, откровенно говоря, Соломон-таки злоупотреблял. Тысяча женщин, которых он всех любил, следовательно, таких, которые жили при нем не для одной только видимости! Тысячу женщин он одевал и раздевал! Как у него должны были уставать руки!
И случилось то, что должно было случиться, то, что бог, впрочем, в качестве существа, знающего будущее лучше, чем кто бы то ни было, должен был знать заранее. Чтобы угодить своим семистам иностранным принцессам, Соломон стал приносить жертвы их богам. На одном холме, по соседству с Иерусалимом, он построил капище "Хамосу, мерзости моавитской, и Молоху, мерзости аммонитской". Астарта и Милхом также получили свои почести (ст. 4-8).
Бог-отец, который в первые времена мироздания вменил в вину Адаму и Еве их желание познать добро и зло, был, наоборот, очарован Соломоном, который пожелал познать ту же науку. Бог даровал ему мудрость, сопровождая свой дар тысячами благословений. Во всем этом надо видеть историческое указание на то, что и в эту эпоху евреи не имели определенного и точно установленного религиозного культа. Это наиболее вероятно. Если бы они имели культ, "священный" автор не рассказал бы, что Иаков и Исав женились на язычницах; Самсон не женился бы на филистимлянке и т. д.
Критики опираются на эти нелепости для того, чтобы подчеркнуть, что ни одна из еврейских книг в том виде, как они дошли до нас, не была создана современниками описываемых в них событий. Они говорят, что во время царствования Соломона евреи едва только начали собираться в государство. Этому народу было совершенно безразлично, поклонялся ли их царь богу по имени Хамос, или Молох, или Адонай, или Яхве...
Как бы там ни было, Библия представляет бога очень раздраженным. Результатом этого раздражения было третье явление его Соломону. На этот раз больше не говорится, что бог показался во сне. Сцена изображена очень живо: бог бросает мудрому Соломону резкие упреки в том, что он перестал быть умницей, хотя у него и не отнята мудрость. Сын Давида получает здоровую, словесную, впрочем, нахлобучку. "За то, что так у тебя делается, и ты не сохранил завета моего и уставов моих, которые я заповедал тебе, я отторгну от тебя царство и отдам его рабу твоему" (3 Царств, гл. 11, ст. 11). Старик настолько взбешен, что у него явно язык заплетается, ибо он тут же прибавляет (ст. 12): "но во дни твои я не сделаю сего ради Давида, отца твоего; из руки сына твоего исторгну его".
Заметьте, что в это время сын, о котором идет речь, Ровоам еще не успел ничем согрешить. Тогда является вопрос: если он остается верным богу, а грешит только один Соломон, то почему же он, Ровоам, должен платить за разбитые горшки? Если, взойдя на престол, он совершит те же преступления, что и его отец, он должен быть наказан, но, конечно, за свой собственный грех. Почему же бог говорит Соломону, что сын его заплатит за него? Можно подумать, право, что, наделяя сына Давидова своей божественной мудростью, бог отдал ему так много, что для своего личного обихода оставил совсем незначительные пустяки.
Итак, бог формально заявил Соломону, что он не исторгнет его царства при его жизни. Однако Библия немедленно прибавляет: "и воздвиг господь противника на Соломона, Адера идумеянина, из царского идумейского рода" (ст. 14). Короткая история этого Адера сама по себе вопиюще противоречит всему предыдущему. Трудно постичь, до какого разжижения мозга должен был дойти "священный" автор, чтобы записывать все, что этот "враль-голубь" ему диктовал. Адер, как нам сообщается, был малым ребенком и находился в Идумее, когда Иоав, "генералиссимус" царя Давида, истребил всех мужчин этой страны; ему удалось спастись от резни и скрыться в Египет в сопровождении нескольких слуг отца. Фараон дал ему приют, подружился с ним, подарил ему дом и довольно обширное поместье и даже отдал замуж за него родную сестру своей жены. "Священное писание" до сих пор ни разу не назвало по имени ни одного фараона. Но здесь оно сообщает нам имя египетской принцессы: Тахпенеса - сестра царицы, Нужно ли прибавлять, что нигде никогда ни один историк не обмолвился словом о ее существовании.
Итак, Адер - шурин фараона. Не упускайте из виду, что все это происходило во время царствования Давида. Библия рассказывает дальше, что, едва только Адер узнал о смерти Иоава, он попрощался с царем египетским, вернулся в Идумею и стал одним из тех врагов, которыми бог воспользовался для того, чтобы наказать Соломона за его языческие наклонности. Адер причинил очень много зла Соломону.
Однако глава Н Третьей книги Царств говорит (ст. 4): "во время старости" Соломон позволил склонить себя к поклонению разным богам, а от культа Яхве отошел; а еще дальше мы узнаем (ст. 42), что он процарствовал сорок лет. Допустим, что преданность Соломона Яхве продолжалась лет тридцать и что последние десять лет его царствования были годами греха. И тогда или Адер, этот бич божий, шурин фараона, больше тридцати лет ничего не слышал о смерти Давида, а это тем более невозможно, что тотчас по восшествии на престол Соломон женился на дочери царя египетского, следовательно, близкой родственнице Адера; или же Адер не терял времени и прошелся с мечом по израильскому царству спустя совсем короткое время после восшествия Соломона на трон. Но тогда верхом необычайного является то, что Соломон был наказан за свои грехи за тридцать лет до их совершения.
Однако вот нечто еще более точное: "И воздвиг бог против Соломона еще противника, Разона, сына Елиады, который убежал от государя своего Адраазара, царя сувского. И был он противником израиля во все дни Соломона. Кроме зла, причиненного Адером, он всегда вредил израилю, и сделался царем Сирии" (3 Царств, гл. 11, ст. 23, 25).
Этот Разон, царь сирийский, причинявший столько огорчений Соломону в течение всего его царствования в Иудее, показывает с ясностью, как дважды два четыре, что царь, столь мудрый и первоначально столь преданный богу Яхве, был наказан в молодости за грехи, которые ему предстояло совершить только в дни старости, и что "священный" автор противоречит сам себе, когда говорит выше (гл. 4, ст. 20-21), что Соломон царствовал от Евфрата до Средиземного моря.
Зять царя египетского и шестисот девяноста девяти других царей земли имел еще достаточно возни со своими собственными подданными.
"И Иеровоам, сын Наватов... раб Соломонов, поднял руку на царя. И вот обстоятельство, по которому он поднял руку на царя: Соломон строил Милло, починивал повреждения в городе Давида, отца своего.
Иеровоам был человек мужественный. Соломон, заметив, что этот молодой человек умеет делать дело, поставил его смотрителем над оброчными из дома Иосифова.
В то время случилось Иеровоаму выйти из Иерусалима; и встретил его на дороге пророк Ахия, силомлянин; и на нем была новая одежда. На поле их было только двое.
И взял Ахия новую одежду, которая была на нем, и разодрал ее на двенадцать частей,
И сказал Иеровоаму: возьми себе десять частей; ибо так говорит господь, бог израилев: вот, я исторгаю царство из руки Соломоновой, и даю тебе десять колен;
А одно колено останется за ним, ради раба моего Давида и ради города Иерусалима, который я избрал из всех колен израилевых" (3 Царств, гл. 11, ст. 26-32).
Мы уже видели, как один левит разрезал на двенадцать кусков свою наложницу, когда она умерла в Гиве, изнасилованная в одну ночь семьюстами негодяями. А теперь еще и пророк разрывает свои одежды (хорошо, что только одежды!) на двенадцать кусков, дабы убедить Иеровоака, что бог разрешает ему поднять мятеж и что из двенадцати колен израилевых ему перепадет не меньше десяти. Этот пророк Ахия, замечает Вольтер, мог строить заговоры против Соломона с меньшими расходами, не жертвуя своей новой одеждой, тем более что бог не особенно уж баловал своих пророков новыми мундирами. Разве только Ахия рассчитывал, что Иеровоам по восшествии на престол покроет его убытки?
Еще одно замечание, которое нельзя не сделать: из трех врагов, которых бог восставил против Соломона, Иеровоам один только действительно ополчился на него за его отречение от веры и переход в язычество, и он же вместе с тем единственный потерпел фиаско. Остальные два врага очень жестоко и успешно преследовали Соломона и причинили ему очень много огорчений, тревог и унижений. Мятеж Иеровоама окончился полной неудачей. Соломон хотел умертвить Иеровоама, но Иеровоам бежал в Египет, где и жил до смерти Соломона (ст. 40).
В стихе 43 главы 11 отмечена смерть повелителя семисот жен и трехсот наложниц. Ничего не говорится, однако, возвратился ли он на "истинный" путь или так и умер безбожным язычником. Богословы вследствие этого много спорят по вопросу о том, проклят ли Соломон "мудрый" или не проклят. Мнения их расходятся.
Другой очень досадный пробел - это молчание Библии относительно многочисленных браков славного царя. Очень легко сообщить, что Соломон содержал на правах законных жен семьсот иностранных принцесс и герцогинь, происходивших из разных царствующих домов земного шара и исповедовавших "дурные" религии. Но было бы интересно иметь хоть какие-нибудь описания свадебных церемоний и празднеств, которыми эти браки сопровождались. Допустим, что религиозные заблуждения Соломона, привлекшие его к язычеству, продолжались десять лет, что было бы чрезвычайно много. Тогда эти семьсот принцесс и герцогинь - законных жен должны были бы прибывать ко двору Соломона в среднем по семьдесят душ в год, а это составило бы примерно одну царскую свадьбу на каждые пять дней. Как вам нравится страна, проводящая десять лет в беспрерывных публичных торжествах, приемах высочайших особ, обменах дипломатическими вежливостями и т. д. и т. д. и т. д.? Как досадно, что в ту пору не существовало еще Готского альманаха 77 : вот тогда мы знали бы имена всех семисот царствовавших тогда династий.
ГЛАВА 36. Наивысшее выражение билейской мудрости
Нельзя закрыть историю Соломона, не остановившись на четырех книгах, приписываемых ему и также входящих в состав Библии: "Притчей Соломоновых", "Екклесиаста", "Песни Песней" и "Премудрости Соломона". Книга "Притчей Соломоновых" - это собрание мыслей и изречений, которые нам представляются пошлыми, нелепыми, безвкусными и, строго говоря, ничего не стоящими. Трудно поверить, чтобы просвещенный царь мог составить сборник сентенций, среди которых нет ни одной, касающейся, скажем, приемов управления, политики, придворных нравов и обычаев. Мыслители нашего времени удивляются, что целые главы уделяются падшим женщинам, зазывающим к себе прохожих с улицы; они не приходят в восторг от сентенций вроде следующих: "три ненасытимых, и четыре, которые не скажут: "довольно!" Преисподняя и утроба бесплодная, земля, которая не насыщается водою, и огонь, который не говорит: "довольно!"" (Притч., гл. 30, ст. 15-16). "Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря, и пути мужчины к девице" (ст. 18-19). "Вот четыре малых на земле; но они мудрее мудрых: муравьи - народ не сильный, но летом заготовляют пищу свою; горные мыши - народ слабый, но ставят домы свои на скале; у саранчи нет царя, но выступает вся она стройно; паук лапками цепляется, но бывает в царских чертогах" (ст.24-28).
"Можно ли,-спрашивает Вольтер,-приписать подоб- ные благоглупости великому царю, мудрейшему из смертных?"
Книга "Премудрости Соломона" выдержана в более серьезном стиле. Критики находят, впрочем, что вся эта книга производит впечатление скучного и удручающего набора ничего не говорящих общих мест. Вольтер замечает, что "подобного рода труды вовсе не пишутся согласно требованиям правил красноречия и не могут блистать хорошим содержанием. Они написаны для того, чтобы поучать, а не для того, чтобы нравиться. Приходится благочестиво бороться с естественным отвращением, которое вызывает их чтение".
Книга Екклесиаста совершенно другого рода. Тот, от чьего имени ведется рассказ в этом труде, представляется разочарованным соблазнами величия, усталым от наслаждений и пресыщенным познанием. Его принимали за эпикурейца. На каждой странице он повторяет, что праведник и нечестивец подвержены одним и тем же случайностям, что человек ничем не отличается от животного, что лучше не родиться, нежели существовать, что совсем нет никакой другой жизни и что нет ничего лучше и благоразумнее, чем мирное наслаждение плодами своих трудов и любимой женой.
"Возможно,- замечает Вольтер, - что Соломон и держал подобные речи кому-то из своих жен. Утверждают, что это горькие заметки, которые он якобы сам себе делал. Но эти изречения, от которых веет духом вольности, совсем не похожи на упреки самому себе, а стараться видеть в произведениях автора как раз противоположное тому, что он говорит, не значит ли это насмехаться над ним?"
Что касается "Песни Песней", то из ее восьми глав кое-что надо привести целиком.
"Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина. От благовония мастей твоих имя твое - как разлитое миро; поэтому девицы любят тебя. Влеки меня, мы побежим за тобою; - царь ввел меня в чертоги свои, - будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино; достойно любят тебя!.. Кобылице моей в колеснице фараоновой я уподобил тебя, возлюбленная моя. Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях; золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками... О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные. О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! И ложе у нас - зелень; кровли домов наших - кедры, потолки наши-кипарисы..." (Песн. Песн., гл. 1, ст. 1-3, 8-10, 14-16).
"Я нарцисс Саронский, лилия долин! Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами. Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды се сладки для гортани моей. Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною - любовь. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня. Заклинаю вас, дщери иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно... Возлюбленный мой начал говорить мне: встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!.. Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса! покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой; потому что голос твой сладок и лице твое приятно..." (Песн. Песн., гл. 2, ст. 1-7, 10, 14).
"На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его, и не нашла его. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его, и не нашла его. Встретили меня стражи, обходящие город: "не видали ли вы того, кого любит душа моя?" Но едва я отошла от них, как нашла я того, которого любит душа моя; ухватилась за него, и не отпустила его, доколе не привела его в дом матери моей и во внутренние комнаты родительницы моей. Заклинаю вас, дщери иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно..." (Песн. Песн., гл. 3, ст. 1-5).
"О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои - как стадо коз, сходящих с горы галаадской; зубы твои - как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними; как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока - ланиты твои под кудрями твоими; шея твоя - как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем - все щиты сильных. Два сосца твои - как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями... О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов. Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!.." (Песн. Песн., гл. 4, ст. 1-5, 10-11).
"...Я сплю, а сердце мое бодрствует; вот, голос моего возлюбленного, который стучится: "отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя..." Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него. Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему, и с рук моих капала мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка. Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел..." (Песн. Песн., гл. 5, ст. 2, 4-6).
""Куда пошел возлюбленный твой, прекраснейшая из женщин? куда обратился возлюбленный твой? мы поищем его с тобою". Мой возлюбленный пошел в сад свой, в цветники ароматные, чтобы пасти в садах и собирать лилии. Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой - мне; он пасет между лилиями..." (Песн. Песн., гл. 6, ст. 1-3).
"...О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округление бедр твоих как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой - круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое - ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твои - как два козленка, двойни серны; шея твоя - как столп из слоновой кости... Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти. Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее; и груди твои были бы вместо кистей винограда, и запах от ноздрей твоих, как от яблоков; уста твои - как отличное вино. Оно течет прямо к другу моему, услаждает уста утомленных. Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его. Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах; поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблоки; там я окажу ласки мои тебе..." (Песн. Песн., гл. 7, ст. 2-5, 8-13).
"О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы. Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблоков моих. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня. Заклинаю вас, дщери иерусалимские: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно... Есть у нас сестра, которая еще мала, и сосцов нет у нее; что нам будет делать с сестрою нашею, когда будут свататься за нее?.." (Песн. Песн., гл. 8, ст. 1-4, 8).
Такова знаменитая своими красотами "Песнь Песней", вызывавшая столько споров. Люди, свободные от предрассудков и религиозных заблуждений, видят в этом эротическом произведении не что иное, как обыкновенный романс во вкусе той эпохи. Но богословы, как еврейские, так и христианские, утверждают иное. Первые с пеной у рта утверждают, что возлюбленный, выведенный поэтом, есть ни больше ни меньше, как... бог, а невеста, возлюбленная, лилия долин - ...народ израилев. "Песнь Песней" толкуется как аллегорическая история еврейского народа со времени "исхода из Египта" до момента пришествия "мессии", когда будет будто бы воздвигнут третий иерусалимский храм. В оправдание этого толкования были использованы все сложности, вся запутанность, вся казуистика Талмуда, сокращения и замена одинаково звучащих слов.
Что касается христианских богословов, в частности католических, то они совершенно перестраивают все объяснения еврейских ученых и утверждают с самым серьезным видом, что эта эротическая поэма есть плод наисвятейшего вдохновения, пророческая книга, в которой любовь Христа к церкви и церкви к ее божественному основателю, рассматриваемому как ее супруг, хотя и изображена в смелых формах, но их рискованность очищена мистическим смыслом и может скандализировать только нечестивые умы вольнодумцев.
Первое мистическое толкование в этом смысле принадлежит одному из отцов церкви - Оригену, который написал по этому поводу объемистый комментарий. Достаточно забавно констатировать, кстати, что честь этого великолепного открытия принадлежит тому из отцов церкви, который прославился в мире не только своим глубоким умом и преданностью религии, но также и произведенной над собой кастрацией. По стопам оскопленного Оригена хлынули все христианские экзегеты, все священство, счастливое случаем заставить наивных верующих проглотить одну из самых замечательных библейских пилюль.
И вот благодаря этому изобретательному трюку "Песнь Песней" преподносят в монастырях одиноким монахиням как предмет для раздумья и утоления мятежной крови. Нетрудно понять, каково настоящее действие этой поэмы на несчастных заключенных женщин, более или менее истерический мистицизм которых подсказывает им, что каждая из них - невеста Иисуса. В одиночестве своих тихих келий бедные монахини отождествляют себя с церковью - невестой возлюбленного и предаются одиноким мечтам, содержание которых нетрудно угадать.
Чтобы лучше утвердить в умах верующих это абсурдное толкование, церковники дали особые названия всем восьми главам "Песни Песней". От этих заглавий так и отдает богословской хитростью и ханжеством Вот они:
Глава I. Супруга изъявляет свою любовь к супругу, а супруг - свою любовь к супруге.
Глава II. Речь церкви об Иисусе Христе.
Глава III. Как церковь ищет Иисуса Христа и как радуется, найдя его.
Глава IV. Красота супруги, мистически описанная в совершенно образных выражениях.
Глава V. Сожаление супруги о том, что она не ответила на поиски супруга, как надлежало; она описывает красоту супруга.
Глава VI. Диалог между Иисусом Христом и церковью
Глава VII. Еще одно мистическое описание красоты супруги; верная любовь церкви к Иисусу Христу.
Глава VIII. Взаимная любовь церкви и Иисуса Христа.
Закончим эту часть нашего исследования словами Вольтера: "Так как "Песнь Песней" рассматривается церковниками как аллегория вечного брачного союза между Христом и его церковью, то, в благочестивом стремлении все изъяснить в этом произведении, мы очень бы хотели знать, что надо подразумевать под словами: "есть у нас сестра, которая еще мала, и сосцов нет у нее"".
ГЛАВА 37. Священная история царей израильских и иудейских
Наследником соломоновского престола был его сын Ровоам. Казалось бы, что все должно идти как по маслу, ибо "священный" автор только что сообщал нам, что никогда израильтяне не были так счастливы, как во время царствования Соломона, когда золото было в изобилии и общественное благосостояние было так велико, что серебро, как и простые камни, не имело существенного значения. Но у "божественного голубя", как мы все время наблюдали, чересчур короткая память, а издевательство над доверчивостью правоверных христиан и евреев доставляет ему особенное наслаждение. Библия теперь уже спокойно повествует, что еврейский народ собрался в Сихеме и держит следующую речь к сыну Соломона: "Отец твой наложил на нас тяжкое иго, ты же облегчи нам жестокую работу отца твоего и тяжкое иго, которое он наложил на нас, и тогда мы будем служить тебе" (3 Царств, гл. 12, ст. 4).
Ровоам посоветовался со стариками - бывшими советниками его отца. Старики признали, что покойником были установлены действительно непосильные налоги, и высказали мнение, что хорошо было бы налоги уменьшить, дабы народ не роптал против династии. Но царь посоветовался также и с молодыми людьми, с которыми воспитывался вместе: эти высказали противоположное мнение (ст. 6-10). И когда народные депутаты, во главе которых находился вернувшийся из Египта Иеровоам, пришли к Ровоаму за ответом, он им сказал: "Мой мизинец толще чресл отца моего... если отец мой обременял вас тяжким игом, то я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами" (ст. 10-11). Конечно, этой речью Ровоам не завоевал себе любви народной. Библия, однако, торопится объяснить, что бог позаботился, чтобы "исполнилось слово его, которое изрек господь чрез Ахию силомлянина Иеровоаму, сыну Наватову" (ст. 15).
Выходит, таким образом, что не иначе, как сам бог внушил молодым друзьям нового царя их дурные советы и ослепил Ровоама до такой степени, что он позволил себе высказать народным представителям вышеприведенные глупости. Народ, конечно, был очень недоволен и возвратился, ропща, в шатры свои. А Ровоам, послав главного сборщика податей Адонирама за налогами, вскоре был огорчен известием, что в стране начались волнения и что его доверенный сделался жертвой террористического акта. Это нагнало такого страху на его величество, что, по словам Библии, он "поспешно взошел на колесницу, чтоб убежать в Иерусалим" (ст. 18).
"Когда услышали все израильтяне, что Иеровоам возвратился (из Египта), то послали и призвали его в собрание, и воцарили его над всеми израильтянами. За домом давидовым не осталось никого, кроме колена иудина (и вениаминова). Ровоам, прибыв в Иерусалим, собрал из всего дома иудина и из колена вениаминова сто восемьдесят тысяч отборных воинов, дабы воевать с домом израилевым для того, чтобы возвратить царство Ровоаму, сыну Соломонову" (3 Царств, гл. 12, ст. 20-21). Опять эти смешные преувеличения! Несчастный маленький царек одной половины маленького, полудикого народа собрал армию в 180 000 человек? Да кто этому поверит?
"И было слово божие к Самею, человеку божию, и сказано: скажи Ровоаму, сыну Соломонову, царю иудейскому, и всему дому иудину и вениаминову и прочему народу: так говорит господь: не ходите и не начинайте войны с братьями вашими, сынами израилевыми; возвратитесь каждый в дом свой; ибо от меня это было. И послушались они слова господня, и пошли назад по слову господню" (3 Царств, гл. 12, ст. 22-24).
И вот еврейское царство разделилось на два царства, которые с тех пор стали называться так: израиль во главе с Иеровоамом и иуда, где царствовал Ровоам. Надо думать, что Сихем, где народ собрался, чтобы высказать свои пожелания сыну Соломонову, не существовал как город, так как Библия далее говорит: "обстроил Иеровоам Сихем на горе Ефремовой, и поселился в нем; оттуда пошел и построил Пенуил" (ст. 25).
Вы можете подумать, что Иеровоам, бывший слуга, был благодарен богу, наградившему его царством. Ничего подобного! Он поспешил заказать двух новых золотых тельцов и поместил одного из них в Вефиле, а другого в Дане и сказал израилю: вам было бы слишком трудно и далеко тащиться в Иерусалим для молитвы и жертвоприношения. Так вот, вы можете поклоняться этим золотым тельцам, ибо они вывели вас из Египта. Народ израильский оказался в высшей степени довольным, а Иеровоам построил еще и другие капища для разных идолов; он назначил новых жрецов, которые ничего общего не имели с коленом Левия, и даже сам стал заниматься жреческим ремеслом (ст. 26-33).
"Царь сделал двух золотых тельцов" (3 Царств, гл. 12, ст. 28).
Если это сообщение верно, то оно является еще одним новым доказательством того, что в ту эпоху еврейская религия отнюдь не установилась. Этот крохотный народец,как мы видим, поминутно меняет свои верования и проделывает это несколько раз со времени своего легендарного исхода из Египта до эпохи Ездры. Обратите попутно внимание на его непостижимое влечение к телятам как воплощению божества! Ведь вы не забыли о том, что бог уничтожил 23 000 человек за золотого тельца Аарона; а в этом случае, нам кажется, бог должен был бы за двух тельцов Иеровоама укокошить не меньше 46 000 израильтян. Но на сей раз мы видим нечто совершенно иное.
"И вот, человек божий (Иосиф Флавий называет его пророком Аддой. - Л. Таксиль) пришел из Иудеи... в Вефиль, в то время, как Иеровоам стоял у жертвенника, чтобы совершить курение.
И произнес к жертвеннику слово господне, и сказал: жертвенник, жертвенник! так говорит господь: вот, родится сын дому Давидову, имя ему Иосия, и принесет на тебе в жертву священников высот, совершающих на тебе курение, и человеческие кости сожжет на тебе.
И дал в тот день знамение, сказав: вот знамение того, что это изрек господь: вот, этот жертвенник распадется, и пепел, который на нем, рассыплется.
Когда царь услышал слово человека божия, произнесенное к жертвеннику в Вефиле, то простер Иеровоам руку свою от жертвенника, говоря: возьмите его. И одеревенела рука его, которую он простер на него, и не мог он поворотить ее к себе.
И жертвенник распался, и пепел с жертвенника рассыпался, по знамению, которое дал человек божий словом господним.
И сказал царь (Иеровоам) человеку божию: умилостиви лице господа, бога твоего, и помолись обо мне, чтобы рука моя могла поворотиться ко мне. И умилостивил человек божий лице господа, и рука царя поворотилась к нему, и стала, как прежде.
И сказал царь человеку божию: зайди со мною в дом, и подкрепи себя пищею, и я дам тебе подарок" (3 Царств, гл. 13, ст. 1-7).
Но пророк имел очень точные инструкции от бога, который приказал ему: "не ешь там хлеба и не пей воды, и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел" (ст. 9). Поэтому он отказался от обеда и подарков и возвратился в царство иуды, причем "пошел он другою дорогою, и не пошел обратно тою дорогою, которою пришел в Вефиль" (ст. 10). Чудо с парализованной рукой, конечно, пустяк рядом с чудесами, о которых так много рассказывалось до сих пор К счастью, мы еще скоро встретимся с пророком Илией и тогда увидим чудеса почище! Что касается запрещения "человеку божию" принимать пищу во владениях Иеровоама, то оно только лишний раз напоминает, что владения этого царя не были особенно обширны. Пешеход легко мог бы, позавтракав в Самарии, поспеть к ужину в Иерусалим. Тем более, конечно, пророк, привыкший, вероятно, к скромной жизни, мог легко обойтись без завтрака в Вефиле, который был еще ближе от Иерусалима, чем Самария.
"В Вефиле жил один пророк-старец. Сын его пришел и рассказал ему все, что сделал сегодня человек божий в Вефиле; и слова, какие он говорил царю, пересказали сыновья отцу своему.
И спросил их отец их: какою дорогою он пошел? И показали сыновья его, какою дорогою пошел человек божий, приходивший из Иудеи.
И сказал он сыновьям своим: оседлайте мне осла...
И поехал за человеком божиим, и нашел его сидящего под дубом... и сказал ему: зайди ко мне в дом, и поешь хлеба.
Тот сказал: я не могу возвратиться с тобою и пойти к тебе; не буду есть хлеба и не буду пить у тебя воды в сем месте.
Ибо словом господним сказано мне: "не ешь хлеба и не пей там воды, и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел".
И сказал он ему: и я пророк, такой же, как ты, и ангел говорил мне словом господним, и сказал: "вороти его к себе в дом; пусть поест он хлеба и напьется воды". - Он солгал ему.
И тот воротился с ним, и поел хлеба в его доме, и напился воды" (3 Царств, гл. 13, ст. 11-19).
Обращает на себя внимание, что, как только человек называл сам себя пророком, ему охотно верили на слово. Мы помним, что во времена Саула пророки водились целыми стаями. Как только старик из Вефиля заявил страннику, что он его собрат по профессии, странник пошел к нему домой есть.
"Когда они еще сидели за столом, слово господне было к пророку, воротившему его.
И произнес он к человеку божию, пришедшему из Иудеи, и сказал: так говорит господь: за то, что ты не повиновался устам господа и не соблюл повеления, которое заповедал тебе господь, бог твой.
Но воротился, ел хлеб и пил воду в том месте, о котором он сказал тебе: "не ешь хлеба и не пей воды", - тело твое не войдет в гробницу отцов твоих.
После того, как тот поел хлеба и напился, он оседлал осла для пророка, которого он воротил.
И отправился тот. И встретил его на дороге лев и умертвил его. И лежало тело его, брошенное на дороге; осел же стоял подле него, и лев стоял подле тела.
И вот, проходившие мимо люди увидели тело, брошенное на дороге, и льва, стоящего подле тела, и пошли и рассказали в городе, в котором жил пророк-старец.
Пророк, воротивший его с дороги, услышав это, сказал: это тот человек божий, который не повиновался устам господа; господь предал его льву...
И сказал сыновьям своим: оседлайте мне осла...
Он отправился, и нашел тело его, брошенное на дороге; осел же и лев стояли подле тела; лев не съел тела и не изломал осла.
И поднял пророк тело человека божия, и положил его на осла, и повез его обратно. И пошел пророк-старец в город свой, чтобы оплакать и похоронить его.
И положил тело его в своей гробнице, и плакал по нем: увы, брат мой!
После погребения его, он сказал сыновьям своим: когда я умру, похороните меня в гробнице, в которой погребен человек божий; подле костей его положите кости мои" (3 Царств, гл. 13, ст. 20-31).
Такова печальная история несчастного странника, которому нельзя в конце концов поставить в серьезную вину то, что он, проголодавшись, так неудачно воспользовался лживым приглашением человека, назвавшего себя его собратом и нисколько не пострадавшего, хотя он и ел вместе с "пророком". Этот бедный "божий человек", по-видимому, не играл особой роли в божественной истории: если бы не приключение со львом и не этот замечательный осел, который так невозмутимо и самоотверженно стоял на часах у его трупа, потомство ничего не узнало бы о нем.
Ну, а Иеровоам? Казалось бы, что инцидент с рукой, внезапно парализованной и столь же внезапно восстановленной, должен был бы излечить его от преступного благоговения перед золотыми телятами; кроме того, что могло быть еще ужаснее смерти божьего человека, о чем ему, конечно, донесли? И вот - как этому поверить? - Иеровоам "не сошел со своей худой дороги, но продолжал ставить из народа священников высот; кто хотел, того он посвящал, и тот становился священником высот" (ст. 33).
Ясно, что такая закоренелая преступность не могла избегнуть примерного наказания. Кого же постигла божья кара? Иеровоама? Нет! Она обрушилась на его молодого сына, по имени Авия. Ребенок внезапно заболел. Иеровоама осенила мысль: надо gосоветоваться с пророком Ахией, с тем, который подарил ему десять кусков своего плаща в знак блестящего будущего. Здесь недостаток логики у царя израильского принимает фантастические размеры. Он уже знает, что представляет собой божье всемогущество и всеведение. Однако, обращаясь к Ахии, чтобы при его посредстве испросить у бога излечения малыша, он задумывает обмануть "святого" человека. Иеровоам тправляет свою августейшую супругу в Силом, предварительно нарядив ее в платье, которое должно сделать ее неузнаваемой для Ахии. Он воображает, что она сможет ограничиться рассказом о больном ребенке, не открывая своего инкогнито.
И вот ее величество прибыла в Силом. Библия попутно сообщает, сверх программы, что Ахия "уже не мог видеть; ибо глаза его сделались неподвижны от старости" (3 Царств, гл. 14, ст. 4). Значит, с какой стороны ни возьми, переодевание было совершенно излишне. "И сказал господь Ахии: вот, идет жена Иеровоамова спросить тебя о сыне своем, ибо он болен; так и так говори ей; она придет переодетая. Ахия, услышав шорох от ног ее, когда она вошла в дверь, сказал: войди, жена Иеровоамова; для чего было тебе переодеваться? Я грозный посланник к тебе" (ст. 5-6).
Следует длинная речь, исполненная горьких упреков по адресу Иеровоама и обоих телят, предсказание ужасов и бедствий царствующему дому; не забыт был и больной малыш, объект онсультации. "Встань и иди в дом твой; и как скоро нога твоя ступит в город, умрет дитя" (ст. 12). Несчастная царица возвратилась разбитая горем в Фирцу, где пребывал "царский двор". "И лишь только переступила чрез порог дома, дитя умерло" (ст. 17). Подумать только, что при самой маленькой доле сообразительности ее величество могла бы избежать катастрофы: ей надо было бы пройти через город на ходулях. В этом случае она и не ступала бы ногой в городе. Но любовь материнская помешала ей подумать об этом.
Здесь Книга Царств отсылает нас ко Второй книге Паралипоменон. Мы узнаем из нее (гл. 13), что Авия, царь иудейский, сын Ровоама, воевал с Иеровоамом. У Авии было 400000 отборных воинов, а Иеровоам имел 800 000 также отборных воинов. "И пало убитых у израиля пятьсот тысяч человек отборных" (ст. 17). Священная, одним словом, бойня!
Наконец, Иеровоам после двадцатидвухлетнего царствования "почил с отцами своими" (3 Царств, гл. 14, ст. 20). Бог-отец, уничтожив одного из сыновей Иеровоама, маленького Авию, по свойственной ему библейской забывчивости оставил в живых другого сына, по имени Нават, который и унаследовал отцовский престол.
Что касается Ровоама, то и он относился к богу совсем не лучше, чем Иеровоам. "И делал иуда неугодное пред очами господа, и раздражали его более всего того, что сделали отцы их своими грехами, какими они грешили. И устроили они у себя высоты, и статуи, и капища на всяком высоком холме и под всяким тенистым деревом. И блудники были также в этой земле, и делали все мерзости тех народов, которых господь прогнал от лица сынов израилевых" (3 Царств, гл. 14, ст. 22-24).
"На пятом году царствования Ровоамова, Сусаким, царь египетский (здесь Библия в первый раз называет фараона по имени.- Л. Таксиль), вышел против Иерусалима, и взял сокровища дома господня и сокровища дома царского... все взял; взял и все золотые щиты, которые сделал Соломон" (ст. 25-26).
Вот что говорит по этому поводу Вольтер: "Некоторые ученые говорят, что этим Сусакимом был великий фараон Сезострис; другие ученые доказывают, что Сезострис родился за 1000 лет до библейского Сусакима; а наиболее видные ученые доказывают, что и Сезострис никогда не жил на свете. Одно соображение говорит в пользу того, что не Сезострис разграбил Иерусалим: это то, что он, по Библии, не разграбил ни Сихема, ни Иерихона, ни Самарии, ни обоих золотых тельцов, тогда как Геродот говорит, что великий Сезострис разграбил всю землю".
Ровоаму наследовал его сын Авия, процарствовавший только три года, но отнюдь не терявший даром этого краткого времени: согласно Второй книге Паралипоменон, он в одном бою убил пятьсот тысяч солдат из армии царя израильского. "И не входил уже в силу Иеровоам во дни Авии. И поразил его господь, и он умер. Авия же усилился; и взял себе четырнадцать жен, и родил двадцать два сына и шестнадцать дочерей" (2 Паралипом, гл. 13, ст 20-21).
Давайте-ка посчитаем. Три года царствовал Авия, говорит Третья книга Царств (гл. 13, ст. 2) Война с Иеровоамом в течение первого года. Что же вы скажете, друг читатель, о 22 сыновьях этого Авии, а также о его 16 дочерях, то есть о 38 его детях, рожденных его 14 женами в течение двух лет?! О счастливые времена! О священная плодовитость! Куда, куда ты удалилась?
В Третьей книге Царств мы находим две любопытных справки: "Три года он (Авия) царствовал в Иерусалиме; имя матери его Мааха, дочь Авессалома" (гл. 15, ст. 2). Из 22 сыновей Авии престол получил Аса. Он царствовал в Иерусалиме сорок один год. "Имя матери его Ана, дочь Авессалома" (ст. 10). Значит, отец и сын были женаты на сестрах.
Как бы там ни было, престол перешел к Асе, но вследствие его малолетства иудейским царством некоторое время управляла его мать. "Аса делал угодное пред очами господа... Он изгнал блудников из земли, и отверг всех идолов, которых сделали отцы его, и даже мать свою Ану лишил звания царицы за то, что она сделала истукан Астарты. И изруби \ Аса истукан ее, и сжег у потока Кедрона. Высоты же не были уничтожены. Но сердце Асы было предано господу во все дни его" (3 Царств, гл. 15, ст. 11-14).
Был ли Аса вознагражден? Сейчас увидите. В первую очередь, ему предстояло бороться с вражеским нашествием, если верить Второй книге Паралипоменон (гл. 14), да еще с каким нашествием! "И было у Асы военной силы: вооруженных щитом и копьем из колена иудина триста тысяч, и из колена вениаминова вооруженных щитом и стрелявших из лука двести восемьдесят тысяч, людей храбрых. И вышел на них Зарай ефиоплянин с войском в тысячу тысяч и с тремя стами колесниц, и дошел до Мареши. И выступил Аса против него, и построились к сражению на долине Цефата, у Мареши. И поразил господь ефиоплян пред лицем Асы и пред лицем иуды; и побежали ефиопляне. И преследовал их Аса и народ, бывший с ним, до Герара, и пали ефиопляне, так что у них никого не осталось в живых... И набрали добычи великое множество" (ст. 8-10, 12-13).
Этот эпизод тем более замечателен, что от Эфиопии до Иерусалима громадное расстояние. Эта армия в 580 000 солдат только от двух еврейских колен не менее чудесна, чем миллионная армия эфиопов. Спрашивается, как это царь египетский Сусаким, или Сезострис, пропустил через свою территорию эти полчища варваров? Впрочем, эфиопы, может быть, переправились из Африки в Азию... по воздуху.
И еще одна награда была присуждена богом-отцом его возлюбленному другу Асе: "в старости своей он был болен ногами" (3 Царств, гл. 15, ст. 23). Указание "священного" автора на эту болезнь в высшей степени краткое; по-видимому, эта болезнь Асы была ему ниспослана лишь для увеличения его земных заслуг. Процарствовав сорок один год, он почил с отцами своими и уступил свое место сыну своему Иосафату. Посмотрим, однако, что происходило в это время в царстве израиля.
Сын Иеровоама Нават "ходил путем отца своего и во грехах его, которыми тот ввел израиля в грех" (ст. 26). Он процарствовал всего один год (ст. 25-28). Заговор некоего Ваасы из племени иссахарова стоил ему жизни и трона. Конечно, Вааса объявил себя царем; он процарствовал двадцать четыре года, в течение которых вел себя по отношению к богу Саваофу так же скверно, как Иеровоам и Нават (ст. 33-34). Это в конце концов надоело всевышнему старику. Бог вступил в переговоры с некиим Иуем и сообщил ему, что он принял решение уничтожить династию Ваасы. Этот последний, как полагается, спокойно умер в своей постели, а сын его Ила, процарствовав два года, был убит некиим Замврием. Совершив этот подвиг, Замврий произвел еще и государственный переворот, занял трон и истребил всю семью Ваасы, "не оставив ему мочащегося к стене, ни родственников его, ни друзей его... по слову господа" (3 Царств, гл. 16, ст. 11-12).
Но царствование Замврия продолжалось всего семь дней: некто Амврий поднял восстание против Замврия. Этот последний, убедившись, что его роль бича божьего исполнена, сам лишил себя жизни. Амврий же просидел на троне двенадцать лет. "И купил Амврий гору Семерон у Семира за два таланта серебра, и застроил гору, и назвал построенный им город Самариею, по имени Семира, владельца горы" (ст. 24). Приблизительно в ту же эпоху уроженец Вефиля Ахиил отстроил Иерихон (ст. 34). "Великие цари" израиля, обладавшие столь многосоттысячными армиями, не имели, судя по Библии, мало-мальски сносно устроенных городов раньше, чем были построены Самария, Иерихон и Сихем. Мы имеем здесь также еще один случай убедиться, что проклятие, некогда обрушенное на Иерихон, ни гроша не стоило, ибо ведь было предсказано, что город этот никогда не поднимется из своих развалин 78.
ГЛАВА 38. Воинственные подвиги пророка-громовержца Илии
Теперь мы дошли до Ахава, нечестивого Ахава, сына Амврия. Преподаватели "священной истории" приказывают маленьким детям проклинать его имя. Мы же должны признать, что с этим царем Библия снова становится интересной. Мы сейчас встретимся еще и с бесподобным пророком Илией, единственным человеком, который вознесся на небо на огненной колеснице, запряженной конями, также сделанными из огня. "Ахав, сын Амвриев, воцарился над израилем... и царствовал... в Самарии двадцать два года. И делал Ахав... неугодное пред очами господа более всех, бывших прежде него. Мало было для него впадать в грехи Иеровоама... Он взял себе в жену Иезавель, дочь Ефваала, царя си донского, и стал служить Ваалу и поклоняться ему" (3 Царств, гл. 16, ст. 29-31).
Бог простил Давиду его брак с Вирсавией, супруга которой он убил; он благосклонно взирал на брак Соломона с дочерью египетского царя; но когда Ахав осмелился жениться на Иезавели, дочери царя сидонского, это было сочтено им как ужасное преступление.
Нечестивый царь не удовольствовался обыкновенными золотыми тельцами для своих поклонений: "поставил он Ваалу жертвенник в капище Ваала, который построил в Самарии" (ст. 32). Это еще не все! Ужасайтесь, верующие: "сделал Ахав дубраву, и более всех царей израильских, которые были прежде него, Ахав делал то, что раздражает господа, бога израилева" (ст. 33).
Коротко говоря, царственный супруг Иезавели делал все в пику богу и забавлялся тем, что раздражал старика и не давал ему покоя. Естественно, потребовался первоклассный пророк. И бог решил противопоставить архинечестивому Ахаву архисвятого Илию-фесвитянина. "И сказал Илия (пророк), фесвитянин, из жителей галаадских, Ахаву: жив господь, бог израилев, пред которым я стою! в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову" (3 Царств, гл. 17, ст. 1). Сказав это, Илия величественно повернулся на каблуках.
Библия не говорит, однако, как отнесся к этому известию сам Ахав.
"И было к нему слово господне: пойди отсюда и обратись на восток, и скройся у потока Хорафа, что против Иордана. Из этого потока ты будешь пить, а воронам я повелел кормить тебя там. И пошел он, и сделал по слову господню... И вороны приносили ему хлеб и мясо поутру, и хлеб и мясо по вечеру, а из потока он пил" (ст. 2-6).
Мысль кормить святых при помощи воронов впоследствии вдохновляла многих изобретателей житий святых отшельников. Пустынник Павел, например, в пещере фиваидской получал свой паек в размере полухлеба в течение шестидесяти лет от ворона. Когда Павлу было всего сто тринадцать лет, отшельник Антоний, молодой человек всего только девяноста лет от роду, посетил его в пещере. И вот тогда-то ворон принес на завтрак обоим святым уже целый хлеб. Все это абсолютно верно! По крайней мере, святой Иероним уверяет своим честным словом, что это именно так и было!
Вернемся к Илии.
"По прошествии некоторого времени этот поток высох; ибо не было дождя на землю.
И было к нему слово господне:
Встань, и пойди в Сарепту сидонскую, и оставайся там; я повелел там женщине вдове кормить тебя.
И встал он, и пошел в Сарепту; и когда пришел к воротам города, вот, там женщина вдова собирает дрова. И подозвал он ее, и сказал: дай мне немного воды в сосуде напиться.
И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки свои.
Она сказала: жив господь, бог твой! у меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это, и умрем.
И сказал ей Илия: не бойся, пойди, сделай, что ты сказала; но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня, и принеси мне; а для себя и для своего сына сделаешь после;
Ибо так говорит господь, бог израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда господь даст дождь на землю.
И пошла она и сделала так, как сказал Илия; и кормилась она, и он, и дом ее несколько времени.
Мука в кадке не истощалась, и масло в кувшине не убывало, по слову господа, которое он изрек чрез Илию.
После этого заболел сын этой женщины, хозяйки дома, и болезнь его была так сильна, что не осталось в нем дыхания.
И сказала она Илии: что мне и тебе, человек божий? ты пришел ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего.
И сказал он ей: дай мне сына твоего. И взял его с рук ее, и понес его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель.
И воззвал к господу и сказал: господи, боже мой! неужели ты и вдове, у которой я пребываю, сделаешь зло, умертвив сына ее?
И, простершись над отроком трижды, он воззвал к господу и сказал: господи, боже мой! да возвратится душа отрока сего в него!
И услышал господь голос Илии, и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил.
И взял Илия отрока, и свел его из горницы в дом, и отдал его матери его, и сказал Илия: смотри, сын твой жив.
И сказала та женщина Илии: теперь-то я узнала, что ты человек божий, и что слово господне в устах твоих истинно" (3 Царств, гл. 17, ст. 7-24).
Этот пророк являет собой образец проницательности, ибо он с первого взгляда догадался, что женщина, собиравшая дрова, была вдовой. Быть может, кому-нибудь покажется удивительным, что он начал с того, что потребовал для себя одного весь остаток хлеба у этой бедной женщины? Можно подумать, что вдова, хотя и принадлежавшая к языческой вере, гораздо больше доверяла словам незнакомца, говорившего от имени бога Израиля, чем сам пророк верил обещаниям своего бога. Но богословы говорят, что это только так кажется: Илия испытывал эту женщину, и чудо совершилось в ее пользу именно потому, что она не колебалась и сразу поверила. Если бы она отказалась дать Илии свой последний кусок, чудо, конечно, не совершилось бы. Но ведь чудо это было предсказано богом! Как же оно могло не совершиться? Здесь заколдованный круг, и бесполезно стараться понять эту библейскую выдумку. Это относится к области сверхъестественного и непонятного, а потому представляет собой специальность святых отцов.
Впрочем, более достойны исследования чудеса, которые бог делал иногда, вероятно для рекламы, среди народов, не исповедовавших его веры. Неверные, однако, не поддавались и не обращались в "истинную" веру даже и после этих чудес.
Библия не говорит, например, что сарептская вдова приняла еврейскую веру. Все народы древности, признавая существование разных богов, допускали, что эти боги сообщают часть своего могущества избранным - волхвам египетским, персидским, вавилонским, а иногда даже и обыкновенным идолопоклонникам, как Валаам. Каждый из этих колдунов придерживался своего ритуала, своего культа. Этим и объясняются библейские сказания о том, что фараон, увидев чудеса Моисея, признал силу его бога, но не переменил религии. Сарептская вдова признавала еврейского бога, не видя, однако, необходимости перейти в другую веру.
"По прошествии многих дней было слово господне к Илии в третий год: пойди, и покажись Ахаву, и я дам дождь на землю" (3 Царств, гл. 18, ст. 1). Значит, в течение трех лет не было дождя. "И пошел Илия, чтобы показаться Ахаву. Голод же сильный был в Самарии" (ст. 2). Понятно, что после трех лет засухи был голод. Но почему голод свирепствовал в Самарии больше, чем где бы то ни было?
"И призвал Ахав Авдия, начальствовавшего над дворцом. Авдий же был человек весьма богобоязненный.
И когда Иезавель истребляла пророков господних, Авдий взял сто пророков, и скрывал их, по пятидесяти человек, в пещерах, и питал их хлебом и водою.
И сказал Ахав Авдию: пойди по земле ко всем источникам водным и ко всем потокам на земле, не найдем ли где травы, чтобы нам прокормить коней и лошаков и не лишиться скота.
И разделили они между собою землю, чтобы обойти ее: Ахав особо пошел одною дорогою, и Авдий особо пошел другою дорогою" (3 Царств, гл. 18, ст. 3-6).
Трудно как-то представить себе царя, оставляющего дворец и отправляющегося искать корм для лошадей. Казалось бы, он мог послать кого-нибудь из своих слуг. Неужели вследствие жестокой нищеты, явившейся результатом трех лет засухи, царь Ахав распустил весь свой двор и штат служащих, сохранив одного только дворецкого? Самое необычайное в этом, что были еще источники, потоки и реки. Степи были бесплодны вследствие отсутствия дождя - это ясно; но та же засуха не могла не сказаться на потоках и ручейках, о которых Ахав говорил с Авдием. Забавно, что никто из верующих, читая Библию, не задается ни одним из этих вопросов.
Пойдем дальше. Авдий, в поисках травы, встретил Илию, распростерся перед ним. Пророк велел ему известить Ахава о предстоящем посещении. Это поручение странным образом встревожило Авдия, который рассуждал так: "Когда я пойду от тебя, тогда дух господень унесет тебя, не знаю, куда; и если я пойду уведомить Ахава, и он не найдет тебя, то он убьет меня" (ст. 12). По-видимому, этот простак Авдий так боялся бога, что даже в словах пророка подозревал каверзу. По счастью, Илия успокоил и ободрил его, обещая непременно показаться Ахаву в тот же день.
"И пошел Авдий навстречу Ахаву, и донес ему. И по- шел Ахав навстречу Илии.
Когда Ахав увидел Илию, то сказал Ахав ему: ты ли это, смущающий израиля?
И сказал Илия: не я смущаю израиля, а ты и дом отца твоего, тем, что презрели повеления господни и идете вслед ваалам;
Теперь пошли, и собери ко мне всего израиля на гору Кармил, и четыреста пятьдесят пророков вааловых, и четыреста пророков дубравных, питающихся от стола Иезавели.
И послал Ахав ко всем сынам израилевым, и собрал всех пророков на гору Кармил.
И подошел Илия ко всему народу, и сказал: долго ли вам хромать на оба колена? если господь есть бог, то последуйте ему; а если Ваал, то ему последуйте. И не отвечал народ ему ни слова.
...Я один остался пророк господень, а пророков вааловых четыреста пятьдесят человек, (и четыреста пророков дубравных).
Пусть дадут нам двух тельцов, и пусть они выберут себе одного тельца, и рассекут его, и положат на дрова, но огня пусть не подкладывают; а я приготовлю другого тельца, и положу на дрова, а огня не подложу.
И призовите вы имя бога вашего, а я призову имя господа, бога моего. Тот бог, который даст ответ посредством огня, есть бог. И отвечал весь народ и сказал: хорошо; (пусть будет так).
И сказал Илия пророкам вааловым: выберите себе одного тельца, и приготовьте вы прежде, ибо вас много; и призовите имя бога вашего, но огня не подкладывайте.
И взяли они тельца, который дан был им, и приготовили, и призывали имя Ваала, от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали.
В полдень Илия стал смеяться над ними, и говорил: кричите громким голосом, ибо он бог; может быть, он задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а, может быть, и спит, так он проснется.
И стали они кричать громким голосом, и кололи себя, по своему обыкновению, ножами и копьями, так что кровь лилась по ним" (3 Царств, гл. 18, ст. 16-28).
Критики отмечают, что гора Кармил находилась на территории сидонян, а царство си донское не следует смешивать с царством израильским. Могли ли подданные Ахава, для того чтобы ответить на вызов пророка Илии, собраться в местности, принадлежащей другому царству? Гора Кармил фигурирует в этом повествовании только вследствие слабого знакомства "божественного голубя" с географией. Критики указывают еще, что если поверить реальности этого эпизода и принять его так, как он рассказан, то из него явствует с очевидностью, что народ был очень добросовестен и честен, раз единодушно принял предложение Илии. Не менее очевидно, что его жрецы, которых Библия так порицает, так же верили в своего Ваала, как Илия в своего бога, раз они наносили себе исступленные ножевые удары и проливали свою кровь для того, чтобы добиться небесного огня.
Но из подобного рода смешных и фантастических повествований надо все-таки выводить правильные заключения, касающиеся истории еврейского народа. Материал для этого, хотя и мелкий, остается, когда библейские анекдоты освобождаются от "чудес" и прочих фантастических украшений. Из изложенного, например, явствует, что народ израильский и народ иудейский в конце концов поклонялись одному и тому же богу и только по-разному его именовали. Израиль имел золотых тельцов, а иуда золотых быков, которых Соломон поместил в святилище и которые простояли там до разрушения Иерусалима и храма "фараоном Сусакимом". Из текста явствует, что израиль в действительности не поклонялся своим тельцам, ибо сказано, что он поклонялся Ваалу. Но слово "Вал", "Вел", "Ваал" обозначало "господь", как и "Адонай", "Элоха", "Саваоф", "Яхве". Ритуал жертвоприношений был тот же. Разница была только в корыстных интересах священнослужителей. Ересь израиля заключалась в том, что израильтяне не хотели совершать моления и приносить жертвы в Иерусалиме, которым владело колено иудово, а устроились у себя дома.
"Прошел полдень, а они все еще бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха...
Тогда Илия сказал всему народу: подойдите ко мне. И подошел весь народ к нему. Он восстановил разрушенный жертвенник господень.
И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому господь сказал так: Израиль будет имя твое.
И построил из сих камней жертвенник во имя господа, и сделал вокруг жертвенника ров, вместимостью в две саты зерен.
И положил дрова (на жертвенник), и рассек тельца, и возложил его на дрова;
И сказал: наполните четыре ведра воды, и выливайте на всесожигаемую жертву и на дрова. (И сделали так)...
И вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водою.
Во время приношения вечерней жертвы подошел Илия пророк, (и воззвал на небо) и сказал: господи, боже Авраамов, Исааков и Израилев!.. Да познают в сей день (люди сии), что ты один бог в Израиле, и что я раб твой и сделал все по слову твоему.
Услышь меня, господи, услышь меня! Да познает народ сей, что ты, господи, бог, и ты обратишь сердце их (к тебе).
И ниспал огонь господень и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве.
Увидев это, весь народ пал на лице свое и сказал: господь есть бог, господь есть бог!
И сказал им Илия: схватите пророков вааловых, чтобы ни один из них не укрылся. И схватили их. И отвел их Илия к потоку Киссону, и заколол их там (3 Царств, гл. 18, ст. 29-40).
"И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых... И отвел их Илия к потоку Киссону, и заколол их там" (3 Царств, гл. 18, ст. 40).
Некоторые ученые утверждают, что Илия есть личность аллегорическая и что в действительности никогда никакого Илии-пророка не было. Но если Илия и жил, то, говорят критики, никогда ни один человек не был более бесчеловечен. Ибо, согласно самому тексту, пророки Ваала так же горячо верили в своего бога, как и он в своего, и вера их была так же сильна, как и его вера. Они были верны своему богу и своему царю. Было жесточайшей несправедливостью лишать их жизни. И как это царь израиля потерпел такую массовую экзекуцию? Ведь это было для него приговором самому себе. Наконец, Илия должен был рассчитывать, что неслыханное чудо - появление при ясной погоде молнии, мгновенно зажегшей быка, дрова, камни и потоки воды,- заставило бы, конечно, поразмыслить пророков-еретиков и, несомненно, обратило бы их на верный путь. Ведь он должен был заботиться о раскаянии грешников, а не о том, чтобы их умертвить. Утопив пророков Ваала в водах Киссона, "сказал Илия Ахаву: пойди, ешь и пей; ибо слышен шум дождя" (ст. 41). Вы не забыли, что в течение трех лет все народы земли нетерпеливо ожидали благодетельного дождя. Следовательно, Илия объявил Ахаву счастливую новость. Но он лгал, говоря, что слышен шум потоков, ибо пока еще ничего не было слышно, как явствует из следующих строк: "и пошел Ахав есть и пить, а Илия взошел на верх Кармила, и наклонился к земле, и положил лице свое между коленами своими" (ст. 42). У пророка были, по-видимому, акробатические способности!
"И сказал отроку своему: пойди, посмотри к морю. Тот пошел, и посмотрел, и сказал: ничего нет. Он сказал: продолжай это до семи раз.
В седьмой раз тот сказал: вот, небольшое облако поднимается от моря, величиною в ладонь человеческую. Он сказал: пойди, скажи Ахаву: "запрягай (колесницу твою) и поезжай, чтобы не застал тебя дождь".
Между тем небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел большой дождь. Ахав же сел в колесницу, (заплакал,) и поехал в Изреель.
И была на Илии рука господня. Он опоясал чресла свои, и бежал пред Ахавом до самого Изрееля" (3 Царств, гл. 18, ст. 43-46). Вид этого святого старика, бегущего перед царской колесницей во все свои пророческие лопатки под дождем без зонтика, должен был быть довольно живописен!
"И пересказал Ахав Иезавели все, что сделал Илия, и то, что он убил всех пророков мечом.
И послала Иезавель посланца к Илии сказать: (если ты Илия, а я Иезавель, то) пусть то и то сделают мне боги, и еще больше сделают, если я завтра к этому времени не сделаю с твоею душею того, что сделано с душею каждого из них.
Увидев это, он встал и пошел, чтобы спасти жизнь свою, и пришел в Вирсавию, которая в Иудее, и оставил отрока своего там.
А сам отошел в пустыню на день пути и, придя, сел под можжевеловым кустом, и просил смерти себе, и сказал: довольно уже, господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих" (3 Царств, гл. 19, ст. 1-4).
Здесь удивительны две вещи: во-первых, что царица Иезавель была настолько глупа, что предупредила Илию о своем приказе убить его на следующий день. Это давало пророку 24 часа времени для навастривания лыж. Во-вторых, удивительна также трусость этого господина; обладая способностью воскрешать мертвых и вызывать по своему желанию тучи и молнии, он почувствовал малодушный страх перед угрозами женщины-язычницы.
"И лег и заснул под можжевеловым кустом. И вот, ангел коснулся его и сказал ему: встань, ешь (и пей).
И взглянул Илия, и вот, у изголовья его печеная лепешка и кувшин воды. Он поел, и напился, и опять заснул.
И возвратился ангел господень во второй раз, коснулся его и сказал: встань, ешь (и пей); ибо дальняя дорога пред тобою.
И встал он, поел и напился, и, подкрепившись тою пищею, шел сорок дней и сорок ночей до горы божией Хорива" (3 Царств, гл. 19, ст. 5-8).
Диктуя библейскому писателю эту "священную" историю, "божественный голубь", очевидно, совершенно забыл, что в свое время сам же рассказывал о евреях, шедших от горы Хорива до окрестностей Вирсавии тридцать восемь лет. Мы представляем себе благочестивую богомолку, которая, будучи поражена этим противоречием и не смея, однако, сомневаться, спросила бы своего духовного отца, почему здесь такое противоречие. Думаете ли вы, что духовник будет поставлен в затруднительное положение? Ничего подобного! "Святые отцы" всегда знают, что и как надо говорить верующим.
- От горы Хорив до Вирсавии, - важно сказал бы он, - расстояние в триста сорок семь раз больше, чем от Вирсавии до горы Хорив; вот почему Моисей ходил тридцать восемь лет, а Илия сорок дней, по слову божию, которое не может ни заблуждаться, ни вводить нас в заблуждение.
И верующая тем больше будет поклоняться Библии, чем меньше она будет ее понимать. Надо еще с грустью пожалеть, что Библия не приводит рецепта приготовления лепешки, которая может насытить путешественника на сорок дней.
Путешествие, которое началось столь необычайным образом, конечно, таило для пророка еще и другие неожиданности. Прибыв на гору Хорив, "вошел он там в пещеру, и ночевал в ней. И вот, было к нему слово господне, и сказал ему господь: что ты здесь, Илия?" (ст. 9). Илия не получил от ангела никаких инструкций: он знал только, что ему надо пойти на гору Хорив, и больше ничего. Какова была цель этого путешествия, он абсолютно не знал. Таким образом, вопрос бога представлялся странным. Тем не менее Илия, извинившись, ответил: "возревновал я о господе, боге Саваофе; ибо сыны израилевы оставили завет твой, разрушили твои жертвенники, и пророков твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее" (ст. 10).
Заметим мимоходом, что Илия врет своему богу: он боится не сынов Израиля, а госпожи Иезавели, о которой, однако, молчит. Дети Израиля, чтобы угодить ему, бросили всех пророков Ваала в речку.; их больше нечего было бояться. Идолопоклонничество, о котором он говорит, уже дело прошлого. Народ, увидев чудо на горе Кармил, кричал: "Да здравствует Адонай!" Бог так же хорошо знает, как и сам Илия, о повороте общественного мнения в его пользу. Непонятно, в самом деле, что за ерунду болтал Илия?
"И сказал (бог. - Л. Таксиль) выйди и стань на горе пред лицем господним. И вот, господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред господом; но не в ветре господь. После ветра землетрясение; но не в землетрясении господь" (ст. 11). Вообразите себе Илию на этой танцующей горе. Вот зрелище, за которое стоило бы заплатить! Но это еще не все. "После землетрясения огонь; но не в огне господь. После огня веяние тихого ветра, (и там господь)" (ст. 12).
Не смейтесь! В тихом-то ветре и был господь! "Услышав сие, Илия закрыл лице свое милотью своею, и вышел, и стал у входа в пещеру. И был к нему голос, и сказал ему: что ты здесь, Илия?" (ст. 13). Пророк повторил слово в слово свой предыдущий ответ. "И сказал ему господь: пойди обратно своею дорогою чрез пустыню в Дамаск, и когда придешь, то помажь Азаила в царя над Сириею, а Ииуя, сына Намессиина, помажь в царя над Израилем; Елисея же, сына Сафатова, из Авел-Мехолы, помажь в пророка вместо себя. Кто убежит от меча Азаилова, того умертвит Ииуй; а кто спасется от меча Ииуева, того умертвит Елисей" (ст. 15-17). Никто никогда не мог объяснить этого места Библии, так как нигде не сказано, чтобы Елисей был помазан и что он умертвил несчастных, спасшихся от меча Ииуя.
"И пошел он оттуда, и нашел Елисея, сына Сафатова, когда он орал (пахал. - Ред.); двенадцать пар (волов) было у него, и сам он был при двенадцатой. Илия, проходя мимо него, бросил на него милоть свою. И оставил (Елисей) волов, и побежал за Илиею, и сказал: позволь мне поцеловать отца моего и мать мою, и я пойду за тобою. Он сказал ему: пойди и приходи назад; ибо что сделал я тебе?" (ст. 19-21). Таким образом, Елисей сделался просто слугой Илии, не получив ни капли масла на свое темя.
Глава 20 Первой книги Царств повествует о войне, которую сирийский царь Венадад (еще один неизвестный!) объявил царю израильскому по довольно необычному случаю. Этот Венадад в одно прекрасное утро послал сказать Ахаву: "Серебро твое, и золото твое, и жен твоих, и сыновей твоих отдай мне" (ст. 5).
Ахав созвал старейшин и сказал им:
- Мне кажется, что он смеется надо мной?
А старейшины ему ответили:
- Не слушай Венадада и не удовлетворяй его просьб.
Видя, что его требование отвергнуто, Венадад пришел в великий гнев и поклялся, что сотрет Самарию в порошок. Объявление войны. Жестокое сражение. Торжество Ахава, которому внезапно и неизвестно почему покровительствует бог. Венадад скрывается в городе Афеке и прячется там, перебегая из одной внутренней комнаты в другую. В конце концов Венадад попадает в руки Ахава, который дарует ему жизнь. "Неизменный" бог раскаивается в том, что даровал победу Ахаву!
Далее следует знаменитая история с Навуфеем, который имел виноградник в Изреели, по соседству с дворцом Ахава. Царь сделал этому виноградарю предложение, которое могло соблазнить хоть кого: он захотел откупить виноградник, чтобы разбить там свой сад. Он предлагает Навуфею заплатить, не торгуясь, что тот потребует, или же, если Навуфей хочет, царь предлагает ему другой виноградник, гораздо лучший. Навуфей отклоняет предложение царя. Виноградник у него наследственный, и он его не уступит ни за какие блага. Ахав, видя это удивительное упрямство, настолько огорчен, что перестает пить и есть. Тогда Иезавель подсылает к Навуфею наемных убийц и затем советует Ахаву вступить во владение вожделенным виноградником. Эти события вызывают вмешательство бога через Илию. Ахав, услышав угрозы, произнесенные по его адресу, порвал свои одежды и в течение некоторого времени прогуливался по улицам столицы не иначе, как во вретище (гл. 21).
Обстоятельства, предшествовавшие смерти Ахава, стоят того, чтобы о них рассказать полностью, по "священному тексту". К счастью, главу 22 Третьей книги Царств, излагающую, что произошло по этому поводу не только на земле, но также и на небе, можно читать без скуки. Мы встречаем здесь некоего Михея, пророка по ремеслу, который присутствовал на великом совете самого бога в небесном царстве и рассказал все, что он там видел и слышал своими глазами и своими же ушами. Вы убедитесь, что невозможно быть более точным.
"Прожили три года, и не было войны между Сириею и Израилем. На третий год Иосафат, царь иудейский, пошел к царю израильскому" (3 Царств, гл. 22, ст. 1-2). Полезно знать, что Иосафат, сын добродетельного Асы, сам отличался примерным благочестием: за все время существования царства иудейского только он, Иосафат, и еще царь Езекия, о котором речь впереди, отмечены церковью как примерные монархи. Благочестивый Иосафат поддерживал, однако, самую тесную дружбу с нечестивым Ахавом; идолопоклонничество Ахава и Иезавели так мало смущало его, что он просил у них руки их дочери Гофолии для своего сына Иорама, в чем ему не было отказано. Отметим мимоходом, что царица Иезавель была очень плодовита, многочисленность же семейства есть одно из лучших божьих благословений, как это утверждает Библия. Ахав и Иезавель, хотя и идолопоклонники, были тем не менее достаточно благословлены богом, ибо, как мы увидим впоследствии, они имели не менее семидесяти двух сыновей, не считая дочерей, из коих Гофолия была старшей.
И вот благочестивый Иосафат в гостях у своего тестя Ахава. "И сказал царь израильский слугам своим: знаете ли, что Рамоф галаадский наш? А мы так долго молчим, и не берем его из руки царя сирийского" (ст. 3). Действительно, три года тому назад, во время войны с Венададом, Ахав истребил своих врагов, но после истребления их не догадался завладеть еврейским городом Рамофом. Какая рассеянность! "И сказал он Иосафату: пойдешь ли ты со мною на войну против Рамофа галаадского? И сказал Иосафат царю израильскому: как ты, так и я; как твой народ, так и мой народ; как твои кони, так и мои кони" (ст. 4).
Нельзя не заметить, что это было в высшей степени мило с его стороны и высказано со священным изяществом! Будучи человеком благочестивым, Иосафат посоветовал еще навести справки у бога, дабы выяснить, благосклонно ли он смотрит на предполагаемую экспедицию. "И сказал Иосафат царю израильскому: спроси сегодня, что скажет господь. И собрал царь израильский пророков, около четырехсот человек, и сказал им: идти ли мне войною на Рамоф галаадский, или нет? Они сказали: иди, господь предаст его в руки царя" (ст. 5-6). Очевидно, в пророках у евреев недостатка не было: восемьсот пятьдесят пророков Ваала и дубравы были укокошены на берегу Киссона; через три года их уже замещали четыреста пророков Яхве.
Иосафат считал, что этого недостаточно. Он желал бы, чтобы ни один пророк не пропустил этой консультации. Поэтому Иосафат сказал: "нет ли здесь еще пророка господня, чтобы нам вопросить чрез него господа? И сказал царь израильский Иосафату: есть еще один человек, чрез которого можно вопросить господа, но я не люблю его; ибо он не пророчествует о мне доброго, а только худое, это Михей, сын Иемвлая. И сказал Иосафат: не говори, царь, так. И позвал царь израильский одного евнуха, и сказал: сходи поскорее за Михеем, сыном Иемвлая" (ст. 7-9).
Явившись к царям, и Михей начал, как и другие, предвещать им победу над Рамофом (ст. 13-15). Это приятное пророчество в устах Михея сильно удивило Ахава. "И сказал ему царь: еще и еще заклинаю тебя, чтобы ты не говорил мне ничего, кроме истины во имя господа. И сказал он: я вижу всех израильтян, рассеянных по горам, как овец, у которых нет пастыря. И сказал господь: нет у них начальника, пусть возвращаются с миром каждый в свой дом. И сказал царь израильский Иосафату: не говорил ли я тебе, что он не пророчествует о мне доброго, а только худое?"(ст. 16-18).
Оставалось выяснить, почему остальные пророки давали благоприятные предсказания и кто в конце концов сильней и правей? Кому верить? Как быть? Михей снова заговорил, и здесь его повествование становится особенно замечательным.
"Выслушай слово господне: я видел господа, сидящего на престоле своем, и все воинство небесное стояло при нем, по правую и по левую руку его.
И сказал господь: кто склонил бы Ахава, чтобы он пошел и пал в Рамофе галаадском? И один говорил так, другой говорил иначе.
И выступил один дух, стал пред лицем господа, и сказал: я склоню его. И сказал ему господь: чем?
Он сказал: я выйду и сделаюсь духом лживым в устах всех пророков его. Господь сказал: ты склонишь его и выполнишь это; пойди и сделай так.
И вот, теперь попустил господь духа лживого в уста всех сих пророков твоих; но господь изрек о тебе недоброе" (3 Царств, гл. 22, ст. 19-23).
Как вы находите этот священный анекдот? И как вы находите всемогущего, всезнающего бога, советующегося с ангелами и измышляющего, как бы обмануть людей и истребить их? Лорд Болингброк, комментируя это место Библии, говорит, что этот анекдот является дурным подражанием одному эпизоду из Илиады, где Юпитер, стараясь поднять славу Ахилла в ущерб Агамемнону, обманывает этого последнего сновидением.
"Возможно,- пишет английский философ, - что священник, составлявший древнееврейские легенды, подражал легендам Гомера, ибо еврейские книги были написаны гораздо позже. Во всей Библии бог евреев гораздо ниже греческого бога: он почти всегда терпит поражения. Он мечтает только о жертвоприношениях, а его народ постоянно умирает с голоду. Сколько бы он ни появлялся лично, сколько бы он ни говорил своими собственными устами, он не пользуется особенным влиянием на свой народ, и тот ничего не выполняет из его требований. Ему выстраивают храм, но появляется какой-то неведомый Сусаким, царь египетский, который не оставляет от храма камня на камне. Он дает Соломону дар мудрости, но Соломон смеется над ним, изменяет ему и поклоняется другим богам. Он дает землю обетованную своему народу, и этот народ живет там в рабстве со времени смерти Иисуса до воцарения Саула. Действительно, нет ни более несчастного бога, ни более несчастного народа.
Пусть составители древнееврейских сказок толкуют, что евреи терпели несчастья за свое неблагочестие и неверность богу. Наши англиканские священники могли бы то же самое сказать и об ирландцах и о наших шотландских горцах, очень несчастных, хотя и очень религиозных и богобоязненных. Нет ничего легче, как сказать: если ты был разбит и поражен, то это потому, что ты недостаточно религиозен; если бы ты давал больше денег церкви, ты преуспевал бы и победил. Этот гнусный предрассудок берет свое начало в глубокой древности: он обошел весь мир, он был лозунгом всех попов, всех религий и у всех народов служил им средством обогащения за счет человеческой глупости".
Однако пророки, опровергнутые Михеем, обиделись, один из них закатил Михею оплеуху (ст. 24); кроме того, этот последний был посажен под арест (ст. 27). А затем Ахав выступил на войну, чтобы отвоевать себе Рамоф от сирийцев, и царь иудейский присоединился к нему (ст. 29). Значит, благочестивый Иосафат больше поверил своим четыремстам пророкам, чем удаковатому Михею.
Царь израильский, по-видимому, не был особенно спокоен. "И сказал царь израильский Иосафату: я переоденусь и вступлю в сражение, а ты надень твои царские одежды. И переоделся царь израильский, и выступил в сражение" (ст. 30). Цель Ахава не трудно понять, но остается только изумляться, как был наивен Иосафат.
"Сирийский царь повелел начальникам колесниц, которых у него было тридцать два, сказав: не сражайтесь ни с малым, ни с великим, а только с одним царем израильским.
Начальники колесниц, увидевши Иосафата, подумали: "верно, это царь израильский", и поворотили на него, чтобы сразиться с ним. И закричал Иосафат.
Начальники колесниц, видя, что это не израильский царь, поворотили от него.
А один человек случайно натянул лук, и ранил царя израильского сквозь швы лат. И сказал он своему вознице: повороти назад, и вывези меня из войска; ибо я ранен... И вечером умер, и кровь из раны лилась в колесницу" (ст. 31-35).
Так погиб супруг Иезавели! "Священный" автор хвастливо сообщает, что Ахав "построил дом из слоновой кости" (ст. 39), и этим фантастическим замечанием ограничивается.
Ахаву наследовал его старший сын - Охозия, краткая история которого рассказана в 1-й главе Четвертой книги Царств. Он начал свое царствование с несчастного случая. "Охозия же упал чрез решетку с горницы своей, что в Самарии, и занемог" (ст. 2). Ввиду полного отсутствия объяснений этого случая мы вынуждены заключить, что Охозия жил в верхнем этаже своего дворца. Вероятно, в роковой вечер он был слишком навеселе и вывалился из окна, думая, что это шкаф с вином. Бог не позволил Охозии убиться на месте. Однако царь волновался и хотел знать, выздоровеет ли он. Для этого он обратился к Веельзевулу, божеству аккаронскому.
Пророк Илия был этим шокирован в высшей степени. "Ангел господень сказал Илии фесвитянину: встань, пойди навстречу посланным от царя самарийского и скажи им: разве нет бога в израиле, что вы идете вопрошать Веельзевула, божество аккаронское? За это так говорит господь: с постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь. И пошел Илия" (4 Царств, гл. 1, ст. 3-4).
Слуги повторили Охозии речи Илии, хотя и не могли дать царю точных сведений относительно личности этого вестника зла. Охозия "сказал им: каков видом тот человек, который вышел навстречу вам и говорил вам слова сии? Они сказали ему: человек тот весь в волосах, и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим. И сказал он: это Илия фесвитянин. И послал к нему пятидесятника с его пятидесятком. И он взошел к нему, когда Илия сидел на верху горы, и сказал ему: человек божий! царь говорит: сойди! И отвечал Илия, и сказал пятидесятнику: если я человек божий, то пусть сойдет огонь с неба и попалит тебя и твой пятидесяток. И сошел огонь с неба и попалил его и пятидесяток его" (ст. 7-10).
Тогда был послан еще один офицер с пятьюдесятью солдатами: и они испытали ту же судьбу (ст. 11-12). Царь послал третью делегацию.
"И пал (пятидесятник, - Л. Таксиль) на колена свои пред Илиею, и умолял его, и говорил ему: человек божий! да не будет презрена душа моя и душа рабов твоих - сих пятидесяти - пред очами твоими.
Bот, сошел огонь с неба, и попалил двух пятидесятников прежних с их пятидесятками; но теперь да не будет презрена душа моя пред очами твоими!
И сказал ангел господень Илии: пойди с ним, не бойся его. И он встал, и пошел с ним к царю.
И сказал ему: так говорит господь: за то, что ты посылал послов вопрошать Веельзевула, божество аккаронское, как будто в израиле нет бога, чтобы вопрошать о слове его, - с постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь.
И умер он по слову господню, которое изрек Илия. И воцарился Иорам, (брат Охозии,) вместо него, во второй год Иорама, сына Иосафатова, царя иудейского, так как сына у того не было" (4 Царств, гл. 1, ст. 13-17).
Лорд Болингброк так комментирует этот эпизод: "Илия, дважды успевающий призвать небесные молнии на головы двух военачальников и солдат, посланных царем, является вымышленной личностью, ибо если бы он мог так вот сыпать молнии, то безусловно завоевал бы весь земной шар, просто прогуливаясь со своим слугой. Именно это всегда и говорили волшебникам и колдунам разумные люди: если вы уверены, что дьявол, с которым у вас союз, сделает все, что вы ему прикажете, почему не требуете вы от него, чтобы он отдал вам все царства земные, все богатства и всех женщин, например? То же можно было бы сказать и Илии:
- Ты убил двух военачальников и две роты солдат ударами молнии, и ты же удираешь, как трус, как только царица Иезавель грозит тебе арестом. Разве ты не мог испепелить молнией Иезавель, как ты испепелил этих несчастных воинов? Какое возмутительное противоречие делает тебя похожим и на бога, и на труса? Какой разумный человек может перенести эти отвратительные сказки, возбуждающие улыбку сожаления и вздох ужаса?!"
Нужно прибавить, что причина этого истребления молнией ни в чем не повинных подневольных слуг царя совершенно непонятна. Нигде в библейском тексте не сказано, чтобы Охозия замышлял что-нибудь худое против Илии; даже когда этот вестник приходит к царю и излагает ему все дурные предзнаменования, никто не делает ему ни малейшего зла, и он уходит цел и невредим. Кроме того, если бы Охозия действительно собирался заставить Илию разделить судьбу Михея, не было бы надобности уничтожать силой небесного огня сто два совершенно неповинных воина, выполнявших поручения начальства. Было бы совершенно достаточно привести их, например, в состояние беспомощности внезапным параличом. Это было бы не менее чудесно и в конце концов не так гнусно и жестоко.
По поводу Охозии, Иосафата и обоих Иорамов божественная книга впадает в противоречие столь вопиющее, что его полезно подчеркнуть. В главе 22 Третьей книги Царств сказано: "Иосафат, сын Асы, воцарился над Иудеею, в четвертый год Ахава, царя израильского. Тридцати пяти лет был Иосафат, когда воцарился, и двадцать пять лет царствовал в Иерусалиме" (ст. 41-42). А несколько далее, в той же главе, читаем: "И почил Иосафат с отцами своими... и воцарился Иорам, сын его, вместо него" (ст. 50). Этот Иорам, царь иудейский, есть не кто иной, как супруг Гофолии, дочери Ахава. "Охозия, сын Ахава, воцарился над Израилем в Самарии, в семнадцатый год Иосафата, царя иудейского, и царствовал над израилем два года" (ст. 51).
Говоря далее, что у Охозии не было сыновей и что ему наследовал его брат Иорам, Библия сообщает, что этот Иорам, царь израильский, взошел на престол в девятнадцатый год царствования Иосафата, когда Иосафату оставалось еще шесть лет жизни, иначе говоря, за шесть лет до восшествия на престол Иорама, царя иудейского, сына Иосафата и мужа Гофолии. В таком случае трудно примирить главу 20 Третьей книги Царств с 1-й главой Четвертой книги, ибо здесь, в стихе 17, говорится: Иорам (брат и наследник Охозии.- Л. Таксиль) воцарился вместо него во второй год Иорама, сына Иосафатова, царя иудейского.
Раз Иорам иудейский наследовал своему отцу Иосафату восемь лет спустя после смерти Ахава (гл. 22, ст. 42, 51-52), как же мог он процарствовать уже два года к моменту, когда его шурин Иорам израильский наследовал Охозии, также шурину его, два года царствовавшему после Ахава?
Вот уже достаточно изумительное противоречие. Но подождите! Немного далее глава 3 той же Четвертой книги Царств начинается так: "Иорам, сын Ахава, воцарился над Израилем в Самарии в восемнадцатый год Иосафата, царя иудейского, и царствовал двенадцать лет" (ст. 1). На сей раз получается тройное противоречие. Этот стих сводит царствование Охозии к одному году, хотя стих 52 главы 22 Третьей книги Царств говорит о двух годах; а первое противоречие (4 Царств, гл. 1, ст. 17) продлило, наоборот, до восьми лет царствование этого монарха, замечательного в истории еврейского народа единственно тем, что он... вывалился из окна.
Пусть нас не упрекают в том, что мы тратим время на подчеркивание этих грубых неловкостей "священного" автора. Они показывают неряшливость и пренебрежение к своей задаче со стороны тех служителей религии, которые сфабриковали эту глупую и ужасную книгу и даже не дали себе труда как следует отредактировать ее.
Тем временем великое чудо уже реяло в воздухе.
"В то время, как господь восхотел вознести Илию в вихре на небо, шел Илия с Елисеем из Галгала.
...И вышли сыны пророков, которые в Вефиле, к Елисею, и сказали ему: знаешь ли, что сегодня господь вознесет господина твоего над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите.
И сказал ему Илия: Елисей, останься здесь, ибо господь посылает меня в Иерихон. И сказал он: жив господь и жива душа твоя! Не оставлю тебя. И пришли в Иерихон.
И подошли сыны пророков, которые в Иерихоне, к Елисею, и сказали ему: знаешь ли, что сегодня господь берет господина твоего и вознесет над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите.
И сказал ему Илия: останься здесь, ибо господь посылает меня к Иордану. И сказал он: жив господь и жива душа твоя! Не оставлю тебя. И пошли оба.
Пятьдесят человек из сынов пророческих пошли и стали вдали напротив их, а они оба стояли у Иордана.
И взял Илия милоть свою, и свернул, и ударил ею по воде, и расступилась она туда и сюда, и перешли оба посуху.
Когда они перешли, Илия сказал Елисею: проси, что сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя. И сказал Елисей: дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне.
И сказал он: трудного ты просишь. Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так; а если не увидишь, не будет.
Когда они шли и дорогою разговаривали, вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо.
Елисей же смотрел и воскликнул: отец мой, отец мой, колесница израиля и конница его! И не видел его более. И схватил он одежды свои, и разодрал их на две части.
И поднял милоть Илии, упавшую с него... И ударил по воде, и она расступилась туда и сюда, и перешел Елисей" (4 Царств, гл. 2, ст. 1, 3-14).
Напрашивается несколько естественных замечаний. Если бог решил забрать Илию на небо живым, в кости и во плоти, как сделал однажды с Енохом, зачем он заставил его совершать эту лишенную всякого содержания прогулку из Галгала в Вефиль, из Вефиля в Иерихон и из Иерихона к Иордану? Зачем было заставлять его переходить Иордан? Разве огненная колесница, в которой поднялся Илия, не могла так же легко быть подана к левому берегу, как к правому? А что это за двойная порция духа Илии, которую испрашивает Елисей? И получил ли он в конце концов то, о чем просил? Библия говорит лишь, что Елисей, глядя на отъезд Илии, после своих странных криков больше не видел его.
Богословы уверяют, что "царство небесное" состоит из чистых духов. Не противоречит ли этому двойной случай вознесения на небо - Илии и Еноха? Для чего могли служить телесные оболочки этому патриарху и этому пророку в царстве сверхъестественного и бесплотного? Насколько больше слава Еноха и Илии славы других избранников божьих, обитающих в небесных чертогах без телесной оболочки? И вот, например, когда Илия и Моисей разговаривают в небесах, то что это за беседа между душой без тела, выражающейся одной только мыслью, без звуков, и одушевленным телом, говорящим при помощи рта и издающим звуки?
Наконец, эта огненная колесница, эти огненные кони, этот вихрь и самое имя "Илия" (Эли, Элиос - солнце) позволили Болингброку и Буланже увидеть в приключении Илии подражание приключению древнегреческого мифического героя Фаэтона, который также усаживается в огненную колесницу. Но легенда о Фаэтоне египетского происхождения и это вполне нравоучительная сказка, показывающая опасность гордыни. А какой смысл имеет отлет Илии на небо?
ГЛАВА 39. Сверхчудесное житие святого пророка Елисея и конец царства израильского
И вот Елисей явился наследником мантии Илии, а также известной части, если даже не двойной, порции его духа. "Сыны пророков... поклонились ему до земли" (4 Царств, гл. 2, ст. 15). В Иерихоне прежде всего он оздоровил городские воды, бросив в них пригоршню соли. Оттуда он пошел в Вефиль. "Когда он шел дорогою, малые дети вышли из города, и насмехались над ним, и говорили ему: иди, плешивый! иди, плешивый! Он оглянулся и увидел их, и проклял их именем господним. И вышли две медведицы из леса, и растерзали из них сорок два ребенка" (ст. 23-24).
Лорд Болингброк замечает: "Елисей похож на разбогатевшего лакея, наказывающего всех, кто смеется над ним. Как?! Отвратительный прислужник пророка! Ты заставляешь медведей растерзать детей за то, что они дразнили тебя плешивым? К счастью, в окрестностях Вефиля нет лесов, а в Палестине нет медведей. Нелепость этой сказки смягчает ее ужас!" Можно прибавить, что два медведя, слопавшие так легко четыре десятка мальчишек, появились, вероятно, не из густого леса, а из какой-нибудь пивной, в которой, по-видимому, достаточно хорошо нагрузился автор "священного" повествования, перед тем как взяться за перо, чтобы написать эти строки.
После того как глава 3 Четвертой книги Царств представила царя Иосафата благополучно здравствующим, в противоречие с описанием главы 1, Библия рассказывает, что Месса, царь моавитский, платил Израилю до смерти Ахава ежегодную дань в сто тысяч овец и сто тысяч неостриженных баранов. По восшествии на престол Охозии, который вскоре же вывалился из окна, Месса решил, что гораздо лучше не платить дани. Но Иорам, приняв престол от брата, потребовал овец и баранов. Месса отказал, и Иорам открыл военные действия, опираясь на двух своих союзников - царя иудейского и царя идумейского.
"И пошел царь израильский, и царь иудейский, и царь едомский, и шли они обходом семь дней, и не было воды для войска и для скота, который шел за ними.
И сказал царь израильский: ах! созвал господь трех царей сих, чтобы предать их в руку Моава.
И Сказал Иосафат: нет ли здесь пророка господня, чтобы нам вопросить господа чрез него? И отвечал один из слуг царя израильского, и сказал: здесь Елисей, сын Сафатов, который подавал воду на руки Илии.
"Елисей "оглянулся и увидел их, и проклял их именем господним. И вышли две медведицы из леса, и растерзали из них сорок два ребенка""(4 Царств, гл. 2, ст. 24).
И сказал Иосафат: есть у него слово господне. И пошли к нему царь израильский, и Иосафат, и царь едомский" (4 Царств, гл. 3, ст. 9-12).
Отметим, что сын Ахава, равно как и царь едомский не исповедовали культа еврейского бога. Это заставляет Болийгброка заметить следующее: "Если бы кто-нибудь рассказал, что три царя, из коих один католик, а два протестанты, отправились к католическому аббату с совместной просьбой вымолить дождь, - что сказали бы о подобной глупости? А если бы католический монах написал подобную небылицу, не подтвердил ли бы он справедливости поговорки: "врет, как священник"?"
"И сказал Елисей царю израильскому: что мне и тебе? пойди к пророкам отца твоего и к пророкам матери твоей. И сказал ему царь израильский: нет, потому что господь созвал сюда трех царей сих, чтобы предать их в руку Моава.
И сказал Елисей: жив господь Саваоф, пред которым я стою! Если бы я не почитал Иосафата, царя иудейского, то не взглянул бы на тебя и не видел бы тебя.
Теперь позовите мне гуслиста. И когда гуслист играл на гуслях, тогда рука господня коснулась Елисея" (ст. 13-15).
Досадно, что "священный" автор не указывает, какую мелодию исполнял этот замечательный музыкант, аккомпанируя преемнику Илии. "И он сказал: так говорит господь: делайте на сей долине рвы за рвами; ибо так говорит господь: не увидите ветра и не увидите дождя, а долина сия наполнится водою, которую будете пить вы и мелкий и крупный скот ваш. Но этого мало пред очами господа; он и Моава предаст в руки ваши, и вы поразите все города укрепленные и все города главные, и все лучшие деревья срубите, и все источники водные запрудите, и все лучшие участки полевые испортите каменьями" (ст. 16-19).
Раз таковы были условия, поставленные богом-отцом, то делается непонятным, для чего нужна была победа. Ведь израильтяне объявили войну моавитянам исключительно для того, чтобы вынудить их давать по-прежнему ежегодно сто тысяч баранов и столько же овец. Победа, если она должна была сопровождаться полным опустошением страны, лишала их, конечно, возможности получать когда-нибудь вожделенную дань. "Поутру, когда возносят хлебное приношение, вдруг полилась вода по пути от Едома, и наполнилась земля водою" (ст. 20).
Вторая часть пророчества сбылась не хуже первой: моавитяне, напав на израильское расположение, были перебиты.
"И встали израильтяне, и стали бить моавитян, и те побежали от них, а они продолжали идти на них и бить моавитян.
И города разрушили, и на всякий лучший участок в поле бросили каждый по камню, и закидали его; и все протоки вод запрудили, и все дерева лучшие срубили, так что оставались только каменья в Кир-Харешете. И обступили его пращники и разрушили его.
И увидел царь моавитский, что битва одолевает его, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю едомскому; но не могли.
И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в израильтянах, и они отступили от него, и возвратились в свою землю" (4 Царств, гл. 3, ст. 24-27).
На конкурсе идиотских небылиц только что изложенная могла бы получить первую премию: она не нуждается ни в каких комментариях!
Дальше мы видим Елисея, повторяющего чудеса Илии вторым изданием, с поправками и изменениями. Так, он встречает (Библия не говорит где) вдову, удрученную тем, что ее покойный муж оставил ей долги и что кредиторы хотят продать в рабство ее детей (гл. 4, ст. 1). Елисей просит у вдовы объявить ему, что она имеет. Вдова ответила: "нет у рабы твоей ничего в доме, кроме сосуда с елеем" (ст. 2). Елисею больше и не надо. Он приказывает вдове обойти всех соседей и попросить у них взаймы все пустые горшки. Затем он приказывает ей запереться с детьми и переливать елей из своего горшка во все остальные сосуды. Нетрудно догадаться, какое произошло чудо: сосуд вдовы оказался неисчерпаем. Ошарашенная женщина прибежала к Елисею благодарить его, и человек божий сказал: "пойди, продай масло, и заплати долги твои; а что останется, тем будешь жить с сыновьями твоими" (ст. 7). Самое замечательное в этом чуде не то, что оно похоже на чудо Илии, совершенное для вдовы сарептской, а то, что Елисей обошелся здесь... без музыки.
"В один день пришел Елисей в Сонам. Там одна богатая женщина упросила его к себе, есть хлеба; и когда он ни проходил, всегда заходил туда есть хлеба.
И сказала она мужу своему: вот, я знаю, что человек божий, который проходит мимо нас постоянно, святой.
Сделаем небольшую горницу над стеною, и поставим ему там постель, и стол, и седалище, и светильник; и когда он будет приходить к нам, пусть заходит туда.
В один день он пришел туда, и зашел в горницу, и лег там.
И сказал Гиезию, слуге своему: позови эту сонамитянку. И позвал ее, и она стала пред ним.
И сказал ему: скажи ей: "вот, ты так заботишься о нас; что сделать бы тебе? не нужно ли поговорить о тебе с царем, или с военачальником?" Она сказала: нет, среди своего народа я живу.
И сказал он: что же сделать ей? И сказал Гиезий: да вот, сына нет у нее, а муж ее стар.
И сказал он: позови ее. Он позвал ее, и стала она в дверях.
И сказал он: через год, в это самое время, ты будешь держать на руках сына. И сказала она: нет, господин мой, человек божий, не обманывай рабы твоей.
И женщина стала беременною, и родила сына на другой год, в то самое время, как сказал ей Елисей" (4 Царств, гл. 4, ст. 8-17).
В этом повествовании поражает одна частность: Елисей, с тех пор как он устроился на всем готовом у этой доброй женщины, как будто бы не находится уже в такой вражде с царем (Сонам, у подножья горы Гелвуя, принадлежал царству израильскому). В своем стремлении быть вежливым и любезным Елисей предлагает оказать ей услугу перед Иорамом, точно он числится в его любимцах и может говорить с ним запросто! А между тем царь этот - тот самый Иорам, которому Елисей только что самым нахальным образом заявил, что не хочет ни видеть его, ни разговаривать с ним.
Текст Библии не говорит прямо, что именно сам Елисей сделал ребенка этой доброй женщине, но позволяет подозревать это. Вместе с тем впоследствии автор повествования величает человека божьего отцом. Неизвестно, стал ли он отцом по способу святого Иосифа-плотника - отца "сына божьего" Иисуса или в обычном смысле.
"И подрос ребенок, и в один день пошел к отцу своему, к жнецам. И сказал отцу своему: голова моя голова моя болит! И сказал тот слуге своему: отнеси его к матери его... И он сидел на коленях у нее до полудня, и умер. И пошла она, и положила его на постели человека божия, и заперла его, и вышла... И отправилась и прибыла к человеку божию, к горе Кармил... Когда же пришла к человеку божию на гору, ухватилась за ноги его... И сказала она: просила ли я сына у господина моего7 Не говорила ли я: "не обманывай меня?.." И он встал и пошел за нею... И вошел Елисей в дом, и вот, ребенок умерший лежит на постели его. И вошел и запер дверь за собою, и помолился господу. И поднялся и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам, и свои глаза к его глазам, и свои ладони к его ладоням, и простерся на нем, и согрелось тело ребенка. И встал и прошел по горнице взад и вперед; потом опять поднялся и простерся на нем И чихнул ребенок раз семь, и открыл ребенок глаза свои. И позвал он Гиезия, и сказал: позови эту сонамитянку. И тот позвал ее. Она пришла к нему, и он сказал: возьми сына твоего. И подошла, и упала ему в ноги, и поклонилась до земли. И взяла сына своего, и пошла" (4 Царств, гл. 4, ст. 18-37).
Критики смеются над этим чудом Елисея, которое отличается от чуда Илии только количеством телодвижений. Но богословы видят в них мистический смысл: ведь нужно же поломаться, прежде чем сделать чудо.
Пророк возвратился из Сонама в Галгал и застал в стране голод. Еще раз голод и опять голод! Еще одно доказательство, что эта прекрасная страна Ханаанская, со своими обнаженными горами, пещерами и пропастями, со своим Содомским озером, песчаной и каменистой пустыней, совсем не была так уж плодородна, как старый бог описывает ее своему избранному народу устами Моисея.
"Елисей же возвратился в Галгал. И был голод в земле той; и сыны пророков сидели пред ним. И сказал он слуге своему: поставь большой котел, и свари похлебку для сынов пророческих.
И вышел один из них в поле собирать овощи, и нашел дикое вьющееся растение, и набрал с него диких плодов полную одежду свою. И пришел и накрошил их в котел с похлебкою, так как они не знали их.
И налили им есть. Но как скоро они стали есть похлебку, то подняли крик, и говорили: смерть в котле, человек божий! И не могли есть.
И сказал он: подайте муки. И всыпал ее в котел, и сказал (Гиезию): наливай людям, пусть едят. И не стало ничего вредного в котле.
Пришел некто из Ваал-Шалиши, и принес человеку божию хлебный начаток - двадцать ячменных хлебцев и сырые зерна в шелухе. И сказал Елисей: отдай людям, пусть едят.
И сказал слуга его: что тут я дам ста человекам? И сказал он: отдай людям, пусть едят; ибо так говорит господь: "насытятся, и останется".
Он подал им, и они насытились, и еще осталось, по слову господню" (4 Царств, гл. 4, ст. 38-44).
Самое замечательное в этом чуде то, что много времени спустя Иисус Христос повторил его. Но Елисей был давным-давно мертв и не мог обвинить сына Марии в плагиате 79.
Глава 5 посвящена истории Неемана. Судя по Библии, его можно было бы считать особо знаменитым, но его, как обычно, не знает ни один историк. "Нееман, военачальник царя сирийского, был великий человек у господина своего и уважаемый, потому что чрез него дал господь победу сириянам. И человек сей был отличный воин, но прокаженный. Сирияне однажды пошли отрядами, и взяли в плен из земли израильской маленькую девочку, и она служила жене Неемановой. И сказала она госпоже своей: о, если бы господин мой побывал у пророка, который в Самарии, то он снял бы с него проказу его" (ст. 1-3).
Когда эти слова были переданы его превосходительству генералу Нееману, он попросил у царя отпуск, и тот ему не отказал. Царь сирийский, кроме того, написал дружескую записку царю израильскому, дабы Нееману оказали хороший прием; и Нееман поехал, взяв с собой десять талантов серебра, шесть тысяч сиклей золота и десять перемен одежды. Но с царем израильским произошло что-то непонятное. Когда Иорам израильский вскрыл письмо, он прочитал: "Вместе с письмом сим, вот, я посылаю к тебе Неемана, слугу моего, чтобы ты снял с него проказу его" (ст. 6). Можно представить себе изумление Иорама при чтении этого письма, но трудно вообразить, как он поступил. По словам Библии, "царь израильский, прочитав письмо, разодрал одежды свои и сказал: разве я бог, чтобы умерщвлять и оживлять, что он посылает ко мне, чтобы я снял с человека проказу его? вот, теперь знайте и смотрите, что он ищет предлога враждовать против меня" (ст. 7).
К счастью, Елисей знал все, что происходит, и послал, сказать Иораму, чтобы тот отправил Неемана к нему. Семь купаний в Иордане, по рецепту Елисея, совершенно излечили бравого вояку от проказы: "и обновилось тело его, как тело малого ребенка" (ст. 14). Правду сказать, Нееман сначала удивился рецепту пророка: ему казалось странным, что он вынужден был совершить такое длинное путешествие только для того, чтобы омыться в чистой воде. И у нас дома есть речки, говорил он, в которых можно купаться. Но ему разъяснили, что эти речки не имели свойств Иордана, приобретенных этой рекой благодаря благодетельному вмешательству Елисея.
Выздоровев, он отправился благодарить пророка: "вот, я узнал, что на всей земле нет бога, как только у израиля; итак прими дар от раба твоего" (ст. 15). Несмотря на всю настойчивость Неемана, бескорыстие Елисея осталось непреклонным.
Елисей совершил еще серию чудес. Один из персонажей, которых "священный" автор туманно называет сыновьями пророков, находился как-то на берегу Иордана, где колол дрова, и уронил топор в воду. "И закричал он: ах, господин мой!"... Елисей сказал: "где он упал? Он указал ему место. И отрубил он кусок дерева, и бросил туда, и всплыл топор". Сыну пророка оставалось только протянуть руку и вынуть топор из воды (4 Царств, гл. 6, ст. 5-6).
Другое чудо показывает еще раз, до какой степени бог покровительствовал Елисею. "Царь сирийский пошел войною на израильтян... И пришли ночью, и окружили город. Поутру служитель человека божия встал и вышел; и вот, войско вокруг города, и кони, и колесницы. И сказал ему слуга его: увы! господин мой, что нам делать? И сказал он: не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними. И молился Елисей, и говорил: господи! открой ему глаза, чтоб он увидел. И открыл господь глаза слуге, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея. Когда пошли к нему сирияне, Елисей помолился господу и сказал: порази их слепотою. И он поразил их слепотою, по слову Елисея" (ст. 8-18).
Здесь приключение принимает характер просто шутовской комедии. Представьте себе этих несчастных офицеров и солдат, внезапно пораженных слепотой, особенно когда речь идет о многочисленной армии. Ведь город, где находился пророк, был окружен пехотой, кавалерией и военными колесницами. Если такое чудо могло произойти, то, казалось бы, эти тысячи несчастных должны были снять осаду, просить пощады у израильтян и молить, чтобы их отвели домой, покуда они живы. Но ничего подобного! Согласно Библии, эти слепые войска не оставили своего намерения взять Елисея живым или мертвым. И здесь "священный" автор заставляет верующих проглотить одну из самых монументальных нелепостей, которые когда-либо были написаны жрецами, самодовольно насмехающимися над доверчивостью простаков. Елисей предложил сам свои услуги сирийским офицерам и солдатам, чтобы повести их на поиски Елисея. Эти слепые идиоты приняли предложение, и пророк потащил их за собой до самой столицы государства, где они и попались в плен. Эта небылица настолько бессмысленна, что мы считаем необходимым еще раз воспроизвести божественный текст: "И сказал им Елисей: это не та дорога и не тот город; идите за мною, я провожу вас к тому человеку, которого вы ищете. И привел их в Самарию" (4 Царств, гл. 6, ст. 19).
Представьте себе этих воинов, которые гуськом следуют за пророком; представьте себе всех этих слепых, шагающих из Дофаима в Самарию, держа друг друга за полы шинелей, причем первый держится за полу проводника, который есть не кто иной, как сам Елисей. Представьте себе все это и скажите, может ли какая-нибудь религия более беззастенчиво смеяться над добродушием легковерных своих приверженцев? "Когда они пришли в Самарию, Елисей сказал: господи! открой глаза им, чтобы они видели. И открыл господь глаза их, и увидели, что они в средине Самарии" (ст. 20).
Но все хорошо, что хорошо кончается, и мы сейчас увидим, что в этот день Елисей был великодушен и не злоупотребил своим торжеством. "И сказал царь израильский Елисею, увидев их: не избить ли их, отец мой? И сказал он: не убивай. Разве мечом твоим и луком твоим ты пленил их, чтобы убивать их? Предложи им хлеба и воды; пусть едят и пьют, и пойдут к государю своему. И приготовил им большой обед, и они ели и пили, и отпустил их, и пошли к государю своему. И не ходили более те полчища сирийские в землю израилеву" (ст. 21-23).
То, что мы прочитали только что, немедленно опровергается продолжением этой истории. Таково уж "священное писание". Стих 23 уверяет, что благодаря великодушию Елисея царство израильское было впредь избавлено от вторжения сирийцев. Но прочитайте стих 24: "после того собрал Венадад, царь сирийский, все войско свое, и выступил, и осадил Самарию". Во избежание необходимости объяснять эти бессмысленные и слишком глупые противоречия учебники "священной истории" говорят только о чуде ослепления сирийцев.
Итак, Венадад опять на сцене. Это тот самый Венадад, которому, как вы помните, царь Ахав дал возможность скрыться. "И был большой голод в Самарии, когда они осадили ее, так что ослиная голова продавалась по восьмидесяти сиклей серебра, и четвертая часть каба голубиного помета - по пяти сиклей серебра". Это сказано в стихе 25.
"Однажды царь израильский проходил по стене, и женщина с воплем говорила ему: помоги, господин мой, царь.
И сказал он: если не поможет тебе господь, из чего я помогу тебе? с гумна ли, с точила ли?
И сказал ей царь: что тебе? И сказала она: эта женщина говорила мне: "отдай своего сына, съедим его сегодня, а сына моего съедим завтра".
И сварили мы моего сына, и съели его. И я сказала ей на другой день: "отдай же твоего сына, и съедим его". Но она спрятала своего сына.
Царь, выслушав слова женщины, разодрал одежды свои; и проходил он по стене, и народ видел, что вретище на самом теле его.
И сказал: пусть то и то сделает мне бог, и еще более сделает, если останется голова Елисея, сына Сафатова, на нем сегодня.
Елисей же сидел в своем доме, и старцы сидели у него. И послал (царь) человека от себя. Прежде нежели пришел посланный к нему, он сказал старцам: видите ли, что этот сын убийцы послал снять с меня голову? Смотрите, когда придет посланный, затворите дверь и прижмите его дверью. А вот и топот ног господина его за ним!
Еще говорил он с ними, и вот, посланный приходит к нему, и сказал: вот какое бедствие от господа! Чего мне впредь ждать от господа?" (4 Царств, гл. 6, ст. 26-33).
К счастью, если Елисей и был причиной голода, то вскоре он же переменил положение вещей. Полюбуйтесь: "И сказал Елисей: выслушайте слово господне: так говорит господь: завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю, у ворот Самарии" (гл. 7, ст. 1).
"Господь сделал то, что стану сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: верно нанял против нас царь израильский царей хеттейских и египетских, чтобы пойти на нас.
И встали, и побежали в сумерки, и оставили шатры свои, и коней своих, и ослов своих, весь стан, как он был, и побежали, спасая себя" (ст. 6-7).
"И вышел народ, и разграбил стан сирийский, и была мера муки лучшей по сиклю, и две меры ячменя по сиклю, по слову господню" (ст. 16).
Глава 8, рассказав, что сонамитянка, у которой Елисей воскресил ребенка, скрывалась от голода в стране филистимской семь лет, рассказывает также историю "капитана" Азаила. Для того, чтобы понять ее, надо вспомнить, что, когда Илия (не Елисей, нет!) был на горе Хориве, бог сказал ему после землетрясения и огня: "пойди обратно своею дорогою в Дамаск (сорок суток ходьбы. - Л. Таксиль), и когда придешь, то помажь Азаила в царя над Сириею, а Ииуя, сына Намессиина, помажь в царя над израилем" и т. д. (3 Царств, гл. 19, ст. 15-16).
Библия не объясняет, почему Илия сам не помазал ни Азаила, ни Ииуя: бог-отец произнес вышеприведенные слова, и все. Мы теперь имеем дело с Елисеем. "Священный" писатель вдруг вспоминает об Азаиле и Ииуе и собирается, с грехом пополам, исправить свою забывчивость, раз у него под рукой Елисей. Наконец мы хоть теперь узнаем, кто такой этот Азаил.
"И пришел Елисей в Дамаск, когда Венадад, царь сирийский, был болен. И донесли ему, говоря: пришел человек божий сюда.
И сказал царь Азаилу: возьми в руку твою дар, и пойди навстречу человеку божию, и вопроси господа чрез него, говоря: выздоровею ли я от сей болезни?
И пошел Азаил навстречу ему, и взял дар в руку свою и всего лучшего в Дамаске, сколько могут нести сорок верблюдов, и пришел, и стал пред лице его, и сказал: сын твой Венадад, царь сирийский, послал меня к тебе спросить: "выздоровею ли я от сей болезни?"
И сказал ему Елисей: пойди, скажи ему: "выздоровеешь"; однакож открыл мне господь, что он умрет" (4 Царств, гл. 8, ст. 7-10).
Читая подобные глупости, иной раз чувствуешь себя как во сне. Почему Елисей, зная от бога, что Венадад умрет, поручает Азаилу пообещать больному выздоровление? И почему он, "пророк божий", сознательно лжет Азаилу? Библия не объясняет этого. Такое обилие глупости иногда даже утомляет.
"И устремил на него Елисей взор свой, и так оставался до того, что привел его в смущение; и заплакал человек божий.
И сказал Азаил: отчего господин мой плачет? И сказал он: от того, что я знаю, какое наделаешь ты сынам израилевым зло; крепости их предашь огню, и юношей их мечом умертвишь, и грудных детей их побьешь, и беременных женщин у них разрубишь" (ст. 11-12).
Я полагаю, что если бы кто-нибудь обратился к вам с такими предсказаниями, а вы верили бы правдивости пророков, то вы в ужасе отступили бы. Но как вам понравится ответ Азаила?
"И сказал Азаил: что такое раб твой, пес (мертвый), чтобы мог сделать такое большое дело? И сказал Елисей: указал мне господь в тебе царя Сирии.
И пошел он от Елисея, и пришел к государю своему. И сказал ему этот: что говорил тебе Елисей? И сказал: он говорил мне, что ты выздоровеешь.
А на другой день он взял одеяло, намочил его водою, и положил на лице его, и он умер. И воцарился Азаил вместо него" (ст. 13-15).
Такой способ завоевывать корону удивительно несложен. Никто из наследников Венадада не протестовал, и понятно почему: на это была "воля божья".
В конце 8-й главы говорится, что на склоне своих лет Иосафат разделил трон с сыном своим Иорамом, супругом Гофолии. Это противоречит тому, что мы читали выше: было уже сказано (3 Царств, гл. 22, ст. 50), что этот Иорам, сын Иосафата, взошел на престол после смерти отца. Но если бы мы останавливались на всех противоречиях Библии, мы бы никогда не кончили.
Иорам иудейский вступил на дурной путь. Подобно своему шурину - Иораму израильскому, он творил одно только неугодное, за что и был наказан: "Едом" возмутился и перестал платить дань. Иораму иудейскому было тридцать два года, когда он взошел на престол, и царствовал он, как сказано, восемь лет. Когда он умер, Иорам израильский проводил двенадцатый год своего царствования.
Иораму иудейскому наследовал Охозия, его сын от Гофолии. Охозия получил отцовскую корону в двадцать два года. Он не поклонялся иудейскому богу и продержался всего только один год. Охозия заключил союз со своим дядей Иорамом израильским для того, чтобы воевать с Азаилом, царем сирийским. Но Азаил побил союзников, "и возвратился Иорам царь, чтобы лечиться в Изрееле от ран, которые причинили ему сирияне в Рамофе, когда он воевал с Азаилом, царем сирийским. И Охозия, сын Иорама, царь иудейский, пришел посетить Иорама, сына Ахавова, в Изреель, так как он был болен" (4 Царств, гл. 8, ст. 29).
Читатель, приготовьтесь! Вы сейчас будете трепетать: бог подготовляет ужасное побоище!
"Елисей пророк призвал одного из сынов пророческих и сказал ему: опояшь чресла твои, и возьми сей сосуд с елеем в руку твою, и пойди в Рамоф галаадский. Придя туда, отыщи там Ииуя, сына Иосафата, сына Намессиева, и подойди, и вели выступить ему из среды братьев своих, и введи его во внутреннюю комнату; и возьми сосуд с елеем, и вылей на голову его, и скажи: "так говорит господь: помазую тебя в царя над Израилем". Потом отвори дверь, и беги, и не жди" (4 Царств, гл. 9, ст. 1-3).
Юный "сын пророческий" точно выполнил поручение, к великому изумлению Ииуя. Получив свою порцию масла, Ииуй рассказал офицерам гарнизона, что с ним произошло. "И поспешили они, и взяли каждый одежду свою, и подостлали ему на самых ступенях, и затрубили трубою, и сказали: воцарился Ииуй! И восстал Ииуй, сын Иосафата, сына Намессиева, против Иорама; Иорам же находился со всеми израильтянами в Рамофе галаадском на страже против Азаила, царя сирийского" (ст. 13-14).
Мы попадаем теперь в ужасный, бесконечный лабиринт убийств. Грозную миссию получил Азаил от бога, начав исполнение ее со смерти Венадада. Она преисполнена невероятных ужасов: новый царь сирийский должен будет разбивать головы младенцам и рассекать животы беременных женщин. Ииуй имеет также поручение купаться в крови. Вспомним, что преступления Иорамов, Охозиев и других "монархов" заключались в том, что они поклонялись Ваалу вместо Адоная. И вот какую веротерпимость преподает Библия!
После своего провозглашения царем Ииуй сел на коня и поехал в Изреель, где был Иорам и куда Охозия, царь иудейский, пришел, чтобы навестить бывшего там на лечении Иорама. "На башне в Изрееле стоял сторож, и увидел он полчище Ииуево, когда оно шло, и сказал: полчище вижу я. И сказал Иорам: возьми всадника, и пошли навстречу им, и пусть скажет: с миром ли?" (ст. 17).
Так как этот посланный не возвратился, Иорам послал другого, которого также не увидел более. "И сказал Иорам: запрягай. И запрягли колесницу его. И выступил Иорам, царь израильский, и Охозия, царь иудейский, каждый на колеснице своей. И выступили навстречу Ииую, и встретились с ним на поле Навуфея. И когда увидел Иорам Ииуя, то сказал: с миром ли, Ииуй? И сказал он - какой мир при любодействе Иезавели, матери твоей, и при многих волхвованиях ее?" (ст. 21-22).
Чтобы постичь всю прелесть упрека Ииуя по поводу распущенности царицы Иезавели, необходимо заняться маленьким хронологическим подсчетом, основанным на священных текстах. Сколько лет было тогда вдове Ахава? Она была матерью Гофолии, а этой последней было уже около ста лет.
Не известно, на каком году жизни каждая из них вступила в брак. Но допустим, что дочери Ахава было только пятнадцать лет, когда ее сочетали браком с Иорамом иудейским, сыном Иосафата. Мы знаем уже, что этот Иорам не отличался преданностью богу; Вторая книга Паралипоменон сообщает, какая кара постигла его.
"И возбудил господь против Иорама дух филистимлян и аравитян, сопредельных ефиоплянам;
И они пошли на Иудею, и ворвались в нее, и захватили все имущество, находившееся в доме царя, также и сыновей его, и жен его; и не осталось у него сына, кроме Охозии, меньшего из сыновей его.
А после всего этого поразил господь внутренности его болезнью неизлечимою.
Так было со дня на день, а к концу второго года выпали внутренности его от болезни его, и он умер в жестоких страданиях; и не сожег для него народ его благовоний, как делал то для отцов его" (2 Паралипоменон, гл. 21, ст. 16-19).
А глава 22 той же книги начинается со следующего ценного сообщения: "и поставили царем жители Иерусалима Охозию, меньшего сына его, вместо него, так как всех старших избило полчище, приходившее с аравитянами к стану, - и воцарился Охозия, сын Иорама, царя иудейского. Двадцати двух лет был Охозия, когда воцарился, и один год царствовал в Иерусалиме; имя матери его Гофолия" (ст. 1-2). Число братьев Охозии указано в 14-м стихе 10-й главы Четвертой книги Царств: их было "сорок два человека".
Теперь возвратимся несколько назад: Гофолия, вышедшая замуж, самое раннее, в пятнадцать лет, могла через год родить своего первого сына. Допустим, что у нее ежегодно рождались дети и только сыновья (Библия не упоминает о дочерях этой царицы). Охозия родился сорок третьим, и, следовательно, Гофолии было минимум пятьдесят восемь лет, когда она его родила. Отсюда ясно, что ей должно было быть ровно восемьдесят лет, когда двадцатидвухлетний Охозия взошел на трон. Отсюда следует далее, что Иезавель, мать Гофолии, была, по крайней мере, в возрасте ста лет, когда имела сына Иорама, царствовавшего над Израилем, и внука Охозию, царствовавшего над иудой, в ту пору, когда ей приписывается постыдный разврат. Делается ясным после этого, что волхвования, приписываемые ей гневным Ииуем, могли иметь своей целью только колдовское привлечение любовников столетней старушкой!
Ответ Ииуя, конечно, не мог успокоить сына Иезавели. "И поворотил Иорам руки свои, и побежал, и сказал Охозии: измена, Охозия! А Ииуй натянул лук рукою своею, и поразил Иорама между плечами его, и прошла стрела чрез сердце его, и пал он на колеснице своей" (4 Царств, гл. 9, ст. 23-24). Охозия, царь иудейский, также бежал. "И погнался за ним Ииуй, и сказал: и его бейте на колеснице... И побежал он в Мегиддон, и умер там" (ст. 27).
Теперь пришла очередь Иезавели. "И прибыл Ииуй в Изреель. Иезавель же, получив весть, нарумянила лице свое, и украсила голову свою, и глядела в окно" (ст. 30). Эта почтенная старушка, которой было, по меньшей мере, сто, если не сто двадцать лет, рассчитывала еще на свои чары, намереваясь соблазнить узурпатора. "Когда Ииуй вошел в ворота, она сказала: мир ли Замврию, убийце государя своего?" (ст. 31). Мы еще помним, что Замврий, убив царя Вассу и все его семейство, процарствовал всего семь дней и покончил жизнь самоубийством, когда увидел успех мятежа Амврия.
"И поднял он лице свое к окну, и сказал: кто со мною, кто? И выглянули к нему два, три евнуха. И сказал он: выбросьте ее. И выбросили ее. И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее. И пришел Ииуй, и ел, и пил, и сказал: отыщите эту проклятую, и похороните ее, так как царская дочь она. И пошли хоронить ее, и не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук" (ст. 32-35).
Но мы знаем, что Иезавель была очень плодовита. Иорам оставил братьев, способных принять царство "У Ахава было семьдесят сыновей в Самарии. И написал Ииуй письма, и послал в Самарию к начальникам изреельским, старейшинам и воспитателям детей Ахавовых" (4 Царств, гл. 10, ст. 1). Письма предписывали истребить всех молодых "принцев". "Когда пришло к ним письмо, они взяли царских сыновей, и закололи их - семьдесят человек, и положили головы их в корзины, и послали к нему в Изреель" (ст. 7). Ииуй умертвил также и всех друзей, и всех слуг дома Ахава.
"И встал, и пошел, и пришел в Самарию. Находясь на пути при Беф-Екеде пастушеском, встретил Ииуй братьев Охозии, царя иудейского, и сказал: кто вы? Они сказали: мы братья Охозии, идем узнать о здоровье сыновей царя и сыновей государыни. И сказал он: возьмите их живых. И взяли их живых, и закололи их - сорок два человека... и не осталось из них ни одного" (ст. 12-14). Не вредно напомнить, что эти сорок два сына Гофолии уже были однажды убиты арабами (2 Паралипоменон, гл. 22, ст. 1). Охозия, сорок третий и младший в семье, наследовал отцу своему, Иораму иудейскому, именно и только по случаю этого поголовного истребления старших братьев. О жестокий и бесстрашный Ииуй! Он не останавливался даже перед убийством... мертвецов!
Если вы думаете, что этим благочестивые библейские мерзости кончаются, вы жестоко ошибаетесь. Ииуй объявил большие празднества в честь Ваала. "Созовите ко мне всех пророков Ваала, всех служителей его и всех священников его, чтобы никто не был в отсутствии; потому что у меня будет великая жертва Ваалу. А всякий, кто не явится, не останется жив. Ииуй делал это с хитрым намерением, чтобы истребить служителей Ваала. И сказал Ииуй: назначьте праздничное собрание ради Ваала. И провозгласили собрание. И послал Ииуй по всему Израилю; и пришли все служители Ваала; не оставалось ни одного человека, кто бы не пришел; и вошли в дом Ваалов, и наполнился дом Ваалов от края до края" (4 Царств, гл. 10, ст. 19-21).
Во время богослужения храм соперника Саваофа был окружен войсками Ииуя. "Когда кончено было всесожжение, сказал Ииуй скороходам и начальникам: пойдите, бейте их, чтобы ни один не ушел. И поразили их острием меча, и бросили их скороходы и начальники, и пошли в город, где было капище Ваалово. И вынесли статуи из капища Ваалова, и сожгли их. И разбили статую Ваала, и разрушили капище Ваалово; и сделали из него место нечистот, до сего дня. И истребил Ииуй Ваала из земли израильской" (ст. 25-28).
А теперь, читатель, прислонитесь к стене или держитесь за что-нибудь, чтобы не зашататься и не упасть. Вот стих 29: "Впрочем от грехов Иеровоама, который ввел израиля в грех, от них не отступил Ииуй,- от золотых тельцов, которые в Вефиле и в Дане". Нет никакой возможности понять этого господина Ииуя!
Вот еще одна цитата: "И сказал господь Ииую: за то, что ты охотно сделал, что было праведно в очах моих, выполнил над домом ахавовым все, что было на сердце у меня, сыновья твои до четвертого рода будут сидеть на престоле израилевом. Но Ииуй не старался ходить в законе господа, бога израилева, от всего сердца. Он не отступал от грехов Иеровоама, который ввел израиля в грех". Как бы там ни было, этот узурпатор процарствовал двадцать восемь лет. Он оставил корону своему сыну Иоахазу.
Увлеченный подвигами Ииуя, "священный" автор забыл о Гофолии. В главе 11 он возвращается к ней. Восшествие на престол узурпатора заставило дочь Ахава погрузиться в глубокий и очень сложный траур: всего в несколько дней была убита и съедена собаками ее мать Иезавель, убит брат Иорам израильский и семьдесят других братьев, ее сын Охозия и сорок два других ее сына. У царицы иерусалимской остались только внуки, сыновья Охозии. Что сделала она, чтобы спасти их от ярости Ииуя? Она... истребила их сама. "Гофолия, мать Охозии, видя, что сын ее умер, встала и истребила все царское племя" (ст. 1).
Только в Библии встречается месть такого рода. Вольтер сказал по этому поводу: "Гофолия, бабушка маленького Иоаса, убивает всех своих внуков в Иерусалиме, как говорит священная история, за исключением маленького Иоаса, который успел скрыться. Ей было около ста лет. Следовательно, никаких побудительных причин это избиение иметь не могло. Она совершает все эти многочисленные убийства ради одного только удовольствия, а также для того, чтобы создать верховному жрецу Иодаю предлог убить и ее в свою очередь. В этот период царей израильских и иудейских мы встречаем такие сцены убийства и массового истребления, какие можно было бы встретить, вероятно, только в истории хорьков, если бы только какой-нибудь петух сумел написать их историю".
Неправдоподобность всегда отличает библейские повествования. Каким образом младший из сыновей Охозии мог спастись от этого всеобщего избиения? Его укрыла тетка Иосавеф. Но кто эта Иосавеф? Она сестра Охозии и дочь Гофолии (4 Царств, гл. 1, ст. 2). Она, кроме того, супруга священника Иодая (2 Паралипоменон, гл. 22, ст. 11). Таким образом, царица Гофолия, прославившаяся своим неблагочестием, Гофолия, считавшая Ваала единственным богом, выдала дочь за священника еврейского бога. А маленький Иоас втайне от Гофолии воспитывался в храме. В течение шести лет она совершенно ничего не знала об этом длительном заговоре своего зятя. На седьмой год Иодай собрал военачальников, верных еврейскому богу, показал им юного сына Охозии, провозгласил его царем, и Гофолия, прибежавшая взглянуть, что происходит, была умерщвлена у "конского входа" царского дома. Заодно убили и жреца Ваала - Матфана - конкурента Иодая.
Из Четвертой книги Царств следует, что Иоас был благочестивый монарх; но из Второй книги Паралипоменон также явствует, что он плохо кончил (гл. 24): он восстановил культ идолов дубравных и других ложных богов, к великому смущению Захарии, который по смерти отца своего Иодая стал священником еврейского бога. Иоас, раздраженный упреками Захарии, приказал побить его камнями во дворе храма (ст. 21). В свою очередь, Иоас был удавлен двумя своими слугами, которых Книга Паралипоменон называет: "Завад, сын Шимеафы, и Иегозавад, сын Шимрифы", а Четвертая книга Царств: "Иозакар, сын Шимеаты, и Иегозавад, сын Шомеры" (гл. 12, ст. 21). Кто бы ни были его убийцы, этот царь процарствовал целых сорок лет. Убитому Иоасу наследовал его сын Амасия.
Возвращаясь к Четвертой книге Царств, мы узнаем, что в израиле грозному Иную наследовал его сын Иоахаз. Этот блудодей насмехался над еврейским богом в течение семнадцати лет. Его царство подвергалось опустошительным нашествиям царей Сирии - Азаила и Венадада. А как евреи были разорены, трудно себе и представить! Вот текст: "У Иоахаза оставалось войска только пятьдесят всадников, десять колесниц и десять тысяч пеших, оттого, что истребил их царь сирийский и обратил их в прах на попрание" (4 Царств, гл. 13, ст. 7).
Иоахазу наследовал его сын Иоас, которого не следует смешивать с Иоасом, царем иудейским. Иоас израильский, внук Ииуя, воевал с Амасией, сыном Иоаса иудейского; разбил его наголову, пробил брешь в стенах иерусалимских в четыреста локтей и разграбил храм и царский дворец.
В царствование Иоаса израильского умер пророк Елисей. "Елисей заболел болезнью, от которой потом и умер. И пришел к нему Иоас, царь израильский, и плакал над ним!" (4 Царств, гл. 13, ст. 14).
На следующий год произошло неожиданное чудо. Погребали одного человека и увидели полчище моавитян. "Погребавшие бросили того человека в гроб Елисеев; и он при падении своем коснулся костей Елисея, и ожил, и встал на ноги свои" (ст. 20-21). Мы предполагаем, что и моавитяне тоже испугались и удрали.
Критики никогда не бывают довольны! Они и здесь тоже делают свои замечания. Они спрашивают, почему бог не воскресил самого Елисея, вместо того чтобы воскрешать какого-то никому не известного обывателя, никому не нужного и неинтересного, случайно брошенного в пророческую могилу. Они спрашивают, каким образом могила эта оставалась открытой в течение целого года? Они спрашивают, что стало с воскресшим, и удивляются, что он не добивался славы и совершенно не отмечен Библией даже в своей второй, столь неожиданной жизни. Наконец, если такое чудодейственное свойство имели кости Елисея, то, спрашивают они, почему их больше никто не использовал? Грустно думать, что мало-мальски разумное и хорошо распространенное использование этого скелета могло бы и нам всем обеспечить бессмертие! Во всяком случае, "святые отцы" могли бы использовать Елисеевы косточки хотя бы для продления своего собственного существования 80.
Со смертью Елисея историко-политическая путаница в Библии становится такой, что почти невозможно разобраться в сумбурном нагромождении имен и фантастических событий. Конец израильскому государству наступил при царе Осии. Осия и многие его бывшие подданные были уведены в ассирийский плен.
ГЛАВА 40. Конец царства иудейского
В то время как евреи из царства израильского находились в ассирийском плену, царство иудейское еще держалось самостоятельно под благочестивым правлением Езекии. "Он отменил высоты, разбил статуи, срубил дубраву и истребил медного змея, которого сделал Моисей; потому что до самых тех дней сыны израилевы кадили ему" (4 Царств, гл. 18, ст. 4). Правда, бог дал ему за это благочестие победу над филистимлянами, но все же покровительство божье в некоторых случаях сказывалось только наполовину. Так, в четвертый год своего царствования Езекия испытал нашествие Синахериба (Библия называет его Сеннахиримом),царя ассирийского, и отделался от него, заплатив ему триста талантов серебра и тридцать талантов золота. "И отдал Езекия все серебро, какое нашлось в доме господнем и в сокровищницах дома царского... Снял Езекия золото с дверей дома господня и с дверных столбов, которые позолотил... и отдал его царю ассирийскому" (ст. 15-16).
После такого грабежа "Сеннахирим" мог бы, казалось, оставить Езекию в покое. Не тут-то было! Он вскоре возвратился опять, взялся за дело снова, окружил Иерусалим войсками и послал к Езекии некоего Рабсака, которому поручил задать царю ехидный вопрос: "Что это за упование, на которое ты уповаешь?" (ст. 19). Езекия выслал Рабсаку трех парламентеров, и эти последние сказали ему: "Говори рабам твоим по-арамейски, потому что понимаем мы, а не говори с нами по-иудейски вслух народа, который на стене" (ст. 26).
Но Рабсак сделался еще более дерзким. Он стал говорить на "изящном" библейском языке: "Разве только к господину твоему и к тебе послал меня господин мой сказать сии слова? Нет, также и к людям, которые сидят на стене, чтобы есть помет свой и пить мочу свою с вами" (ст. 27).
Езекия, по-видимому, не особенно уповал на бога, раз уж позволил так ограбить себя без всякого сопротивления. Однако пророк Исаия, современник этих событий, поднял у него настроение, да и сам бог-отец наконец оказал ему свою поддержку. "И случилось в ту ночь: пошел ангел господень, и поразил в стане ассирийском сто восемьдесят пять тысяч. И встали поутру, и вот все тела мертвые. И отправился, и пошел, и возвратился Сеннахирим, царь ассирийский, и жил в Ниневии" (4 Царств, гл. 19, ст. 35-36). Блистательная библейская "победа"!
Библия сообщает далее, что "Сеннахирим" был убит своими сыновьями Адрамелехом и Шарецером, которые после убийства скрылись в Армению, и что другой сын "Сеннахирима", "Ассардан" (в истории - Асархаддон), воцарился вместо него. В следующей же главе автор сообщает, что Езекия в последние годы своего царствования заключил союз с Беродах Баладаном, царем вавилонским.
Эти утверждения не сходятся с открытиями археологов относительно истории ассирийских царств. Из надписей в знаменитом дворце Хорсабада, открытом в 1842 году французским консулом в Моссуле Ботта, явствует, что Беродах Баладан был изгнан из Халдеи самим Салманасаром V, отцом Синахериба, победившим его в битве при Бетлакиме в 709 году до н. э., и что Салманасар после этой победы овладел Вавилоном и присоединил это царство к Ниневии. Каким же образом Езекия мог заключить союз с Беродах Баладаном в царствование "Ассардана", сына Синахериба, раз этот царь вавилонский потерял все свои владения в войне против царя ниневийского, деда "Ассардана", и раз "Ассардан", царствовавший в последние годы Езекии, был одновременно царем Ниневии и Вавилона?
Но если даже не считаться с открытиями ученых и предпочитать авторитет Библии, то и в этом случае нельзя не сделать следующего замечания: бог, давший обещание: "Я буду охранять город сей, чтобы спасти его ради себя и ради Давида, раба моего" (4 Царств, гл. 19, ст. 34), мог бы и не ожидать второго нашествия "Сеннахирима". Ибо если бог, будучи всемогущим, решил взять Иерусалим под свое покровительство, то лучше было бы действительно защитить город от "Сеннахирима" с самого начала, нежели позволить этому последнему унести все богатства страны и все сокровища храма. Непонятно также, почему господин Саваоф, столь торжественно провозгласивший себя защитником и покровителем племени Иуды и рукой своего ангела-истребителя убивший в одну ночь сто восемьдесят пять тысяч ассирийцев, спустя несколько лет покинул иудеев, позволил разрушить их святыни другой ассирийской армии и совершенно спокойно смотрел на то, как иудеев и племя вениаминово, не исключая большого количества левитов, заковывали в цепи как рабов.
Вот по поводу Езекии еще один факт, детали которого не лишены любопытства. Этот царь взошел на трон в возрасте двадцати пяти лет, и бог вписал в книгу его судьбы, что он умрет на тридцать девятом году; но вследствие обстоятельств, которые надо отметить, бог подчистил резинкой эту страницу "великой книги вечности" и внес исправление, в силу которого Езекия смог дотянуть до пятидесятичетырехлетнего возраста.
На четырнадцатом году своего царствования Езекия заболел, как это и следовало по указаниям, которые были сделаны в книге его судьбы первоначально, до употребления богом резинки. Царь иудейский не посылал за врачом; это было не нужно, ибо у него под рукой был пророк Исаия, святой человек, бывший в курсе всех божьих решений. Исаия, узнав, по какому поводу царственный больной хотел с ним посоветоваться, поспешил к его одру. И сказал Исаия Езекии: "Так говорит господь: сделай завещание для дома твоего, ибо умрешь ты и не выздоровеешь. И отворотился (Езекия) лицем своим к стене, и молился господу, говоря: "о, господи! вспомни, что я ходил пред лицем твоим верно и с преданным тебе сердцем, и делал угодное в очах твоих". И заплакал Езекия сильно. Исаия еще не вышел из города, как было к нему слово господне: возвратись, и скажи Езекии, владыке народа моего: так говорит господь, бог Давида, отца твоего: я услышал молитву твою, увидел слезы твои. Вот, я исцелю тебя; в третий день пойдешь в дом господень; и прибавлю ко дням твоим пятнадцать лет" (4 Царств, гл. 20, ст. 1-6).
Исаия, как пророк, ничему не удивился и честно выполнил данное ему поручение. Однако перед лицом противоречивых пророчеств больной растерялся. Езекия спросил у Исаии: "Какое знамение, что господь исцелит меня, и что пойду я на третий день в дом господень? И сказал Исаия: вот тебе знамение от господа, что исполнит господь слово, которое он изрек: вперед ли пройти тени на десять ступеней, или воротиться на десять ступеней? И сказал Езекия: легко тени подвинуться вперед на десять ступеней; нет, пусть воротится тень назад на десять ступеней. И воззвал Исаия пророк к господу, и возвратил тень назад на ступенях, где она спускалась по ступеням Ахазовым, на десять ступеней" (ст. 7-11). Исаия приложил "пласт смокв" к нарыву Езекии, "и он выздоровел".
Неверующие смеются над этим мармеладом из смокв и над этими десятью ступенями солнечных часов, по которым тень побежала вспять. Или болезнь Езекии, говорят они, была пустяком, раз он выздоровел от фигового пластыря; или же здесь одна только сила божьего вмешательства была причиной исцеления царя, находившегося на волоске от смерти, и тогда пластырь был совершенно ни к чему. Что касается солнечных часов, то Езекия производит на критиков впечатление законченного дурака, когда говорит, что тени легче побежать вперед, чем вернуться обратно: в обоих случаях законы природы были бы одинаково нарушены, и весь порядок мирового движения в солнечной системе должен был бы прийти в расстройство. Кроме того, возвращение тени вспять на ступенях Ахаза представляется не чем иным, как повторением известного чуда Иисуса Навина.
Так говорят скептики. Зато богословы, наоборот, не задумываясь, верят, что Солнце остановилось ради Навина и пошло назад по просьбе Езекии. В главе 38 Книги Исаии этот случай вновь упоминается: "И возвратилось солнце на десять ступеней" (ст. 8).
Самое любопытное из всех странных явлений, которые отмечают описываемую эпоху, это смерть Исаии: этот человек, бывший сам воплощенным чудом, не смог сделать ни малейшего чуда, когда его собственная жизнь была в опасности. Манассия, сын и наследник Езекии, который не особенно поверил случаю с загадочным движением тени, был настолько же неблагочестив, насколько отец его был набожен. Желая видеть, обладает ли Исаия и для своего личного обихода каким-нибудь фиговым пластырем, он приказал распилить пророка на две половины. Несчастный Исаия был распилен, как самое обыкновенное бревно. Ни Рафаил, ни какой-нибудь другой ангел не пришли к нему на помощь. Остается только предположить, что во время казни своего верного слуги бог был чрезвычайно занят на какой-нибудь другой планете.
Последним царем иудейским был Седекия. В одиннадцатый год его царствования (4 Царств, гл. 25, ст. 2) Иерусалим был взят армиями Навуходоносора. "Принцы крови" были перебиты, а Седекия, которому выкололи глаза и надели цепи на руки, был уведен в вавилонский плен со всеми остатками своего народа (ст. 7). Навуходоносор поджег храм Соломона и дворец; он оставил Иерусалим в развалинах (ст. 9-10).
"Наконец, - говорит Вольтер, - пришла развязка самой большой части древнееврейской истории. Это сначала разорение десяти племен царства израильского, а затем - пленение остальных двух племен. Вот чем кончаются все эти великолепные чудеса, будто бы совершенные богом в пользу этого народа. Христианские мудрецы со скорбью видят бедствия своих "отцов", расчистивших им путь к "спасению". Скептики со скрытой радостью видят уничтожение почти целого народа, который они рассматривают как носителя ужасающе суеверных предрассудков, гнусного разврата, зверского разбоя, непроходимой тупости и благочестивой кровожадности".
ГЛАВА 41. Священные романические истории "Товит" и "Иудифь"
Товит из племени Невфалимова был во время Енемессара, царя ассирийского, уведен в плен в Ниневию. К сожалению, этот библейский царь не оставил географической карты своих владений. А без нее нельзя понять, каким об разом, будучи царем Ниневии (на Тигре), он мог миновать царство вавилонское для того, чтобы пойти и заковать в цепи обитателей Палестины. Это ведь все равно, как если бы турки прошли через Грецию, чтобы увести к себе в плен население Италии. Товит "ходил в Мидию, и отдал на сохранение Гаваилу, брату Гаврия, в Рагах индийских, десять талантов серебра" (Товит, гл. 1, ст. 14). Сумма немалая для мужа трудящейся женщины (Анна, жена Товита, была пряхой - гл. 2, ст. 11). Не знаешь, как и удивляться этому Товиту, который уходит за сотни километров от Ниневии отдать свои деньги на сохранение какому-то Гаваилу.
Однажды, возвратившись после какого-то погребения домой и будучи нечистым, Товит лег спать у стены. Он не заметил, что на стене сидели воробьи. О дальнейшем он рассказывает сам: "Когда глаза мои были открыты, воробьи испустили теплое на глаза мои, и сдечались на глазах моих бельма" (Товит, гл. 2, ст. 10). Компетентные люди утверждают, что воробьиный помет отнюдь не опасен для зрения и что Товиту достаточно было бы просто умыться.
"В тот самый день случилось и Сарре, дочери Рагуиловой, в Екбатанах мидииских терпеть укоризны от служанок отца своего за то, что она была отдаваема семи мужьям; но Асмодей, злой дух, умерщвлял их прежде, нежели они были с нею, как с женою. Они говорили ей: разве тебе не совестно, что ты задушила мужей своих? Уже семерых ты имела, но не назвалась именем ни одного из них... Иди и ты за ними, чтобы нам не видеть твоего сына или дочери вовек. Услышав это, она весьма опечалилась... И стала она молиться у окна..." (Товит, гл. 3, ст. 7-11).
Критики отмечают, что никогда до того евреи нигде не упоминают ни о каком дьяволе, демоне или черте: злые духи ведут свое происхождение из Персии, где народ веровал в существование двух одинаково могущественных богов: Ормузда - бога добра и Аримана - бога зла. Из них каждый повелевает целой армией добрых или злых духов. Евреи же были только подражателями. Они заимствовали свою религию у соседей или поработителей, причем заимствовали не только обряды, но также и религиозные предания.
Книга Товита заставляет думать, что злой дух Асмодей был влюблен в Сарру и ревновал ее. Это вполне согласуется с древним учением о духах, ангелах и богах. Мы уже видели в книге "Бытие" ангелов, влюбленных в человеческих девушек и производящих исполинов. Церковники затем много придумали историй о демонах, имевших половое общение с женщинами, и о необыкновенных людях, рождавшихся от этих "нечестивых" связей, о дьяволах, внедряющихся в тела юношей и девушек сотнями различных способов, о том, как чертей вызывают и как их изгоняют. Существовали и существуют многие дикие предрассудки и суеверия, которые корыстолюбивая хитрость церковников всегда использовала для эксплуатации человеческой глупости.
"И услышана была молитва обоих пред славою великого бога, и послан был Рафаил исцелить обоих: снять бельма у Товита, и Сарру, дочь Рагуилову, дать в жену Товии, сыну Товитову, связав Асмодея, злого духа; ибо Товии предназначено наследовать ее" (Товит, гл. 3, ст. 16-17).
Здесь впервые "священное писание" называет ангела по имени. Все комментаторы единогласно утверждают, что имена иудео-христианских ангелов - халдейского происхождения: Рафаил - целитель божий, Уриил - огонь божий, Азраил - род божий, Михаил - образ божий, Гавриил - человек божий. Персидские ангелы назывались совсем иначе: Ма, Кур, Дубадур, Бааман и т. д. Евреи были в рабстве у халдеев, а не у персов и усвоили себе, верования в халдейских ангелов и дьяволов. Все меняется и у этого "избранного богом" народа, как только он меняет своих хозяев. Когда евреи были порабощены хананеянами, они поклонялись их богам; когда они находились в плену у царей, называемых ассирийскими, они приняли веру в их добрых и злых духов.
"В тот день вспомнил Товит о серебре, которое отдал на сохранение Гаваилу в Рагах мидийских, и сказал сам себе: я просил смерти; что же не позову сына моего Товии, чтобы объявить ему об этом, пока я не умер? И, призвав его, сказал: сын мой! когда я умру, похорони меня, и не покидай матери своей" (Товит, гл. 4, ст. 1-3). Следует длинная речь, кончающаяся так: "Теперь я открою тебе, что я отдал десять талантов серебра на сохранение Гаваилу, в Рагах мидийских" (ст. 20).
Затем Товит передал сыну расписку Гаваила (гл. 5, ст. 3) и посоветовал ему найти себе спутника, который сопровождал бы его в Мидию. "И пошел он искать человека, и встретил Рафаила. Это был ангел, но он не знал. И сказал ему: можешь ли ты идти со мною в Раги мидийские, и знаешь ли эти места? Ангел отвечал: могу идти с тобою, и дорогу знаю; я уже останавливался у Гаваила, брата нашего" (Товит, гл. 5, ст. 4-6).
Какое удачное совпадение, не правда ли? Молодой Товия представил отцу прекрасного незнакомца, который сказал, что он происходит из рода Анании великого и что зовут его Азария. Это было еще одно удачное совпадение, ибо старый Товит знавал Ананию и даже был с ним в отдаленном родстве. Последовал торг относительно гонорара за сопровождение мальчика в пути. "Я дам тебе драхму на день и все необходимое для тебя и для сына моего, и еще прибавлю тебе сверх этой платы, если благополучно возвратитесь" (Товит, гл. 5, ст. 5-16). Довольно странно, что старый Товит, еврей, проживавший в Ниневии, расплачивается не еврейской и не мидийской монетой, а греческой.
Товия отправился в путь с мнимым Азарией, и "собака юноши с ними". Нетрудно догадаться, что путешествие не обошлось без приключения. Иначе не стоило бы, в самом деле, автору огород городить и выпускать на сцену этих двух действующих лиц. "Путники вечером пришли к реке Тигру, и остановились там на ночь. Юноша пошел помыться, но из реки показалась рыба и хотела поглотить юношу. Тогда ангел сказал ему: возьми эту рыбу. И юноша схватил рыбу, и вытащил на землю" (Товит, гл. 6, ст. 2-4).
Каким это образом чудовищная рыба, способная проглотить человека, так легко позволила взять себя за жабры, как кролик, которого берут за уши? Но богословов это не затрудняет. Их не затрудняет и то, что подобного рода рыбы не водятся в пресной воде. Эта рыба, надо думать, была брошена в Тигр в порядке исключения по специальному божьему приказу для совершения чуда. Это была божественная инсценировка, и, следовательно, бесполезно искать, к какому виду могла принадлежать эта огромная пресноводная рыба-людоед.
Ангел приказал Товии разрезать рыбу и сохранить сердце, печень и желчь. Когда операция была окончена, рыба была зажарена, и спутники питались ею до прихода в Экбатаны. "И сказал юноша ангелу: брат Азария, к чему эта печень и сердце и желчь из рыбы? Он отвечал: если кого мучит демон, или злой дух, то сердцем и печенью должно курить пред таким мужчиною или женщиною, и более уже не будет мучиться; а желчью помазать человека, который имеет бельма на глазах, и он исцелится" (ст. 7-9).
"...из реки показалась рыба и хотела проглотить юношу. Тогда ангел сказал ему: возьми эту рыбу" (Товит, гл. 6, ст. 3-4).
Затем Рафаил посоветовал Товии попросить гостеприимства у его родственника Рагуила и взять в жены дочь его Сарру. Это последнее предложение вызвало большие колебания у неподготовленного юноши. Он сказал ангелу: "Брат Азария, я слышал, что эту девицу отдавали семи мужам, но все они погибли в брачной комнате; а я один у отца, и боюсь, как бы, войдя к ней, не умереть подобно прежним; ее любит демон, который никому не вредит, кроме приближающихся к ней. И потому я боюсь... Ангел сказал ему:... ей следует быть твоею женою, а о демоне не беспокойся; в эту же ночь отдадут тебе ее в жену. Только, когда ты войдешь в брачную комнату, возьми курильницу, вложи в нее сердца и печени рыбы, и покури; и демон ощутит запах, и удалится, и не возвратится никогда. Когда же тебе надобно будет приблизиться к ней, встаньте оба, воззовите к милосердому богу, и он спасет и помилует вас. Не бойся; ибо она предназначена тебе от века, и ты спасешь ее, и она пойдет с тобою, и я знаю, что у тебя будут от нее дети. Выслушав это, Товия полюбил ее, и душа его крепко прилепилась к ней" (Товит, гл. 6, ст. 14-18). Не забывайте при этом, что Товия еще не видел ни разу молодой героини.
"И подошли к дому Рагуила. Сарра встретила и приветствовала их, и они ее, и ввела их в дом. И сказал Рагуил Едне, жене своей: как похож этот юноша на Товита, сына брата моего!" (Товит, гл. 7, ст. 1-2) Юноша назвал себя; ему весьма обрадовались и закатили большой обед, но молодой Товия отказался есть что бы то ни было, если старик Рагуил не отдаст за него немедленно замуж свою дочку Сарру. Рагуил не остановился и перед такими проявлениями гостеприимства, но счел своим долгом посвятить молодого человека в ужасную судьбу первых семи мужей красавицы Сарры. Молодой Товия настаивал на своем, утверждая, что не боится ничего. "И призвал Сарру, дочь свою, и, взяв руку ее, отдал ее Товии в жену, и сказал: вот, по закону Моисееву, возьми ее и веди к отцу твоему. И благословил их... И, взяв свиток, написал договор и запечатал" (Товит, гл. 7, ст. 12-13).
Една приготовила спальню и ввела туда Сарру. "И заплакала, и приняла взаимно слезы дочери своей, и сказала ей: успокойся, дочь" (ст. 17). "Когда окончили ужин, ввели к ней Товию. Он же, идя, вспомнил слова Рафаила, и взял курильницу, и положил сердце и печень рыбы, и курил. Демон, ощутив этот запах, убежал в верхние страны Египта, и связал его ангел" (Товит, гл. 8, ст. 1-3).
Богословы задавались вопросом, связан ли Асмодей и до сих пор и где именно он находится. Важный вопрос! Потоки чернил были пролиты для его разрешения. Особенными пройдохами оказываются монахи одного египетского монастыря, показывающие богомольцам очень глубокий колодец, где якобы Рафаил связал своего врага. Демон находится там и поныне. За небольшое вознаграждение, взимаемое благочестивыми братьями, можно получить разрешение бросить в колодец несколько камней или несколько капель "святой воды", чтобы увеличить страдания этого демона, уже и без того приведенного в состояние полной беспомощности.
Рагуил, уверенный в том, что Товии не выпутаться из этой истории живым, заботливо копал ему могилу. Но когда на следующее утро он узнал, что его зять цел и невредим, он несказанно обрадовался. Немедленно могила была засыпана, и свадебные пиршества продолжались 14 дней. И сказал Рагуил Товии по окончании пиршеств: "Взяв половину имения, благополучно отправляйся к отцу твоему. Остальное же получишь, когда умру я и жена моя" (Товит, гл. 8, ст. 21). Во время свадебного пира ангел Рафаил, уже возвратившийся из Египта, пришел в Раги под именем Азарии. Гаваил преуспевал в делах своих и без разговоров возвратил десять талантов, взятых у Товита.
Наконец молодой Товия, его жена, небесный спутник и собака возвратились в Ниневию, где старый слепец стал уже приходить в отчаяние. Товия "приложил желчь к глазам отца своего, и сказал: ободрись, отец мой! Глаза его заело, и он отер их, и снялись с краев глаз его бельма. Увидев сына своего, он пал на шею к нему и заплакал" (Товит, гл. 11, ст. 10-13). Оставалось только рассчитаться с Азарией: этот последний отказался от предложенных ему драхм, назвал свое истинное имя и, объявив, что он один из семи старших ангелов небесной иерархии, исчез.
Сказочка об Иудифи не менее чудесна. На восемнадцатом году царствования Навуходоносора, которого Библия здесь именует царем ассирийским, город Ветилуя, совершенно неизвестный историкам и географам, подвергся будто бы осаде армией этого царя под предводительством мифического генерала Олоферна. Основное ядро этой армии состояло из 120 000 пехотинцев и 12 000 всадников (Иудифь, гл. 2, ст. 15). Олоферн заградил каналы, питавшие Ветилую, так что осажденные "от жажды падали на улицах города" (гл. 7, ст. 22). Положение становилось невыносимым. Тогда некая прекрасная ветилуйская вдова, муж которой был сражен солнечным ударом во время жатвы (гл. 8, ст. 3), решила спасти свою родину. Для этого она надела свое самое прекрасное платье, надушилась и напомадилась и в сопровождении старой дуэньи отправилась во вражеский стан (гл. 10, ст. 10). "И дивились красоте ее" (ст. 19). Красавица потребовала провести ее к генералу, который в это время "отдыхал на своей постели" (ст. 21). Олоферн пригласил Иудифь пообедать в его палатке. Было немало съедено, немало выпито. Генерал "любовался на нее, и пил вина весьма много, сколько не пил никогда, ни в один день от рождения" (Иудифь, гл. 12, ст. 20). После пиршества, когда Олоферн, весьма довольный, растянулся на кушетке, Иудифь схватила генеральский меч и "изо всей силы дважды ударила по шее Олоферна, и сняла с него голову" (гл. 13, ст. 8). Скажите после этого, что любовь действительно не заставит иной раз потерять голову!
"И сказал ей Олоферн: пей же и веселись с нами" (Иудифь, гл. 12, ст. 17).
Дуэнья положила голову Олоферна "в мешок со съестными припасами" (ст 10). Незамеченные никем, обе женщины вернулись в город. На стенах Ветилуи на другой день появилась физиономия главнокомандующего армией Навуходоносора. Согласно Библии, огромное войско, осаждавшее город, при виде отрубленной головы, обратилось в дикое бегство (Иудифь, гл. 15, ст. 2-3). Никто даже и не подумал стать под командование какого-нибудь другого начальника.
Вот комментарий Вольтера по этому поводу: "Географу было бы очень трудно поместить где-нибудь эту Ветилую. Одни указывают, что она находилась в сорока милях к северу от Иерусалима, другие говорят, что она была расположена на несколько миль к югу от него. Но любая порядочная женщина была бы enje более затруднена, если бы ей пришлось оправдать поведение прекрасной Иудифи. Пойти спать с командующим армией для того, чтобы отрезать ему голову,- это, в конце концов, не совсем скромно. А положить эту окровавленную голову своими же окровавленными руками в мешок и спокойно пройти со своей служанкой через расположение стотысячной армии, не будучи остановленной ни одним часовым,- это уже и не совсем просто".
Но что еще более трудно - это прожить после сего блестящего подвига сто пять лет в доме своего покойного мужа, как это сказано в главе 16. В спорах относительно возраста Иудифи в момент совершения славного подвига уже известный нам бенедиктинец Кальмет высказывает мнение, что Иудифи было шестьдесят пять лет, когда Олоферн пленился ее поразительной красотой. Самый подходящий возраст для того, чтобы кружить и рубить головы! Но Библия сейчас же погружает нас еще в одно затруднение. Она говорит, что никто не нарушал покоя Израиля "во дни Иудифи", а между тем это была эпоха самых больших бедствий еврейского народа.
Вот, впрочем, точная цитата: "И никто более не устрашал сынов израиля во дни Иудифи и много дней по смерти ее" (Иудифь, гл. 16, ст. 25). Этот текст еще раз показывает, с каким самоуверенным апломбом "вдохновители" Библии насмехаются над верующими. Если принять толкование бенедиктинца Кальмета и других католических богословов, что Иудифи было шестьдесят пять лет (это в Библии нигде не указано!), когда она убила Олоферна, остается сорок лет между подвигом и смертью библейской героини. Если же вернуться к Четвертой книге Царств (к главам, посвященным последним царям иудейским) и прочитать историю ассиро-вавилонских царств, то плоская выдумка об Иудифи делается совершенно очевидной.
Основателю халдейской династии царей вавилонских Набопаласару (царствовал в 626 - 604 годах до н. э.) наследовал сын его Небукаднецар-Набукудуруссур (библейский Навуходоносор, царствовал в 604 - 562 годах), победивший фараона Нехо в знаменитой битве при Кархемыше в верховьях реки Евфрат. Именно в это время Навуходоносор совершил первое нашествие на иудеев для того, чтобы наказать царя Иоакима, сына Иосии, который воевал на стороне фараона Нехо против Вавилона. Иерусалим в 597 году был взят вавилонскими войсками. Часть населения была уведена в Вавилон. Это было начало семидесяти лет пленения. Иудейское царство пока еще оставалось самостоятельным, но продержалось недолго.
Факты первого нашествия Навуходоносора на иудеев, признаваемые Четвертой книгой Царств, ни малейшим образом не соответствуют тому, что Библия рассказывает по этому же поводу в книге "Иудифь". Если эпизод с Олоферном относился бы к этой эпохе, то нет никакого сомнения, что Навуходоносор отомстил бы за убийство его генерала во время этого своего первого нашествия, не предоставив самостоятельности Иудее.
Невозможно отнести этот эпизод также и к последующим годам, в течение которых вавилонское иго лежало на иудеях более тяжело, чем когда бы то ни было. В 588 году фараон Уах-аб-Ра (Априй) после успешной войны с сирийцами подстрекнул иудейского царя Хизкию-Седекию сбросить вавилонское иго. Априй был разбит Навуходоносором в Сирии. По возвращении из своего победоносного похода Навуходоносор вновь осадил Иерусалим. Подвиг Иудифи, конечно, не был выполнен и в этот период, ибо победа еще раз досталась врагам израиля. Осада закончилась взятием Иерусалима и полным разгромом иудейского царства. Вавилонские войска вошли в город Давидов в ночь с 9 на 10 июля 586 года до н. э. Храм и дворец разрушены, общественные здания, а также дома частных жителей подожжены, укрепления обращены в развалины; все царское семейство истреблено и перебито, за исключением Седекии, который с выколотыми глазами был уведен в плен в Вавилон, сопровождаемый толпами плененных иудеев.
Навуходоносор не переставал быть бичом и грозой Иудеи. Его армии приходили на территорию Палестины, всегда одерживая победы, было ли это под командованием его военачальников, или под его личным. Это не отрицают и библейские Книги Царств. Следовательно, раз книга "Иудифь" приписывает красавице старушке подвиг в борьбе против одного из генералов Навуходоносора, а Вавилония не имела двух царей того же имени, то выходит, что книга "Иудифь" от первой строки до последней есть голая богословская выдумка.
ГЛАВА 42. Пророк даниил и его священные мемуары
Книги пророков Исайи, Иеремии, Иезекииля и др. не представляют никакого интереса для нашего исследования. Повествования о событиях, даже и в действительности происходивших, будто бы написанные до этих событий, на самом деле говорят о прошлом или о том, чему авторы были современниками. Что касается пророчеств, то они до невозможности расплывчаты и туманны. Это позволяет толковать их по желанию и даже менять толкования в различных целях и применительно к разным событиям. Мы не задерживаемся на них. Это значило бы заставить читателя зря терять время.
Теперь мы расстанемся с ранее проводившейся нами системой последовательного разбора текстов Библии, шаг за шагом. В остающейся части нашего труда мы сгруппируем все эпизоды, которые составляют догматическую, отстаиваемую служителями религии историю еврейского народа со времени разрушения храма Навуходоносором до Иисуса Христа. Мы, таким образом, предложим читателю подбор наиболее любопытных отрывков, начиная с Даниила, приключения которого относятся к эпохе Навуходоносора.
Книга Даниила начинается с повествования о том, что царь Навуходоносор будто бы воспитал в Вавилоне, среди своих евнухов и слуг, четырех молодых евреев благородного происхождения, наиболее красивых лицом. Асфенах, начальник евнухов, поручил своему помощнику Амелсару этих четырех юношей - Даниила, Ананию, Азарию и Мисаила, переименовав их в Валтасара, Седраха, Мисаха и Авденаго. В Библии нет указаний на то, чтобы они подверглись кастрации, но это довольно прозрачно явствует из текста. Как бы то ни было, воспитание пошло молодым людям впрок, и Навуходоносор признал, что они в десять раз более умны и учены, чем все мудрецы и звездочеты его царства.
В один прекрасный день, или, вернее, в одну прекрасную ночь, Навуходоносор видел сон, который настолько смутил его, что, проснувшись, он не мог его вспомнить. Он призвал к себе всех халдейских мудрецов и приказал им сказать, что он видел во сне, и объяснить ему сновидение. Мудрецы ответили, что первая часть задачи совершенно неразрешима, но что если бы царь вспомнил свое сновидение, то объяснить его было бы самой легкой задачей на свете. Навуходоносор, рассвирепев, подверг мудрецов мучительной пытке. Во время экзекуции, от которой должны были погибнуть и четыре молодых еврея, хотя они и не были вызваны на царскую консультацию, Даниил заявил внезапно, что берется напомнить Навуходоносору содержание его сновидения и истолковать его самым точным образом. Он сообщил царю, что тот видел большую статую с золотой головой, серебряной грудью и серебряными руками, с животом и бедрами из меди и на ногах, наполовину железных, наполовину глиняных. Маленький камешек, оторвавшись от соседней горы, ударил в ноги статуи и разбил их, так что вся статуя рухнула, камень же сделался большой горой, которая заполнила всю землю.
Истолковывая сон, Даниил сказал, что золотая голова - это сам Навуходоносор лично. А после Навуходоносора воздвигнется царство серебряное, меньшее; затем придет третье царство, медное; в четвертую очередь будет громадное царство, наполовину железное, наполовину из глины, то есть наполовину сильное - наполовину слабое. И тогда бог подымет пятое царство, которое разобьет и уничтожит все прочие. Это пятое и установится навеки. Совершенно ошеломленный такой глубокой мудростью, Навуходоносор пал ниц перед молодым Даниилом, осыпал его подарками и назначил губернатором одной из вавилонских провинций. Так, по крайней мере, говорит Библия, хотя археологи не нашли ничего похожего в ассирийских надписях.
Некоторое время спустя Навуходоносор воздвиг в чистом поле, в вавилонской провинции Деире, статую из золота вышиной в шестьдесят локтей и шириной в шесть и собрал в день ее освящения всех сатрапов, старейшин, военачальников, управителей, советников и проч. На некотором расстоянии от статуи он построил громадную печь, пылавшую огнем. Вестник объявил от имени царя, что кто не падет ниц перед золотой статуей, будет брошен в печь. Анания, Азария и Мисаил не захотели пасть ниц, и Навуходоносор, придя в ярость, приказал подбросить в печь в семь раз больше топлива, чем обыкновенно, и кинуть туда трех молодых вольнодумцев, предварительно связав их.
Но печь пылала так ярко и горячо, что люди, подведшие к ней осужденных, сами заживо сгорели, едва приблизившись. Навуходоносор был совершенно изумлен, видя, что не три, а четыре человека спокойно гуляют в пламени печи, ничуть не страдая от жара. Навуходоносор пригласил Ананию, Азарию и Мисаила выйти из печи, что они и сделали. Все сатрапы, старейшины, правители и советники были ошеломлены, увидев, что эти люди вышли целыми и невредимыми, что ни один волос не сгорел на их теле; даже одежда их не была тронута огнем (ст. 27). Не сходя с места, Навуходоносор издал декрет, в силу которого всякий сказавший непочтительное слово против еврейского бога будет разрезан на куски, а дом его будет разрушен (Даниил, гл. 3, ст. 96).
"И ходили посреди пламени, воспевая бога и благословляя господа" (Даниил, гл. 3, ст. 24).
Глава 4 - это шедевр тупоумия. Священники рассказывают, что Навуходоносор обратился в животное и оставался таковым в течение семи лет. Даниил уступает здесь перо царю вавилонскому, и Навуходоносор сам рассказывает, что с ним случилось: "Я, Навуходоносор, спокоен был в доме моем и благоденствовал в чертогах моих. Но я видел сон, который устрашил меня, и размышления на ложе моем и видения головы моей смутили меня..." (Даниил, гл. 4, ст. 1-2).
Рассказав о необычайно глупом сне, Навуходоносор продолжает. Однажды он был изгнан из своих чертогов, и все люди стали презирать его, вследствие чего он был вынужден скрыться в полях; там он стал есть траву и не имел никакой другой пищи в течение семи лет; тело его обросло львиной шерстью и орлиными перьями, а ногти его сделались подобны когтям хищных птиц. К концу седьмого года "я, Навуходоносор, возвел глаза мои к небу, и разум мой возвратился ко мне; и благословил я всевышнего, восхвалил и прославил присносущего, которого владычество - владычество вечное, и которого царство - в роды и роды... В то время возвратился ко мне разум мой, и к славе царства моего возвратились ко мне сановитость и прежний вид мой; тогда взыскали меня советники мои и вельможи мои, и я восстановлен на царство мое, и величие мое еще более возвысилось!" (Даниил, гл. 4, ст. 31-33).
Очень досадно, что Навуходоносор не говорит, кто царствовал эти семь лет вместо него. Нечего и говорить, что науке так и неизвестно это "падение" сына Набопаласара и возвращение его на трон через семь лет.
В главе 5 Даниил описывает необыкновенное приключение, известное под названием пира Валтасара. Несколько раз автор заявляет, что этот Валтасар был сыном Навуходоносора. Итак, этот царь давал необыкновенный бал "для тысячи вельмож своих" (ст. 1). За десертом ему пришла фантазия заставить своих приглашенных выпить из священных сосудов, которые его отец привез из иерусалимского храма. Тогда внезапно появилась неведомая рука и стала выводить на стене буквы на неизвестном языке. Испуганный Валтасар призвал тайновидцев и астрологов - самых ученых халдеев и мудрецов, обещая дать золотые украшения, пурпурные платья и треть своего царства тому, кто первый расшифрует эту таинственную и необъяснимую надпись. Но никто не мог удовлетворить царя. К счастью, царица вспомнила о Данииле. Явился пророк и, не моргнув глазом, прочитал на стене слова: "мене, мене, текел, упарсин". Затем, не говоря, к какому языку эти слова относятся, он перевел их, к великому изумлению собрания: "Вот и значение слов: мене - исчислил бог царство твое и положил конец ему; текел - ты взвешен на весах и найден очень легким; перес - разделено царство твое и дано мидянам и персам" (ст. 26-28).
Валтасар поверил и, как порядочный человек, который держит данное им слово, тотчас же приказал нарядить Даниила в багряницу, возложить на его шею золотую цепь и провозгласил его властелином третьей части царства. Глава тут же кончается следующими двумя стихами: "В ту же самую ночь Валтасар, царь халдейский, был убит. И Дарий мидянин принял царство, будучи шестидесяти двух лет" (ст. 30-31).
Известно, какой успех имел этот анекдот с пиром Валтасара. Его сюжет полон заманчивости для писателей и художников, которые извлекли из него немало пользы. А сколько добрых людей верят, что пиршество это действительно когда-то имело место! Но, к счастью, есть наука, называемая историей, и она самым неоспоримым образом опровергает Библию.
Во-первых, никакой Валтасар не отмечен среди царей вавилонских. Навуходоносор умер в 562 году до н. э., оставив сына Эвилмеродаха, который царствовал с 562 по 556 год до н. э., и дочь, которая была замужем за Мергалсарассаром (Нериглисор). Последний убил своего шурина, узурпировал трон и погиб год спустя, в 555 году до н. э., в бою против персидского царя Кира. Но корона еще оставалась в семье Навуходоносора: она перешла в первую очередь к его внуку Лаворосоарходу, сыну Эвилмеродаха, который процарствовал всего несколько месяцев, а затем к Набониду, сыну младшего брата Навуходоносора. Но Набонид, царствовавший с 555 по 538 год до н. э. и бывший последним царем вавилонским из династии Набопаласара, не есть, конечно, властелин, которого Библия называет Валтасаром, ибо Книга Даниила определенно называет этого Валтасара сыном Навуходоносора и заставляет его умереть в ночь взятия Вавилона будто бы Дарием. Однако именно Кир, а не Дарий взял Вавилон в 538 году до н. э. и тем положил конец царствованию Набонида, каковой, конечно, тоже не Валтасар.
Правда, Вавилон был взят еще раз двадцать два года спустя, и на этот раз действительно Дарием I. И вот некоторые богословы-хитрецы пытаются внушить, что царь вавилонский этой второй эпохи и есть библейский Валтасар. Но и эта уловка не выдерживает критики. Стократ известно, что Кир, соединив короны Персии, Лидии, Мидии и Ассирии, основал великую персидскую монархию и установил свое владычество во всей Западной Азии. Его сын Камбиз присоединил к своему огромному царству Египет, который завоевал в 525 году до н. э. Он умер в 523 году до н. э. Известно, что Камбиз не имел детей. Корона перешла к брату его Смердизу. Этот последний был тайно убит мидийскими волхвами, которые посадили на его место одного из своих собратьев. Однако через семь месяцев подмена была открыта. Персидские владетели составили заговор, убили волхвов и лже-Смердиза (521 год до н. э.) и передали корону Дарию, который был дважды зятем Кира (он был женат на двух дочерях Кира - Атоссе и Арисфоне) и известен под именем Дария I, сына Гистаспа. Это история! И Дарий, царствовавший с 521 по 486 год до н. э., разделил свое царство на двадцать сатрапий.
Верно, что в течение некоторого времени сатрапы вавилонские Набу-Интук и его сын Велсарусур провозгласили независимость, и Дарию снова пришлось завоевывать Вавилон (516 год до н. э.). Но как можно утверждать, что Велсарусур может быть Валтасаром, раз этот царь был только взбунтовавшимся сатрапом, а не родным сыном Навуходоносора, - квалификация, которую Библия дает Валтасару и повторяет несколько раз. Между Навуходоносором и Велсарусуром девять царей правили Вавилоном.
В последующих главах Книги Даниила говорится, что зтот пророк выполнял самые высокие функции при Дарий и Кире. По Библии, эти цари царствуют одновременно - один в Мидии, другой в Персии. А между тем они один после другого правили объединенными Мидией и Персией, и между царствованием Кира и царствованием его шурина Дария были еще Камбиз-завоеватель и лже-Смердиз.
Наконец, бесспорно, что вавилонско-халдейское царство (династия Набопаласара) пало в 538 году до н. э. Вавилон был взят Киром. И вот иные богословы фантазируют, что Дарий, командуя армиями своего тестя Кира, овладел-де царством от его имени. Они говорят, что это подразумевается в приведенном нами выше стихе 31 пятой главы Книги Даниила. Они прибавляют - опять-таки придумывая это,- что, по-видимому, Кир оставался верховным правителем всего нового персидского царства, но что он должен был облечь особыми полномочиями своего зятя Дария, назначив его наместником Халдеи, то есть территории предполагаемого Валтасара. Столицей Халдеи был Вавилон. Они находят подтверждение этой догадки в стихе 23 главы б и в стихе 1 главы 9. Вот что говорят эти стихи: "Даниил благоуспевал и в царствование Дария, и в царствование Кира персидского" (гл. 6, ст. 28); "Дарий, сын Ассуиров, из рода индийского, который поставлен был царем над царством халдейским" (гл. 9, ст. 1). Это позволяет, говорят они, повествование Даниила согласовывать с историческими данными.
Очень понятно, что богословы, прославляющие Даниила как одного из величайших пророков, всячески стараются оградить его от обвинений в лживой похвальбе. Иначе, если этот еврейский писатель солгал, рассказывая о событиях, в которых он якобы был одним из главных действующих лиц, ему нельзя верить и там, где он говорит о будущих событиях. А так как эти "пророчества" касаются Христа и его церкви и имеют огромное значение для христианства, будто бы предсказанного Даниилом, то надо, конечно, чтобы Даниил ни в коем случае не был уличен во лжи. Вот почему христианские богословы лезут из кожи, желая доказать, что в последний день царствования хоть какого-нибудь Валтасара, сына Навуходоносора, Вавилон был взят Дарием индийским, действовавшим за счет Кира и облеченным тотчас же властью над халдейским царством.
Но тут есть что-то роковое: еврейские священнослужители, подверженные хвастовству и безудержной болтливости, думали писать лишь для низших слоев еврейского народа, для своих невежественных соплеменников, неспособных спорить с левитами по поводу исторических данных. Таким образом и были придуманы легенды об Олоферне, Валтасаре и другие эпизоды этого жанра, очень лестные для самолюбия евреев, столь исстрадавшихся от жестокости многочисленных и разнообразных поработителей. Этими легендами о героизме Иудифи, о возвышении всяких Даниилов и Есфирей приятно щекотали национальную жилку, давая нечто вроде утешения несчастным побежденным, наконец вышедшим из пленения и рабства. Тогда и были написаны эти книги бессмысленной фантазии, ибо никто не предполагал, что настанет день, когда все это нагромождение лжи рухнет и откроется весь цинизм рясников всех времен и религий.
Действительно, последний аргумент богословов, которым они пользуются для защиты Даниила от обвинений во лжи относительно Дария и Кира, не более прочен, чем все другие их гипотезы. Дарий не был сыном царя, а происходил от одного персидского владетеля, по имени Гистасп; следовательно, он не был сыном Ассуира, а сам Ассуир есть еще один мнимый царь, выдуманный Библией как царь Персии и Мидии, женившийся на еврейке Есфири. Дарий не был из мидийского рода. Наоборот, после смерти Кира, который установил персидское владычество в новом царстве, мидийские волхвы воспользовались экспедицией Камбиза в Египет для того, чтобы попытаться захватить власть. Это удалось им благодаря лже-Смердизу. Однако именно для устранения влияния мидийской расы персидские владетели подняли бунт, избили волхвов и их сторонников и передали корону Дарию, сыну Гистаспа, родом персу. Наконец, Дарий никогда не имел отдельного царства в Вавилоне: он получил корону, как законный наследник Кира и Камбиза, чтобы быть вождем великой персидской империи, царем Персии, Мидии, Лидии, Халдеи и Египта.
После забавной истории с Валтасаром Даниил рассказывает (гл. 6), что Дарий разделил свое царство халдейское на сто двадцать сатрапий, поставил над сто двадцатью сатрапами трех губернаторов. Даниил будто бы был самым важным из трех; остальные губернаторы и 120 сатрапов, завидуя этому громадному авторитету еврея, стали замышлять его убийство. По их предложению Дарий приказал, чтобы в течение 30 дней ему воздавались божеские почести (Даниил, гл. 6, ст. 7). Даниил конечно же не посчитался с этим декретом и продолжал возносить молитвы своему богу. Но когда Дарий получил донос на своего первого министра, к которому он питал самые лучшие чувства, он понял, что его советники расставили ему ловушку. Однако царское слово было дано, и чтобы не нарушить его, он приказал бросить Даниила в львиный ров. Во всяком случае, Дарий, хотя и веровавший благочестиво в богов своей страны, питал также некоторое благоволение и по отношению к еврейскому богу.
"Царь повелел, и привели Даниила, и бросили в ров львиный... И принесен был камень и положен на отверстие рва, и царь запечатал его перстнем своим, и перстнем вельмож своих, чтобы ничто не переменилось в распоряжении о Данииле... По утру же царь встал на рассвете, и поспешно пошел ко рву львиному. И, подойдя ко рву, жалобным голосом кликнул Даниила: ...Даниил, раб бога живаго! Бог твой, которому ты неизменно служишь, мог ли спасти тебя от львов? Тогда Даниил сказал царю: царь! во веки живи! Бог мой послал ангела своего, и заградил пасть львам, и они не повредили мне, потому что я оказался пред ним чист, да и перед тобою, царь, я не сделал преступления. Тогда царь чрезвычайно возрадовался о нем, и повелел поднять Даниила изо рва; и поднят был Даниил изо рва, и никакого повреждения не оказалось на нем, потому что он веровал в бога своего. И приказал царь, и приведены были те люди, которые обвиняли Даниила, и брошены в львиный ров, как они сами, так и дети их и жены их; и они не достигли до дна рва, как львы овладели ими и сокрушили все кости их. После того царь Дарий написал всем народам, племенам и языкам, живущим на всей земле: "мир вам да умножится! Мною дается повеление, чтобы во всякой области царства моего трепетали и благоговели пред богом Данииловым; потому что он есть бог живый и присносущий, и царство его несокрушимо, и владычество его бесконечно" (Даниил, гл. 6, ст. 16-26).
Надо было, действительно, чтобы вожди еврейского народа держали его в полной темноте и невежестве относительно того, что происходило у других народов; надо также, чтобы те, кто писал "священные" книги, имели совершенно феноменальную наглость! Обращение Дария в еврейскую веру? Провозглашение иудаизма государственной религией эдиктом Дария? И это религиозно-политическое событие столь громадного значения доведено приказами царскими до сведения всех народов! Можно ли вообразить более наглую и вместе с тем более самовлюбленную ложь? Можно ли было бы подумать, чтобы подобное пришло кому-нибудь в голову, если бы Библия не сохранилась? Дарий, поклоняющийся библейскому Саваофу - Адонаю? Тот Дарий, который способствовал своими богатствами постройке храма Дианы Эфесской - знаменитого языческого святилища? Лги, да знай же меру!
Зато Даниил, этот мнимый премьер-министр Дария, ни в одной из четырнадцати глав приписываемой ему книги не говорит ни одного слова о войне Дария с греками. Об этом грандиозном историческом событии Даниил ничего не слыхал. Он не знает даже о Марафонской битве!
Главы 7-12 Книги Даниила посвящены снам автора и его пророчествам. Если бы эти сновидения были изложены даже правдивым писателем, и тогда, конечно, они не имели бы никакой ценности. Но под пером враля, который невозмутимо и беспрестанно твердит, что он был губернатором вавилонской провинции при Навуходоносоре, а затем премьер-министром Дария, эти претенциозные пророчества и видения не имеют даже того интереса, который может иногда заставить прислушаться и к причудливому бреду сумасшедшего. Какое нам дело до того, снился ли Даниилу или не снился лев с орлиными крыльями, или медведь, из пасти которого торчали три громадных клыка, или четырехголовый леопард, имеющий на спине четыре птичьих крыла, или непонятное животное, имеющее десять рогов и железные зубы? Какой интерес представляет то, что этот дерзкий лгун предвещает всеобщее воскресение, которое произойдет, говорит он, "к концу времени и времен и полувремени" (Даниил, гл. 12, ст. 7). Все это стоит не больше, чем болтовня знахарки, гадающей на картах или на кофейной гуще. При чтении этих страниц можно только почувствовать еще большее отвращение к служителям религии, которые пользуются Библией для подавления разума верующих, и еще больше пожалеть тех, кто принимает эти жалкие бессмыслицы, видя в них предмет божественного вдохновения.
Глава 13 повествует, как Даниил спас жизнь одной добродетельной женщине, для которой два старых плута добились смертного приговора, и каким образом была доказана клевета обвинителей, которых он и заставил казнить вместо их жертвы. Действие происходит в Вавилоне во времена пленения евреев. Героиня - некая Сусанна, жена Иоакима. Эта Сусанна была очень красива и верна своему мужу. Двое старцев воспылали к ней пылкой страстью. "Оба они были уязвлены похотью к ней, но не открывали друг другу боли своей; потому что стыдились объявить о вожделении своем, что хотели совокупиться с нею. И они прилежно сторожили каждый день, чтобы видеть ее" (Даниил, гл. 13, ст. 10-12).
Случай однажды развязал им языки. Они поведали друг другу о своей похоти и решили впредь действовать совместно, чтобы добиться благосклонности Сусанны к обоим. Для этого они однажды спрятались в саду, куда она приходила купаться, подождали, пока она разделась и отослала своих служанок, и, внезапно выйдя из кустов, потребовали, чтобы она удовлетворила их нечистые желания. В противном случае они расскажут всем, что застали ее с любовником. Сусанна плакала и всячески сопротивлялась. Оба старца - кстати сказать, это были местные судьи - подняли крик, встревожили челядь и соседей и собрали целую толпу, потребовавшую на другой день народного собрания перед домом Иоакима.
Какая, однако, странная свобода для народа, живущего в рабстве? Евреи - военнопленные, уведенные в Вавилон; они живут там в самых тяжелых условиях древнего рабства. И вдруг власти разрешают им собирать народные собрания для разбора судебных дел, точно они находятся у себя в Иерусалиме! Скорее можно было бы поверить, что Сусанка, обвиненная в адюльтере двумя вавилонскими судьями, была предана вавилонскому суду, то есть суду халдеев по законам Навуходоносора.
Итак, все евреи, жившие в плену в Вавилоне, собрались в назначенный час совершенно свободно. Сусанна предстала перед народным собранием. Оба старца поддерживали обвинение. Положив каждый руку на голову жены Иоакима, они клялись, что застали ее в саду голой, в объятиях некоего молодого человека. Прелюбодей успел скрыться. Сусанна отрицала все, не сказав, однако, почему оба старых плута лжесвидетельствовали против нее. Но она обратила громкую молитву к богу, принося клятву в своей невиновности, и утверждала, что ей приходится погибать напрасно. А народ поверил клеветникам и решил, что она должна умереть.
Собирались уже привести приговор в исполнение, когда молодой Даниил вызвался доказать невиновность Сусанны. По его предложению оба старца были отделены друг от друга. Тогда один из них был снова призван, и Даниил начал хитрый допрос такими словами: "Состарившийся в злых днях! Ныне обнаружились грехи твои, которые ты делал прежде, производя суды неправедные, осуждая невинных и оправдывая виновных, тогда как господь говорит: "невинного и правого не умерщвляй". Итак, если ты сию видел, скажи, под каким деревом видел ты их разговаривающими друг с другом? Он сказал: под мастиковым. Даниил сказал: точно, солгал ты на твою голову; ибо вот, ангел божий, приняв решение от бога, рассечет тебя пополам" (Даниил, гл. 13, ст. 52-55).
Скажут, быть может, что раньше, чем обвинить первого старца в лжесвидетельстве, Даниил должен был бы подождать второго, противоречивого ответа, ибо только противоречия в показаниях могли выявить клевету обвинителей. Но "молодой юноша" (ст. 45), которому впоследствии предстояло еще читать на стене и переводить слова, не принадлежащие ни к какому человеческому языку, конечно, устроен не как все люди. "Удалив его, он приказал привести другого, и сказал ему: племя ханаана, а не иуды! красота прельстила тебя, и похоть развратила сердце твое. Так поступали вы с дочерями израиля, и они из страха имели общение с вами; но дочь иуды не потерпела беззакония вашего. Итак, скажи мне: под каким деревом ты застал их разговаривающими между собою? Он сказал: под зеленым дубом" (Даниил, гл. 13, ст. 56-58).
Лжесвидетельство было доказано. Ясно, что оба вавилонских старика заслужили примерное наказание. Но кто мог их судить? Библия утверждает, что приговор был вынесен и приведен в исполнение народным собранием пленных евреев. "Тогда все собрание закричало громким голосом, и благословили бога, спасающего надеющихся на него, и восстали на обоих старейшин, потому что Даниил их устами обличил их, что они ложно свидетельствовали. И поступили с ними так, как они зло умыслили против ближнего, по закону Моисееву, и умертвили их; и спасена была в тот день кровь невинная" (Даниил, гл. 13, ст. 60-62).
Если допустить правдивость этой истории, в том числе и исполнение приговора, то, конечно, надо признать, что оба старых плута вполне заслужили свою гибель. Но как бы мало они ни были достойны жалости, надо все же признать, что рассмотрение их преступлений могло относиться исключительно к компетенции вавилонского суда. Этого заключения достаточно, чтобы сразу признать лживость библейского повествования. Немыслимо, чтобы судьи Навуходоносора допустили предание суду и приведение в исполнение приговора над двумя из своих собратьев, хотя бы даже бесспорно виновными, скопищем военнопленных рабов; невозможно, чтобы евреи-рабы могли свободно и публично применять закон Моисея к двум вавилонским государственным чиновникам, двум официальным лицам, принадлежавшим к числу их господ и поработителей! А между тем история Сусанны и старцев есть одна из наиболее распространенных в религиозных поучениях. Искусство популяризировало ее; она воспроизведена в тысячах картин о добродетельной Сусанне, превратилась в почтенную традицию, которой верят массы людей. Право же, люди слишком мало читают Библию! Читать ее - значит перестать верить ей и презирать ее, настолько неловки и грубо циничны ее небылицы.
Глава 14, и последняя, Книги Даниила начинается с вопиющей исторической неправды: "Царь Астиаг приложился к отцам своим, и Кир, персиянин, принял царство его. И Даниил жил вместе с царем, и был славнее всех друзей и его" (ст. 1-2). Левит, писавший эту книгу, не знает даже, что Астиаг, царь мидийский, умерший в 559 году до н. э., оставил сына Киаксара II, который наследовал ему. Этот левит не знает также, что лишь после смерти Киаксара Кир, бывший одновременно его племянником и зятем, получил в наследство мидиискую корону, которую присоединил к короне Персии, так как Киаксар II не оставил наследников мужского пола. Таким образом, начиная с грубой и невежественной лжи, эта глава сразу обещает многое.
Именно из этой главы мы узнаем, что Кир в Вавилоне поклонялся идолу под названием Вил. Многие комментаторы видят в нем Ваала. И вот жрецы Вила, или Ваала, утверждали, что их идол в течение ночи истребит все блюда, которые верующие поставят за день у его престола. Библия хочет заставить нас верить, что Кир был достаточно наивен, чтобы проглотить небылицу такого калибра, и что он якобы даже пытался убедить в этом Даниила. "Не думаешь ли ты, что Вил неживой бог? не видишь ли, сколько он ест и пьет каждый день?" (ст. 6).
Даниилу стало жалко заблуждавшегося Кира, и он предложил ему испытание. К алтарю Вила было сложено мясо и вино. Жрецов из храма удалили. Затем Даниил в присутствии одного лишь царя рассыпал в храме золу, и они оба ушли, а Кир предусмотрительно наложил печати на все двери. Но у жрецов был подземный ход под алтарем. Через этот трап они ночью пробрались, унесли все продовольствие. На другой день их проделка была ясно доказана следами ног на рассыпанной золе. Кир пришел в неописуемую ярость, видя, что его так долго обманывали; он приказал перебить всех жрецов Вила, их жен и их детей, а идола отдал Даниилу, который и разрушил его вместе со всем храмом.
"Был на том месте большой дракон, и вавилоняне чтили его" (ст. 23). Кир сказал Даниилу: это чудовище не есть сделанный идол; он живой, и, следовательно, он бог. Тогда Даниил попросил у царя разрешения вступить в борьбу с этим драконом, и даже не только без меча, но и без палки. Кир согласился, и "тогда Даниил взял смолы, жира и волос, сварил это вместе и, сделав из этого ком, бросил его в пясть дракону, и дракон расселся" (ст. 27).
Народ был недоволен смертью дракона. Желая смирить нараставшее волнение, Кир приказал еще раз бросить Даниила в пресловутый ров со львами. Кир и вавилоняне должны были бы знать, что Даниил не будет съеден, ибо это приключение уже выдержало первое издание. "Священный" автор запутывается здесь во лжи самым комичным образом. В первый раз он усаживает Даниила в ров львиный во времена Дария, и этот царь оставляет его там всего на одну ночь. На сей раз по приказу Кира Даниил проводит среди хищников шесть дней и шесть ночей, ибо нужно, чтобы второе чудо было более ошеломительно, чем первое. "Во рве было семь львов, и давалось им каждый день по два тела и по две овцы; в это время им не давали их, чтобы они съели Даниила" (ст. 32).
На сей раз понадобилось не только сохранить "пророка" от когтей и клыков голодающих хищников, но и его самого прокормить в течение шести суток. Таким образом, чудо не оставляет желать ничего лучшего. Продолжение этого эпизода действительно самое забавное из всего, что мы читали до сих пор.
"Был в Иудее пророк Аввакум, который, сварив похлебку и накрошив хлеба в блюдо, шел на поле, чтобы отнести это жнецам.
Но ангел господень сказал Аввакуму: отнеси этот обед, который у тебя, в Вавилон к Даниилу, в ров львиный.
Аввакум сказал: господин! Вавилона я никогда не видал, и рва не знаю.
Тогда ангел господень взял его за темя и, подняв его за волосы головы его, поставил его в Вавилоне над рвом силою духа своего.
И воззвал Аввакум, и сказал: Даниил! Даниил! возьми обед, который бог послал тебе.
Даниил сказал: вспомнил ты обо мне, боже, и не оставил любящих тебя.
И встал Даниил, и ел; ангел же божий мгновенно поставил Аввакума на его место.
В седьмой день пришел царь, чтобы поскорбеть о Данииле, и, подойдя ко рву, взглянул в него, и вот, Даниил сидел" (Даниил, гл. 14, ст. 33-40).
Конечно, Кир, подражая Дарию, приказал вытащить Даниила из рва и заменить его его врагами, каковые сию же минуту были львами растерзаны. Ясно, что чудо с львиным рвом Кира затыкает за пояс чудо с львиным рвом Дария. Но все же кое-какие замечания критики делают и по поводу его: Дарий взошел на престол через девять лет после Кира. Диктуя свои россказни церковному писателю, "святой дух" совершенно забыл хронологию, запутался в ней, как муха в паутине, и смешал порядок престолонаследия этих двух царей.
ГЛАВА 43. Еще и еще "пророки" и их "чудеса"
Иезекииль вместе с Исайей, Иеремией и Даниилом есть один из наиболее почитаемых и в иудействе и в христианстве "пророков". Свои пророчества он сочинял на берегу никому не известной реки Ховар, находясь в качестве пленного в Вавилонии. Если Даниил - грубый враль, то Иезекииль производит впечатление просто сумасшедшего. Его книга, состоящая из 48 глав, есть сплошной бессвязный бред. Он рассказывает, например, что видел (наяву!) животных, имеющих человеческое тело, по четыре крыла, телячьи ноги, по четыре лица - человечье, бычье, львиное и орлиное; они имели огненный вид; они суетились и все время двигались. Рядом с ними бегали колеса необыкновенной высоты, наполненные глазами. Это описание уже дает некоторое представление о психическом состоянии автора.
Сей "пророк" повествует о том, что он сделал по приказу божию. Однажды он съел книгу, в которой были написаны жалобы и проклятия. Некоторое время спустя он пролежал 390 дней на левом боку во искупление грехов царства израильского, а затем 40 дней на правом боку - во искупление грехов царства иудейского. Кроме того, во все время этого добровольного искупления чужой вины Иезекииль ел за завтраком бутерброды... с человеческим калом. Сам всемилосердный господь бог лично предписал ему эту диету: "Ешь, как ячменные лепешки, и пеки их... на человеческом кале" (Иезекииль, гл. 4, ст. 12).
Нужно сказать, что такая диета скоро надоела пророку, и тогда бог согласился внести некоторое разнообразие в его меню: "И сказал он мне: вот, я дозволяю тебе, вместо человеческого кала, коровий помет, и на нем приготовляй хлеб твой" (ст. 15).
В другой раз, находясь в некоем доме и желая выйти из него, Иезекииль, вместо того чтобы пойти через дверь, как все люди, еще раз вспомнил о прегрешениях израиля и иуды и во искупление их сделал дырку в стене и просунул через нее свое платье и свои припасы (Иезекииль, гл. 12, ст. 7). В главе 37 Иезекииль рассказывает, что, гуляя однажды по полю, усеянному иссохшими костями, он обратился к ним с речью, отчего они ожили.
В Книге Иезекииля есть одно место, вызвавшее особенное возмущение критиков и поставившее в наибольшие затруднения богословов. Это басенка о двух сестрах - Оголе и Оголиве. Порицая недостаток веры у евреев, Иезекииль заставляет бога высказываться в гнусных, похабных выражениях: "Когда же она явно предалась блудодеяниям своим и открыла наготу свою, тогда и от нее отвратилась душа моя, как отвратилась душа моя от сестры ее. И она умножала блудодеяния свои, вспоминая дни молодости своей, когда блудила в земле египетской; и пристрастилась к любовникам своим, у которых плоть - плоть ослиная, и похоть, как у жеребцов" (Иезекииль, гл. 23, ст. 18-20.
Вот еще бесстыдные сравнения, которые можно найти в Библии и которые, по словам богословов, имеют аллегорический смысл! Что за насмешка! Чтобы сказать, что царство израильское и царство иудейское не были достаточно благочестивы, нужно ли было прибегать к таким свинским сравнениям?
Другой пророк, наслаждающийся порнографией, - это Осия. Описывая свои переговоры с богом, он дополняет их также достаточно отталкивающими подробностями. Этот Осия, родом самаритянин, принял культ еврейского бога. Библия указывает на него как на пример послушания и повиновения богу. Но какие же странные приказы давал ему бог! "Начало слова господня к Осии. И сказал господь Осии: иди, возьми себе жену блудницу и детей блуда" (Осия, гл. 1, ст. ).
Этим божьим распоряжением наш бедняк оправдывает свой брак с женщиной дурного поведения. Если верить пророку, бог впоследствии приказал ему спать с женой одного из его друзей, при условии, однако, если она уже обманывала своего мужа: "И сказал мне господь: иди еще, и полюби женщину, любимую мужем, но прелюбодействующую, подобно тому, как любит господь сынов израилевых, а они обращаются к другим богам и любят виноградные лепешки их. И приобрел я ее себе за пятнадцать серебренников и за хомер ячменя и полхомера ячменя; и сказал ей: много дней оставайся у меня; не блуди, и не будь с другим; так же и я буду для тебя" (Осия, гл. 3, ст. 1-3).
Какое иное можно вывести заключение из разглагольствований этого рода, столь многочисленных в Библии, если не то, что "народ божий" состоял из развратников и заматерелых пьяниц, не отступавших ни перед какой гнусностью, если мы только поверим следующим словам пророка Иоиля: "Пробудитесь, пьяницы, и плачьте и рыдайте, все пьющие вино, о виноградном соке, ибо он отнят от уст ваших!" (Иоиль, гл. 1, ст. 5).
Книга "Есфирь" написана, вероятно, также для того, чтобы залечить раны национального самолюбия евреев. Согласно этой книге, царь Артаксеркс давал многолюдное пиршество, продолжавшееся 180 дней (гл. 1, ст. 4). По окончании празднества царь устроил еще одно пиршество, продолжавшееся семь дней и предназначенное для всего населения города (ст. 5). И вот на седьмой день народного пира царь, будучи в особенно хорошем настроении под влиянием выпитого вина, приказал своим евнухам привести "царицу Астинь пред лице царя в венце царском для того, чтобы показать народам и князьям красоту ее; потому что она была очень красива" (ст. 11).
Но царица отказалась прийти, ибо показывать народу красоту, при добрых библейских нравах, конечно, значило всенародно обнажиться, а это, по-видимому, не соблазняло скромную красавицу. Рассвирепевший от гнева царь дал царице развод, а ее корона была обещана самой красивой девственнице, которая понравится царю. Под охраной Гегая, главного евнуха, в царский дворец согнали громадное число девушек. Каждая из них должна была провести одну пробную ночь в постели его величества.
И вот начинается!
"Был в Сузах, городе престольном, один иудеянин; имя его Мардохей... И был он воспитателем Гадассы, - она же Есфирь... Девица эта была красива станом и пригожа лицем... Когда объявлено было повеление царя и указ его, и когда собраны были многие девицы в престольный город Сузы под надзор Гегая, тогда взята была и Есфирь в царский дом под надзор Гегая, стража жен. И понравилась эта девица глазам его, и приобрела у него благоволение, и он поспешил выдать ей притиранья и все, назначенное на часть ее, и приставить к ней семь девиц, достойных быть при ней, из дома царского; и переместил ее и девиц ее в лучшее отделение женского дома. Не сказывала Есфирь ни о народе своем, ни о родстве своем; потому что Мардохей дал ей приказание, чтобы она не сказывала. И всякий день Мардохей приходил ко двору женского дома, чтобы наведываться о здоровье Есфири и о том, что делается с нею... Взята была Есфирь к царю Артаксерксу, в царский дом его, в десятом месяце... в седьмой год его царствования. И полюбил царь Есфирь более, всех жен, и она приобрела его благоволение и благорасположение более всех девиц; и он возложил царский венец на голову ее, и сделал ее царицею на место Астинь" (Есфирь, гл. 2, ст. 5-17).
Спустя некоторое время премьер-министром царя стал некий Аман. Этот Аман был человек весьма гордый и хотел, чтобы все пред ним преклонялись. Один только Мардохей посмел не выполнить этого требования. Тогда рассвирепевший министр испросил у царя приказ об истреблении всех евреев. Несмотря на всю гибкость ума и все свои политические способности, приведшие его к столь высокому государственному посту, Аман не нашел никакого другого способа сломить гордыню Мардохея. Но когда приказ об истреблении всех евреев отправляли уже в разные области страны, Мардохей успел предупредить Есфирь, и эта последняя отправилась к царю. Артаксеркс, очарованный ее прелестью, спросил, чего она желает, галантно предложив ей хотя бы и половину царства (гл. 5, ст. 3). Есфирь пригласила царя обедать, а также и Амана.
Обед состоялся, и Артаксеркс, весьма заинтригованный, за десертом снова предложил ей полцарства. Есфирь отклонила предложение, но попросила своего царственного супруга еще раз прийти обедать к ней на следующий день, и опять-таки вместе с Аманом. Этот последний был настолько горд вниманием царицы, что похвастался даже перед своей женой и всеми своими друзьями. Но так как независимость Мардохея мучила его больше, чем когда бы то ни было, он приказал воздвигнуть на всякий случай виселицу вышиной в пятьдесят локтей (26 метров!) и в мыслях своих посвятил эту грандиозную постройку ненавистному еврею, о родстве которого с царицей он все еще ничего и не подозревал.
Между тем Артаксеркс, которому почему-то не спалось в эту ночь, приказал, для развлечения, читать ему вслух анналы его царствования. Он имел, таким образом, случай вспомнить, что двое из его евнухов, Гавафа и Фарра, составили заговор с целью убить его, но что их преступные намерения были раскрыты некиим Мардохеем. Значит, Мардохей спас царскую жизнь. Это случилось довольно давно. Царь спросил, как был вознагражден Мардохей. Ему ответили, что он не получил никакой награды. Поэтому на другой день, когда Аман явился к своему властелину, тот спросил его, как надо поступить с человеком, которого царь хотел бы почтить совершенно исключительным образом. Аман, полагая, что дело касается его, ответил: на этого человека надо надеть царские одежды, посадить на коня, вывести на городскую площадь и возглашать: вот человек, которого царь хочет почтить в своем царстве. Тогда царь велел Аману найти Мардохея и выполнить этот церемониал. Аман был вынужден подчиниться, конечно, как всякий понимает, против своей воли (гл. 6).
Вечером царица Есфирь давала свой второй обед в честь царя и царедворца, но министр уже не был так весел, как накануне. В третий раз царь предложил Есфири все, что она пожелает, хотя бы даже половину царства. Но царица попросила пощады людям ее племени. Артаксеркс, который, женясь на Есфири, не интересовался ее происхождением, был весьма изумлен. И когда царица объяснила ему, что один враг ее народа задумал всеобщее истребление его и что именно потому она и молила о царской милости, Артаксеркс, ничего не понимая, воскликнул: "Где тот, который отважился в сердце своем сделать так?"
Есфирь ответила: "Враг и неприятель этот - злобный Аман!"
Смутился Аман, впал в ярость царь, а вошедший евнух сообщил, что высокая виселица, воздвигнутая по приказу министра, была предназначена для Мардохея. Развязка: Артаксеркс приказал повесить Амана на изготовленной уже виселице; царский приказ был немедленно выполнен, и премьер-министром был, конечно, назначен не кто иной, как - вы сами понимаете - Мардохей!
С согласия царя Есфирь и Мардохей объявили, что евреи, истребление которых было назначено Аманом на тринадцатый день месяца Адара, получают право в этот день, равно как и на следующий, убивать всякого, кто дурно с ними обращался с самого начала их пленения. "И избивали иудеи всех врагов своих" (Есфирь, гл. 9, ст. 5). Таким образом, было убито 800 человек в Сузах и 75 000 в остальных городах царства. На пятнадцатый день месяца Адара евреи повсюду шумно пировали. Есфирь издала приказ о том, чтобы память этих событий евреи отмечали ежегодно. Это и есть праздник "пурим", соблюдаемый верующими евреями: один день поста - в память тревог и молитв Есфири и два дня веселья - в память несостоявшегося избиения евреев.
Такова сказка, из которой жрецы сделали священную историю, которой надо верить, несмотря на ее вопиющее неправдоподобие. Священная легенда, кстати сказать, всегда начинается с какого-нибудь безобразия: если царица Астинь была отвержена за то, что не хотела показаться голой перед подданными Артаксеркса, надо думать, что прекрасная Есфирь, становясь в очередь кандидаток в заместительницы Астини, соглашалась исполнить этот приказ царя. Критики говорят, что никогда ни турецкий султан, ни марокканский бей, ни персидский шах, ни великий могол, ни китайский богдыхан не приняли бы в свой гарем ни одной девушки без того, чтобы не было известно ее происхождение. Нет даже ни одного кровного коня в стойлах таких господ, происхождение которого не было бы точно известно смотрителю конюшни. Каким же образом Артаксеркс не был осведомлен о племени, семье и религии девушки, на которой он женился и которую торжественно провозгласил царицей?
Что касается этого Амана, который хочет истребить целый народ только потому, что какой-то там Мардохей отказывается падать перед ним ниц, в то время как остальные евреи не отказывают ему ни в каких почестях, то нужно признать, что никогда и ни в чью голову не западало такое смешное и вместе с тем такое ужасное безумие. С другой стороны, если допустить, что Есфирь стала царицей и носила корону, скрывая свое еврейское происхождение, то слава этого возвышения значительно умаляется, ибо это случайное возвышение ничего не дает национальному самолюбию. Не видно также, каким образом Артаксеркс мог считать Амана виновным в желании умертвить его дорогую Есфирь, как еврейку, раз никто не знает, что она принадлежит к этой расе. Наконец, отвратительная жестокость сладостной Есфири делает сказку не только смешной, но и возмутительной.
"Мы знаем, - говорит Вольтер, - что сказка об Есфири имеет одну соблазнительную сторону: пленница, ставшая царицей и спасающая от смерти своих соплеменников, - это хороший сюжет для романа или трагедии. Но как этот сюжет испорчен противоречиями и нелепостями, переполняющими его! Как он запятнан варварством Есфири, столь противоречащим природе ее пола и простой житейской правдоподобности!"
С Ездрой и Неемией мы приближаемся к освобождению избранного богом народа. Согласно фантастической библейской хронологии, горестное положение евреев было смягчено во время царствования Ассуира, будто бы отца Дария. (Не забудем, что Дарий был сыном персидского владетеля Гистаспа, никогда нигде не царствовавшего.) Евреям в плену должно было быть хорошо также и во времена царствования Дария, назначившего своим первым министром еврея Даниила, подобно тому как Ассуир (Артаксеркс) назначил Мардохея. Однако Библия, как мы видели в Книге Даниила, помещает царствование Кира после царствования Дария. В Книге Ездры за Киром следует Ассуир, затем Артаксеркс, а затем вновь Дарий. Этот новый порядок наследования соответствует истории не больше, чем другие библейские указания.
Кроме всего этого, Ездра и Неемия, два пророка, на которых опирается церковь для приведения точных обстоятельств возвращения евреев в Иерусалим, противоречат друг другу. Ездра говорит, что Кир в первый же год своего царствования разрешил сынам израилевым свободно возвращаться в Иудею и в специальном эдикте объявил, что бог велел ему отстроить иерусалимский храм. Евреи возвращаются на свою родину под предводительством Зоровавеля. Постройка была прервана во время царствования Ассуира и Артаксеркса вследствие противодействия разных других народов, которые во время отсутствия евреев поселились в их стране. Наконец, с воцарением Дария вражда эта прекратилась, и храм был закончен на шестой год царствования Дария.
Неемия же говорит, что не Кир, а Артаксеркс в двадцатый год своего пребывания на престоле разрешил евреям возвратиться в Иерусалим и воздвигнуть город из развалин, причем Зоровавель был во главе освобожденного народа. Препятствия, чинимые пришельцами, расселившимися на "земле обетованной", были победоносно преодолены евреями, работавшими с лопатой в одной руке и мечом в другой. Наконец, "священный" автор повествует о путешествии, которое он совершил в Вавилон в эпоху, когда заканчивалась постройка храма, в тридцать второй год царствования Артаксеркса.
Но Ездра утверждает, что Неемия сопровождал Зоровавеля во время возвращения в Иудею при царе Кире и говорит, что было еще и второе возвращение, при Артаксерксе, но в седьмой год его царствования, а не в двадцатый. Он прибавляет также, что именно он, Ездра, на сей раз вел своих соплеменников. Попробуйте установить правду и выпутать ее из сети вопиющих противоречий!
ГЛАВА 44. Иже во святых отцы - многострадальный Иов и Иона
После Книг Ездры, Неемии и Есфири в Библии следует Книга Иова, рассказывающая историю, дата которой нигде не указана. Заключается она в следующем: в земле Уц (?) жил некий несметно богатый и очень богобоязненный человек. "Был день, когда пришли сыны божий предстать пред господа; между ними пришел и сатана. И сказал господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана господу, и сказал: я ходил по земле, и обошел ее. И сказал господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана господу: ...простри руку твою, и коснись всего, что у него,- благословит ли он тебя?" (Иов, гл. 1, ст. 6-9, 11).
Бог не захотел самолично причинять никакого зла своему верному слуге, но сатане позволил преследовать его сколько влезет. "Ты можешь делать с ним, что хочешь, только не лишай его жизни",- дружески сказал бог сатане, на небесном языке, конечно. Тогда господин сатана взял старика Иова, что называется, "в работу". Началось с того, что арабы-кочевники угнали у Иова его рогатый скот и ослиц. Затем молния убила его овец, равно как и пастухов. Халдеи угнали его верблюдов и изрубили мечами погонщиков. Наконец, яростный ветер из пустыни разрушил его дом, в котором находилось семеро его сыновей и трое дочерей: все они погибли под развалинами.
Иов узнал все эти новости сразу одну за другой. Но так как у него был хороший характер, то он стал на колени и воскликнул только: "Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, господь и взял... Да будет имя господне благословенно!" (ст. 21).
Больше ничего не сделал этот крепкий старик. Но и сатана не считал себя побежденным. Очень скоро несчастный Иов обнаружил на своем теле гнойные язвы, распространившиеся с головы до ног. Сидя на куче навоза, он осколками разбитого горшка снимает гной, текущий из его открытых ран. Жена ругает его. Но Иов возражает ей мудро: "Неужели доброе мы будем принимать от бога, а злого не будем принимать?" (Иов, гл. 2, ст. 10).
И вдруг Иов разразился яростными жалобами на свою жестокую судьбу. Он проклинает день своего рождения: "Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: "зачался человек"" (Иов, гл. 3, ст. 3). Громкими криками он призывает смерть. Эти жалобы изложены в двадцати шести стихах третьей главы. Но так как они противоречат основному сюжету книги, то руководства по "священной истории" обыкновенно пропускают их. Действительно, достаточно было бы, чтобы книга на них и остановилась. Сатана, державший своего рода пари с богом, оказался бы в выигрыше, как только Иов потерял терпение.
"И сказал господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана господу, и сказал: я ходил по земле, и обошел ее" (Иов, гл. 1, ст. 7).
Тогда Елифаз, Вилдад и Софар начинают увещевать Иова. Они напоминают ему, что невзгоды падают только на злых. Иов призывает бога в свидетели своей невиновности и клянется, что страдает незаслуженно. Этот разговор между Иовом и его друзьями занимает... двадцать девять глав. И вдруг в главе 32 появляется новый собеседник - Елиуй, более молодой, чем все остальные. Он вмешивается не для того, чтобы сказать, что Иов заслужил все строгие кары небесные, но исключительно чтобы заметить ему, что он обнаружил слишком много гордыни, вопия о своей невиновности, ибо, говорит он, ни один смертный не может постичь божьих суждений и не может оставаться совершенно чистым в его глазах.
Затем бог сам является в вихре и, осудив слова молодого Елиуя, напоминает о некоторых чудесах, достаточно доказавших его могущество. Тогда Иов признает, что вышел из пределов, которые должны были ему поставить его слабость и его невежество, и бог, удовлетворенный его покорностью, излечивает его от язв и возвращает ему в двойном количестве все утраченное. Бог приводит в свидетельство своего могущества двух необыкновенных животных - бегемота и левиафана, фантастическое описание которых занимает две страницы. О сатане больше нет никакой речи. Последняя - 42 глава сообщает, что у Иова еще раз родилось семь сыновей и трое дочерей и что он прожил 140 лет после этих тяжелых испытаний.
Ясно, что Книга Иова не представляет животрепещущего интереса. Критики отмечают в ней одну странность: сатана шатается по небу, между добрыми ангелами, как у себя дома, запросто бьется об заклад с господом богом, что вовлечет простака Иова в тяжелый грех богохульства, когда тот впадет в глубокое несчастье. А бог принимает пари в надежде, что его верный слуга будет терпелив до конца. Выходит, таким образом, что бог не совсем твердо знает будущее и даже ошибается в своих предвидениях, ибо в конце концов пари выиграл сатана: Иов действительно изменил своей терпеливой вере.
Обратимся теперь к Книге пророка Ионы, Иона был родом из Галилеи. Его жизнь относят к эпохе израильского паря Иеровоама II. Следовательно, он родился в окружении еретиков. В один прекрасный день он получил от бога приказание пойти проповедовать в Ниневию. Иона был единственный пророк, получивший миссию такого рода. На каком языке он проповедовал, спрашивает Вольтер, попутно замечая, что от родины Ионы до Ниневии было расстояние в шестьсот с лишним километров. Иона не предвидел особенного успеха своих проповедей. Вместо того чтобы пойти в Ниневию, он двинулся в противоположную сторону, спустился в Иоппию, морской город, и сел на корабль, отправляющийся в Фарсис.
На море разразилась свирепая буря. Как это ни странно, но буря усыпила Иону. Матросы в панике стали выбрасывать весь груз в воду, однако корабль, хотя и облегченный, качался на волнах пуще прежнего. Тогда капитан разбудил Иону и потребовал, чтобы он попросил своего бога утишить стихию. Иона этого не сделал. Море волновалось все больше и больше. Тогда матросы стали бросать жребий, чтобы определить, кто из находящихся на корабле является виновником бедствия. Жребий пал на Иону, и его выбросили в море. Буря прекратилась в то же мгновение. Непокорный пророк хлебнул соленой воды. И вот "кит", пришедший из южных областей Атлантики полюбопытствовать, что делается у берегов Средиземного моря, открыл пасть и проглотил его.
Этого Иона не ожидал. Но так как сделать ничего нельзя было, то он решил терпеливо выжидать событий в своем странном новом помещении. Библия говорит, что Иона три дня и три ночи квартировал в животе кита и изливал длинные хвалебные песни богу. Последний, в конце концов, желал только проучить пророка. Увидев, что Иона покаялся, бог приказал фантастической рыбе эвакуировать Иону обратно. Кит повиновался. И вот Иона снова на суше. Еще и сейчас показывают место, где кит выплюнул пророка. Впрочем, богословы не знают твердо, был ли Иона изрыгнут, или же кит эвакуировал его со стороны хвоста.
Неверующие критики говорят, что этот рассказ есть подражание греческим легендам. Гомер в своей двадцатой книге рассказывает о морском чудовище, набросившемся на Геркулеса. Геркулес провел три дня и три ночи в его чреве, питаясь печенью, которую он себе поджаривал, а через три дня сам победоносно вырвался из своей необычной тюрьмы. Эта сказка о Геркулесе ничуть не хуже сказки об Ионе.
В языческой мифологии есть также история об Арионе, который, будучи брошен в море матросами, был спасен дельфином, дотащившим его на спине до Лесбоса. Но это приключение бледнеет перед приключениями Ионы и Геркулеса.
По возвращении из внутренностей кита Иона отправился в Ниневию и от имени бога предсказал жителям близкое разрушение города. Библия говорит, что, гуляя по улицам, он кричал: "Еще сорок дней, и Ниневия будет разрушена". Эти простые слова имели замечательные последствия: жители тотчас же уверовали в еврейского бога, объявили пост и все поголовно надели вретища, не исключая и самого царя. Этот последний издал также приказ о великом посте не только для людей, но и для скота: "Чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили." И чтобы покрыты были вретищем люди и скот, и крепко вопияли к богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих" (Иона, гл. 3, ст. 7).
Так как все жители обратились в истинную веру, бог умилился, и предсказание Ионы на сей раз не сбылось. "И увидел бог дела их, что они обратились от злого пути своего, и пожалел бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел" (Иона, гл. 3, ст. 10). Ниневия была разрушена и обращена в развалины лишь много времени спустя. Оскорбленный мыслью, что население могло посчитать его простым болтуном после того, как не сбылось его пророчество, Иона ушел из Ниневии и удалился в пустыню. Стояла невыносимая жара, а кругом не было ни кустика. "И произрастил господь бог растение, и оно поднялось над Ионою, чтобы над головою его была тень и чтобы избавить его от огорчения его. Иона весьма обрадовался этому растению. И устроил бог так, что на другой день, при появлении зари, червь подточил растение, и оно засохло. Когда же взошло солнце, навел бог знойный восточный ветер, и солнце стало палить голову Ионы так, что он изнемог и просил себе смерти, и сказал: лучше мне умереть, нежели жить. И сказал бог Ионе: неужели так сильно огорчился ты за растение? Он сказал: очень огорчился, даже до смерти. Тогда сказал господь: ты сожалеешь о растении, над которым ты не трудился и которого не растил, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь и пропало. Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и множество скота?" (Иона, гл. 4, ст. 6-11)
Этой божественной остротой кончается Книга Ионы. Конец жалкий, ибо, в конце концов, чудо с кустиком ничто рядом с китовьим чудом, сентенция же весьма мало соответствует зверски кровожадной линии, которую последовательно проводят библейские авторы.
ГЛАВА 45. Доблестные братья Маккавеи
Мы приближаемся к последнему периоду истории еврейского народа до так называемого рождества Христова. В полном виде ветхозаветная часть Библии заканчивается тремя Книгами Маккавейскими и Третьей книгой Ездры.
Первые семь стихов главы 1 Первой книги Маккавейской упоминают о победах Александра Великого над Дарием III и говорят, что греко-македонский царь умер от болезни, разделив свое необъятное царство между своими военачальниками. Согласно еврейской легенде, при приближении Александра Великого к Иерусалиму еврейский первосвященник вышел к нему навстречу и предсказал завоевателю быстрое покорение всего мира. Чувствительный к этой лести Александр якобы пощадил Иерусалим.
Иудея тогда находилась под теократическим правлением: народ пользовался некоторой независимостью, не имея царя и не притесняемый соседними государствами. Страной управляли жрецы. Алтарь был вместе с тем и троном. В сущности говоря, этот вид правления мало чем отличался от монархии, ибо евреи платили верховному жрецу и церковную десятину, и гражданские налоги.
Неизвестно, сколько времени продолжался период этой сравнительной независимости, но из Книг Маккавейских следует, что евреи не были особенно счастливы в эпоху преемников Александра Македонского. Вот в каких выражениях Библия отмечает перемену положения: по смерти Александра все правители "возложили на себя венцы, а после них и сыновья их в течение многих лет; и умножили зло на земле. И вышел от них корень греха - Антиох Епифан, сын царя Антиоха" (1 Маккавеев, гл. 1, ст. 9-10).
В эпоху греческой династии Селевкидов, царствовавших в Сирии, евреи, несомненно, опять увидели черные дни, хотя "священный" автор и силится путем описания некоторых чудес снова поднять престиж избранного богом народа, несмотря на горестное положение, в котором его держали поработители. Как и все прочее в Ветхом завете, Книги Маккавейские кишат противоречиями и грубыми историческими ошибками. Кроме того, события описаны там в такой беспорядочной непоследовательности и с противоречивыми сообщениями об одном и том же, что трудно отделить правду от лжи.
Сделаем сначала краткий обзор истории евреев.
Жрец Маттафия во время царствования в Сирии Антиоха Епифана подал сигнал к восстанию, умертвив еврея, приносившего жертву сирийским богам. С ним были пятеро его сыновей - Иоанн, Симон, Иуда, Елеазар и Ионафан. Их прозвали Маккавеями (молотами). Иудея подняла мятеж. Люди стали вооружаться чем попало. Иуда Маккавей, наиболее славный из сыновей Маттафии, становится во главе мятежников и рубит на куски царских воинов. Но он не довольствуется своим положением вождя. Он принимает на себя еще и жречество. В третьей главе первой книги перечислены победы, одержанные Иудой над Аполлонием в окрестностях Самарии, над Сироном у Вефорона и над тремя другими военачальниками Антиоха - Птоломеем, Никанором и Горгием.
Во время царствования Антиоха Евпатора, сына Антиоха Епифана, Елеазар Маккавей был менее удачлив, чем его брат Иуда: в разгар сражения, увидев во вражеских рядах слона, украшенного царскими знаками, Елеазар бросился на животное, полагая, что на нем находился сам царь. Но слон схватил нашего еврея хоботом и разломал его надвое, как фарфоровую куклу 81.
В эпоху Димитрия Сотера, дяди и преемника Антиоха Евпатора, Иуда Маккавей еще раз восторжествовал над сирийской армией, бывшей под командованием Вакхида, и дважды над Никанором, которому победители "отрубили голову и правую руку... и повесили перед Иерусалимом" (1 Маккавеев, гл. 7, ст. 47). Однако при новом наступлении под предводительством Вакхида иудеи в ужасе рассыпались и предоставили своему генералу одному погибнуть под ударами врага. Так погиб знаменитый Иуда Маккавей. Его братья Ионафан и Симон наследовали ему друг за другом.
Маккавеи происходили из колена левитов и, будучи простыми жрецами, добились царской власти. Нельзя в таком случае не признать, что это событие совершенно расстраивало все пророчества о том, что из колена Иудина произойдут еврейские цари. Воцарение Маккавеев попирало пророчество о главенстве дома Давидова. Никого не осталось из племени Давида; по крайней мере, ни одна библейская книга не отмечает ни одного потомка этого царя со времени пленения евреев.
Дети левита Маттафии, прозванные сначала Маккавеями, а затем Хасмонеями, осквернили своими преступлениями и алтарь, и трон. Они придерживались варварской политики, которая была причиной окончательной гибели их отечества. Жреческая власть не спасла их от платежа дани царям сирийским. Кроме того, эти святые герои истребляли друг друга. Опьяневший на пиру Симон, последний брат Иуды Маккавея, был убит вместе с двумя своими сыновьями, своим зятем Птоломеем, правителем Иерихона, который хотел завладеть властью.
"Елеазар... увидел, чго один из слонов... превосходил всех.. И он предал себя, чтобы спасти народ свой и приобрести себе вечное имя" (1 Маккавеев, гл 6, ст. 43-44).
Гиркан, сын верховного жреца Симона и сам верховный жрец, пытался поднять мятеж против Антиоха Сидетия. Царь сирийский осадил его в Иерусалиме, а бог, по-видимому, не успел явиться на помощь, ибо Гиркану пришлось умилостивлять сирийского царя контрибуцией.
Это был тот самый Гиркан, который, воспользовавшись смутой в Сирии, завладел наконец Самарией, исконным врагом Иерусалима. Этот город затем был отстроен Иродом, который переименовал Самарию в Севасту. Самаритяне ушли в Сихем, который ныне называется Напелузой. Они оказались еще ближе к Иерусалиму. Взаимная ненависть двух половин избранного богом народа сделалась еще более яростной. Иерусалим, Сихем, Иерихон, Самария, которые так известны у нас благодаря религиозным сказаниям и которые были так мало известны на Востоке, были на всем протяжении их славной, но вымышленной истории маленькими городками, жавшимися друг к другу. Их бедные жители занимались отхожими промыслами.
Иосиф Флавий, опьяненный шовинизмом, не упускает случая сказать, что Гиркан Маккавей был завоеватель и пророк и что бог часто разговаривал с ним с глазу на глаз. Неоспоримое доказательство пророческого дара этого Гиркана заключается, по Иосифу Флавию, в том, что, имея двух любимых сыновей, которые были чудовищно вероломны и жестоки, он предсказал им дурной конец, если они не исправятся. Из этих двух молодцов один был Аристовул, другой Антигон. Тщеславие этих евреев заставило их принять греческие имена. Бог посетил однажды ночью Гиркана и показал ему портрет другого его сына, который сперва назывался Иоанном, а впоследствии задумал назваться еще и Александром.
- Этот, - сказал бог, - всегда будет занимать твое место великого жреца.
Добрый отец Гиркан, почуяв в этих словах предсказание узурпации, поторопился умертвить своего сына Иоанна-Александра "из страха, чтобы предсказание не исполнилось", как выражается Иосиф Флавий. Но, по-видимому, этот Иоанн либо не совсем умер, либо бог воскресил его, ибо через некоторое время он стал верховным жрецом и повелителем Иерусалима.
Что же случилось с двумя возлюбленными братьями - Аристовулом и Антигоном, сыновьями Гиркана, после смерти их отца? Священник Аристовул убивает священника Антигона, своего брата, в храме и приказывает удавить свою мать в темнице. Это тот самый Аристовул - первый Маккавей, принявший титул царя иудейского,- которого Иосиф Флавий называет очень мягким властителем.
В эту эпоху Иудею волновало соперничество двух религиозных сект, которым предстояло вскоре обратиться в две политические партии. Это были фарисеи, что значит "обособившиеся", или "отличные", ибо они претендовали отличаться от прочего народа, и саддукеи, называвшиеся так по имени своего религиозного вождя Садока. Эти последние были своего рода еврейскими эпикурейцами: придерживаясь фанатически законов "Пятикнижия", они не признавали бессмертия души, следовательно, не верили ни в ад, ни в рай, и еще того меньше - в воскресение из мертвых.
Фарисеи же прибавляли к писаному Моисееву закону еще и устную традицию, согласно которой они верили в переселение душ, а к этой теории метампсихоза добавляли еще целый ряд других верований. Они утверждали, например, что злой дух может внедряться в тела людей; они видели козни демонов во всех непонятных болезнях. Фарисеи были учеными толкователями "закона божия". У них учились познавать "тайны" Они проповедовали воскресение мертвых и царство небесное.
Была еще и третья секта - ессеи. Ессеи, или ессены, жившие коммуной, исповедовали терпимость. Они усвоили различные персидские верования.
Маккавеи первоначально покровительствовали саддукеям против фарисеев. Это объясняется, конечно, тем, что фарисеи образовали партию, весьма влиятельную в государстве и искавшую вмешательства во все дела, следовательно, угрожавшую Маккавеям. Когда умер Аристовул I, то его убитый брат Иоанн-Александр "воскрес" и вступил на престол; вероятно, его держали в тюрьме все-таки, а не в могиле. Иоанн женился на Саломее, вдове Аристовула, и переименовал ее в Александру.
В эту именно эпоху Птоломеи, цари греко-египетские, и Селевкиды, цари греко-сирийские, ожесточенно оспаривали друг у друга Палестину. Этот спор начался со времени смерти Александра Македонского. Рознь этих властителей позволила еврейскому народу несколько укрепиться. Священники, правившие народом, меняли свои политические ориентации каждый год и продавались наиболее сильному. Иоанн-Александр начал свое жречество с убийства своего единственного брата, который больше не воскресал, подобно ему. Иосиф Флавий не называет имени этого брата, да для нас оно и не имеет никакого значения в каталоге библейских преступлений. Иоанн-Александр продержался исключительно благодаря смутам, господствовавшим в Азии. Его правление было одновременно жреческим, демократическим и аристократическим. Полная анархия!
Флавий рассказывает, что однажды народ в храме стал забрасывать великого жреца Иоанна-Александра яблоками и апельсинами, когда тот провозгласил себя правителем. Александр приказал убить 5000 человек. Это избиение положило начало целой эпохе массовых убийств, продолжавшейся десять лет.
Кому евреи платили дань в эту пору? Флавий даже и не затрагивает этого вопроса: он допускает, что Иудея была свободной и суверенной страной. Тем не менее цари египетские и сирийские оспаривали ее друг у друга до тех пор, пока не пришли римляне и не присоединили всю Палестину к своим владениям.
После этого Иоанна, столь недостойного великого имени Александра, его вдова Саломея-Александра держала власть в своих руках в качестве регентши при своих юных сыновьях, предоставив, впрочем, фактическое управление страной фарисеям и глядя сквозь пальцы на все жестокости, с которыми они преследовали своих противников - саддукеев. Когда ее смерть совсем очистила поле для соперничества обеих сект, это царство, не имевшее и двадцати километров протяжения, вновь стало раздираться гражданской войной. Гиркан II, старший сын великого жреца Иоанна-Александра, стал во главе фарисеев, а Аристовул II, младший, примкнул к саддукеям. Таким образом, Иудея имела уже двух царей вместо одного. Братья-враги сошлись в битве под стенами городка Иерихона, но уже не во главе армий в 300, 400, 500, 600 тысяч человек, как ранее невозмутимый лжец - "святой дух" повествовал; в эту пору уже не решались писать такие небылицы. Даже Иосиф Флавий, столь склонный к преувеличениям, не сделал этого. Еврейские армии насчитывали в ту "пору три-четыре тысячи солдат. Гиркан был побежден, и хозяином положения остался Аристовул II.
В эту эпоху римляне, нимало не смущаясь военным союзом, якобы заключенным ими с Маккавеями, понесли свое победоносное оружие в Малую Азию, в Сирию и далее до Кавказа. Селевкидов больше не было. Тигран, царь армянский, тесть Митридата, завоевал часть сирийских владений. Гней Помпеи (106-48 годы до н. э.) покорил Тиграна. Он довел Митридата до самоубийства и в 64 г. до н. э. обратил Сирию в римскую провинцию. Книги Маккавеев ничего не говорят ни об этом великом римлянине, ни о Лукулле, ни о Сулле. Для Библии это совсем не удивительно!
Гиркан, изгнанный своим братом Аристо улом, скрылся у одного арабского вождя, по имени Аретас. Иерусалим и тогда был столь незначительной деревушкой, что Аретас - вожак небольшой кочующей шайки разбойников - смог осадить этот город. Помпеи тогда был в Нижней Сирии. Аристовул обратился за покровительством к одному из его военачальников, и тот приказал бедуинам снять осаду и не нападать больше на римские земли, ибо с присоединением Сирии Палестина стала римской областью. Таков единственный союз, который Римская республика могла заключить с иудеями.
Флавий пишет, что Аристовул послал Помпею роскошные подарки для того, чтобы добиться его благосклонности. Страбон говорит, что это был золотой виноград, но приписывает подарок Иоанну-Александру, а не Аристовулу. Как бы там ни было, Аристовул и Гиркан, оспаривавшие друг у друга звание верховного иудейского жреца, пришли судиться к Помпею. Этот последний уже собирался высказать свое решение, когда Аристовул исчез. Можно думать, что золотые гроздья не повлияли на судью и что младший сын Иоанна-Александра решил положиться лучше на иерусалимские укрепления.
Помпей тоже осадил Иерусалим. Известно, что город этот имеет великолепное положение для обороны. В руках более или менее искусного строителя он мог бы стать лучшей крепостью на Востоке. По крайней мере храм, который был цитаделью, мог сделаться неприступным, так как он был построен на вершине отвесной горы, окруженной пропастями. Помпеи был вынужден потерять почти три месяца на подготовку военных машин. Но как только они были пущены в ход, он овладел крепостью. Один из сыновей диктатора Суллы взошел первым на укрепления. Еще более памятным делает этот день то, что взятие Иерусалима римлянами произошло во время консульства Цицерона (63 год до н. э.).
Иосиф Флавий говорит, что 12 000 евреев были убиты в храме. Мы бы ему поверили, если бы не знали, что он всегда преувеличивает. Нельзя верить ему и когда он прибавляет, что в храме нашли 2000 талантов золота и что победитель собрал еще 10 000 талантов в городе. В конце концов, иерусалимский храм столько раз брали победители иудеев, подвергая его разграблению, что трудно верить наличию в нем большого числа ценностей. Было бы еще более бессмысленно верить, что на такое маленькое государство, столь бедное и изнуренное постоянными междоусобицами, можно было бы наложить контрибуцию в 10 000 талантов.
Ни о чем этом не думают люди, читающие Библию бессознательно и легкомысленно повторяющие басни, порожденные попранным национальным самолюбием! Разумный человек пожимает плечами, видя, что Александр не мог собрать в Иудее больше 30 талантов на войну за независимость против Дария и что вдруг кто-то обнаруживает в еврейских кассах двенадцать тысяч талантов.
Несомненно, Помпеи ничего не взял для себя и ограничился тем, что заставил евреев заплатить издержки по экспедиции, которая была, в конце концов, вспомогательной диверсией во всей его общей кампании в Малой Азии. Цицерон хвалит это бескорыстие. Но историк Роллен ("История Рима", кн. XVI) говорит, что с тех пор ничего не удается Помпею вследствие святотатственного любопытства, которое толкнуло его в "святая святых" еврейского храма.
Вольтер возражает Роллену, что Помпеи навряд ли мог знать, что вход туда воспрещен. Воспрещение касалось, во всяком случае, евреев, а не Помпея. Плотники, столяры каменщики и прочие рабочие входили же туда, когда над было делать ремонт. Можно было бы прибавить, что при сутствие "ковчега завета" - сундука, в котором "пребывал бог,- делало это место священным. Но "ковчег" бесследно исчез еще во времена Навуходоносора.
Цезарь,- продолжает Вольтер,- точно так же вошел бы, как и Помпеи, в это помещение длиною около девяти метров. Ему любопытно было бы заглянуть в алтарь бога Саваофа. Помпеи был побежден Цезарем в битве при Фарсале 6 июня 48 г. до н. э. Быть может, и этим он был наказан за иерусалимское любопытство? Но это поражение имело и другие причины, и среди них полководческий гений Цезаря сыграл гораздо более важную роль. Но еще большее святотатство по сравнению со входом в "святилище" - истребить в храме 12 000 человек.
Помпеи взял Аристовула в плен и отправил его в Рим. В 48 году до н. э. он приказал одному из потомков Сципиона, замещавшему его в Сирии, казнить старшего сына Аристов вула, принявшего имя Александра и провозгласившего себя царем. Это событие служит последним примером того "равноправного" союза, который евреи якобы заключили с Римом, как хвастает автор Первой книги Маккавеев. Оно показывает, как мало можно верить этим "священным" историям.
Наконец, для того чтобы положить последний мазок на картину и показать, каким почтением римская держава была проникнута по отношению к евреям, достаточно будет сказать, что несколько лет спустя (в 38 году до н. э.) триумвир Марк Антоний приговорил еще одного еврейского царя, второго сына Аристовула - Антигона, к рабской смерти: его били кнутами и распяли.
Сенат дал титул царя идумеянину Ироду, сыну Антипатора, прокуратора иудейского, который женился на Марианне, дочери Гиркана II. Он процарствовал около сорока лет под протекторатом Рима, держа своих еврейских подданных под жестоким гнетом железной власти.
Приведем теперь небольшой обзор отдельных мест Книг Маккавейских, сделанный Вольтером. У него хватило терпения рассмотреть библейские тексты и резюмировать аргументы против подлинности и правдивости этих последних книг Библии. Вот его резюме:
"I. Надо отвергнуть повествование о пытке семи братьев Маккавеев и их матери, якобы умерших в муках за отказ есть свинину. Первая книга не говорит об этом, несмотря на то, что она далеко выходит за эпоху царствования Антиоха Епифана. Отец Маккавеев имел только пять сыновей, которые все отличились, защищая родину. Вторая книга в рассказе о пытке Маккавеев (гл. 7) не говорит, в каком городе произошла эта варварская экзекуция. Кроме того, Антиох вряд ли был способен на поступок столь жестокий, столь подлый и, вместе с тем, столь бесполезный. Это был властелин, воспитанный в Риме и достойный своего воспитания,- человек доблестный и великодушный. Единственное, что ставится ему в упрек, это излишняя простота в обращении, обычная у римских властителей, искавших популярности в народе. Прозвище "Епифан" (по-русски "блистательный", "славный", "знаменитый") есть хороший ответ на те оскорбления, которыми евреи осыпали его память.
Иерусалим был присоединен к обширным владениям Сирии. Евреи возмутились против Антиоха. Он отправился наказать мятежников. Так как религия была вечным предлогом всех преступлений и жестокостей евреев, Антиох, которому надоела его собственная терпимость, повелел, чтобы во всех его владениях не было никакой другой веры, кроме культа сирийских богов. Он отнял у мятежников их религию и их деньги - две вещи, которые были еврейским жрецам более всего дороги. Антиох, между прочим, не поступил так в Египте, который он завоевал. Наоборот, он возвратил это царство его же царю с великодушием, которое знает только один пример - пример Александра Македонского. Если он оказался более строг по отношению к евреям, то это была вынужденная строгость. Самаритяне покорились ему, а Иерусалим противился. Произошла кровопролитная война, в которой Иуда Маккавей и четверо его братьев выполнили, по словам Библии, необычайные чудеса во главе небольшой кучки воинов.
II. Фантазер - автор первой книги - начинает свою ложь с утверждения, что Александр разделил свои земли между своими военачальниками еще при жизни. Эта ошибка, не нуждающаяся в опровержении, позволяет, однако, судить об "учености" автора.
III. Почти все частности и подробности Первой книги Маккавеев совершенно химеричны. Авторы ее говорят, что Иуда Маккавей, перебиравшийся во время войны из пещеры в пещеру где-то в заброшенном уголке Иудеи, задумал заключить союз с римлянами, так как ему рассказывали "о мужественных подвигах, которые они показали над галатами, как они покорили их и сделали данниками" (гл. 8, ст. 2). Но галаты в ту пору еще не были покорены и не были данниками римлян. Это произошло только при Люции Корнелии Сципионе.
IV. Автор говорит далее, что Антиох III (правил 223-183), которому Антиох IV Епифан (правил 175-163) приходился сыном, был в плену у римлян. Это очевидная ошибка: он был в 190 г. побежден Люцием Корнелием Сципионом Азиатским (в битве при Магнезии), но не был взят в плен. Он заключил с Римом мир и заплатил военные издержки. Здесь виден еврейский автор, очень мало осведомленный о том, что происходит в остальном мире, и болтающий вздор о том, чего совершенно не знает.
V. Автор прибавляет, что Антиох III уступил римлянам Индию, Мидию и Лидию (гл. 8, ст. 8). Это уже чересчур! Такая смелость в обращении с историческими фактами совершенно непостижима. Автору оставалось уступить римлянам еще Китай и Японию!
VI. Затем, желая обнаружить осведомленность в делах Рима, он говорит, что там ежегодно избирают властелина - судью - и ему одному подчиняются (гл. 8, ст. 16). Этот невежда не знал, что в Риме были два консула!
VII. Иуда Маккавей и его братья, если верить книге, отправили посольство к римскому сенату, и послы сказали следующее: "Иуда Маккавей и братья его и весь народ иудейский послали нас к вам, чтобы заключить с вами союз и мир". Это примерно должно было звучать так же, как если бы какой-нибудь партийный лидер из республики СанМарино отправил бы послов в Турцию для заключения дружеского союза. Но и ответ римлян, приводимый Библией, не менее удивителен. Если бы действительно в Рим пришло посольство от какой-нибудь более или менее известной и сильной республики и если бы Рим действительно заключил торжественный союз с Иерусалимом, несомненно, Тит Ливии и другие историки об этом знали бы. А о "союзе" с Римом сообщает только Библия.
VIII. Вскоре встречается еще одна фанфаронада: это вымышленное родство евреев со спартанцами. Автор говорит, что некий лакедемонский царь, по имени Арей, написал еврейскому первосвященнику Онии (гл. 12, ст. 23): "Найдено в писании о спартанцах и иудеях, что они - братья от рода Авраамова. Теперь, когда мы узнали об этом, вы хорошо сделаете, написав нам о благосостоянии вашем. Мы же уведомляем вас: скот ваш и имущество ваше - наши, а что у нас есть, то ваше. И мы повелели объявить вам о том".
Нельзя серьезно относиться к нелепостям, полностью лишенным здравого смысла. Это похоже на историю с Арлекином, который выдавал себя за священника. Когда судья уличил его во лжи, он ответил: "Право же, я думал, что я священник!" Незачем доказывать, что никогда спартанцы не имели царя по имени Арей и что в эпоху великого жреца Онии у лакедемонян вообще больше не было царей. Было бы также излишней тратой времени доказывать, что Авраам был так же мало известен в Греции, как и в Риме.
IX. Остановимся теперь на чудесном приключении Илиодора, о чем рассказано в гл. 3 второй книги. "Селевк, царь Азии" (Селевк IV Филопатор), старший брат и предшественник Антиоха IV Епифана, будто бы узнал от одного еврея, бывшего попечителем храма, что иерусалимская сокровищница содержит необыкновенные богатства. Нуждаясь в деньгах для своих войн, царь послал своего офицера Илиодора потребовать эти богатства. Илиодор является за выполнением поручения и входит в соглашение с великим жрецом Онией. Пока они разговаривали в храме, с неба спустилась громадная лошадь, на которой верхом сидел всадник, блиставший золотом. Конь стал бить Илиодора передними копытами, а двое ангелов, державшие коня под уздцы, пороли Илиодора нагайками. Жрец Ония начал молиться за него богу. Пресветлые ангелы перестали хлестать офицера и сказали ему: поблагодари Онию! Если бы не его молитвы, мы бы тебя запороли до смерти. После этого они скрылись.
Это чудо показалось критикам особенно удивительным потому, что ни царь египетский Сусаким, ни Навуходоносор, ни Антиох Епифан, ни Птоломей Сотер, ни великий Помпеи, ни император Тит, которые все черпали ценности из еврейского храма, ни разу не были выпороты ангелами. Правда, некий святой монах видел душу Карла Мартелла 82 , которую черти препровождали на лодке в ад. Черти хлестали его душу кнутами за то, что Карл присвоил себе кое-что из богатств монастыря святого Дениса. Но такие случаи бывают, выражаясь вежливо, совсем не часто.
X. Мы пропускаем множество анахронизмов, смешений, ошибок, подтасовок, невежественных небылиц, которыми переполнены книги Маккавеев, и переходим к смерти Антиоха, описанной в главе 9 второй книги. Это нагромождение лжи, нелепостей и бессмыслиц вызывает отвращение. Согласно утверждениям автора, Антиох якобы пришел в Персеполис с намерением разграбить этот город и храм. Достаточно известно, что город, названный греками Персеполисом (по-русски "город персов"), был разрушен Александром Македонским. Евреи, всегда жившие изолированно между другими народами, всегда занятые только своими собственными интересами и презиравшие всех иноплеменных и иноверных, могли, конечно, не быть в курсе событий в Китае или в Индии. Но могли ли они не знать, что город, который только греки звали Персеполисом, перестал существовать за 160 лет до Антиоха? Настоящее имя этого города было Истахар. Если бы еврей из Иерусалима, житель Азии, написал книгу Маккавеев, он не дал бы столице персидских царей названия, фигурирующего исключительно в греческих источниках. Отсюда заключают, что последние книги Ветхого завета могли быть написаны только евреями-эллинистами из Александрии 83.
Но вот еще один повод к сомнениям. В первой книге сказано, что Антиох Епифан захотел овладеть золотыми щитами, оставленными Александром Великим в городе Елимаисе, по дороге в Экбатаны и что он умер от "великой печали в чужой земле" (гл. 6, ст. 13), узнав, что Маккавеи оказали сопротивление его войскам и в Иудее. Во второй книге, наоборот, сказано, что этот царь выпал из колесницы, что при падении он причинил себе тяжелые ушибы и скончался, что тело его кишело червями и что под влиянием этих страданий он стал молить прощения у еврейского бога. Автор этого вымысла злорадствует: "нечестивец молил господа, уже не миловавшего его" (2 Маккавеев, гл. 9, ст. 13). Автор прибавляет, что Антиох якобы обещал богу принять иудейскую веру. Это все равно, как если бы Карл Великий, вождь крестоносцев, обещал принять ислам.
Вот еще одна сценка из третьей книги. Действие происходит в Египте. Царь Птоломеи Филопатор разгневался на евреев, которые вели обширную торговлю в его странах. Он приказал произвести им перепись, и, согласно Филону, их оказалось миллион человек. Этот миллион человек был согнан на Александрийский ипподром. Царь приказал раздавить их слонами. В час, назначенный для этого зрелища, господь бог, блюдущий покой своего народа, сделал так, что царь задремал. Проснувшись, Птоломеи отложил забаву на следующий день, но на следующий день бог отнял у него память: Птоломеи ничего не вспомнил. Наконец, на третий день Птоломеи вспомнил обо всем и приказал приготовить евреев и слонов. Слонов поили вином с ладаном. Пьеса должна была быть сыграна, когда внезапно открылись небесные двери и оттуда спустились "два славных и страшных ангела" (гл. 6, ст. 17). Они направили слонов против солдат, сопровождавших их. Солдаты были - конечно! - раздавлены, евреи - конечно! - спасены, и царь - конечно же! - обращен в истинную веру. Все, как полагается в благочестивых сказках для людей религиозного умственного состояния".
Таково краткое резюме Вольтера. Нет никакой нужды рассматривать и другие вздорные глупости "священных книг маккавейских".
* * *
75 Перепись эта весьма разноречиво описывается в двух книгах Библии: во Второй книге Царств (гл. 24) и в Первой книге Паралипоменон (гл. 21). В первой из них говорится: "гнев господень опять возгорелся на израильтян и возбудил он в них Давида сказать: пойди, исчисли израиля и иуду. И оказалось, что израильтян было восемьсот тысяч мужей сильных, способных к войне, а иудеян пятьсот тысяч" (ст. 1, 9). Во второй: "восстал сатана на Израиля, и возбудил Давида сделать счисление израильтян... И было всех израильтян тысяча тысяч, и сто тысяч мужей, обнажающих меч, и иудеев - четыреста семьдесят тысяч, обнажающих меч" (ст. 1, 5). Бог, по первой, предлагает Давиду семь лет голода, по второй - три (ст. 13 и ст. 12). Забыв об этом "грехе", Третья книга Царств (гл. 15, ст. 5) уверяет, что "Давид делал угодное пред очами господа и не отступал от всего того, что он заповедал ему, во все дни жизни своей, кроме поступка с Уриею хеттеянином".
76 "Как по своей жизни, так и особенно по духу своему Давид более, чем кто-либо в Ветхом завете, был истинным прообразом Христа", - отмечает известный богослов А. Лопухин в своем "Руководстве к библейской истории" (СПб., 1888).
77 Готский альманах - справочное немецкое издание, в котором из года в год описывались родословные "аристократических особ" и перечислялись "благополучно здравствующие" "царственные особы". В альманахе сообщалось, какие перемены произошли в этой "высокой" среде за истекший период: кто из сановных особ бракосочетался, умер и т. д.
78 "В то время Иисус поклялся и сказал: проклят пред господом тот, кто восставит и построит город сей Иерихон... И господь был с Иисусом" (Иисус Навин, гл. 6, ст. 25-26).
79 Вся история Христа есть не что иное, как сплетение целого ряда эпизодов и мотивов, заимствованных из ветхозаветной "истории". Нет ничего удивительного, что чудо с насыщением вошло также и в евангелия (в Евангелии от Марка дважды - гл. 6, ст. 37 и сл.; гл. 8, ст. 1 и сл.).
80 Христианские церковники "нашли" останки Елисея весьма рано. В средине IV века император римский Юлиан Философ приказал сжечь эти кости. Пепел их был развеян по ветру. Это не помешало церковникам, вскоре же после смерти Юлиана, в городе Севесте начать вновь спекулировать чудотворными мощами Елисея, а еще позднее в городе Равенне появился дубликат этих мощей.
81 Согласно Библии, Елеазар "подбежал под слона", убил его, и слон придавил его своей тушей (1 Маккавеев, гл. 6, ст. 46).
82 Карл Мартелл (688 - 741) - правитель франкского государства, основатель династии Каролингов - франкских королей. Он не стеснялся дарить своим рыцарям церковные имения.
83 Это с очевидностью следует также и из того факта, что в древнееврейском тексте Библии Книг Маккавейских нет.
Лео Таксиль
Оглавление:
ГЛАВА 34. Последние дни и присноблаженная кончина святого царя Давида.
ГЛАВА 35. Богомудрое царствование его величества Соломона.
ГЛАВА 36. Наивысшее выражение билейской мудрости.
ГЛАВА 37. Священная история царей израильских и иудейских.
ГЛАВА 38. Воинственные подвиги пророка-громовержца Илии.
ГЛАВА 39. Сверхчудесное житие святого пророка елисея и конец царства израильского.
ГЛАВА 40. Конец царства иудейского.
ГЛАВА 41. Священные романические истории "Товит" и "Иудифь".
ГЛАВА 42. Пророк даниил и его священные мемуары
ГЛАВА 43. Еще и еще "пророки" и их "чудеса"
ГЛАВА 44. Иже во святых отцы - многострадальный Иов и Иона
ГЛАВА 45. Доблестные братья Маккавеи
* * *
ГЛАВА 34. Последние дни и присноблаженная кончина святого царя Давида
"Был голод на земле во дни Давида три года, год за годом. И вопросил Давид господа. И сказал господь: это ради Саула и кровожадного дома его, за то, что он умертвил гаваонитян. Тогда царь призвал гаваонитян, и говорил с ними. Гаваонитяне были не из сынов израилевых, но из остатков аморреев; израильтяне же дали им клятву, но Саул хотел истребить их по ревности своей о потомках израиля и иуды.
И сказал Давид гаваонитянам: что мне сделать для вас, и чем примирить вас, чтобы вы благословили наследие господне?
И сказали ему гаваонитяне: не нужно нам ни серебра, ни золота от Саула, или от дома его, и не нужно нам, чтоб умертвили кого в израиле. Он сказал: чего же вы хотите? Я сделаю для вас.
И сказали они царю: того человека, который губил нас и хотел истребить нас, чтобы не было нас ни в одном из пределов израилевых,-
Из его потомков выдай нам семь человек, и мы повесим их (на солнце) пред господом в Гиве Саула, избранного господом. И сказал царь: я выдам.
Но пощадил царь Мемфивосфея, сына Ионафана, сына Саулова, ради клятвы именем господним, которая была между ними, между Давидом и Ионафаном, сыном Сауловым.
И взял царь двух сыновей Рицпы, дочери Айя, которая родила Саулу Армона и Мемфивосфея, и пять сыновей Мелхолы, дочери Сауловой, которых она родила Адриэлу, сыну Верзеллия, из Мехолы.
И отдал их в руки гаваонитян, и они повесили их (на солнце) на горе пред господом. И погибли все семь вместе; они умерщвлены в первые дни жертвы, в начале жатвы ячменя" (2 Царств, гл. 21, ст. 1-9).
Это место Библии всегда затрудняло богословов. Дело в том, что нигде в истории Саула не сказано, чтобы Саул причинил хотя бы самый малый ущерб гаваонитянам. Напротив Самуил постоянно осыпал его упреками за великодушие и милосердие, которые он неоднократно проявлял к окружающим народам. Мы не забыли еще, что "пророк" объявил Саула низложенным именно за то, что он не уничтожил дотла несколько племен, живших в этой стране: амаликитян, аморреев, идумеян и др. Кроме того, Саул сам был родом из Гивы и, вполне естественно, щадил своих соотечественников; если бы он истребил гаваонитян, не державшихся еврейской веры, Библия, несомненно, отметила бы этот благочестивый подвиг в книгах, посвященных Саулу.
Эта расправа, учиненная столь неожиданно, производит такое впечатление, будто Давид искал какого-нибудь вымышленного повода для того, чтобы отделаться от последних потомков своего предшественника на троне. Но зато этот эпизод так мало правдоподобен, что даже сам автор запутался: Саул выдал за Адриэла из Мехолы свою старшую дочь - Мерову, а не Мелхолу (1 Царств, гл. 18, ст. 19); что касается Мелхолы, то, когда Давид изменил ей и женился на Авигее и Ахиноаме, Саул выдал ее за Фалтия, сына Лаиша (гл. 25, ст. 44). Впоследствии Давид забрал ее от Фалтия обратно (2 Царств, гл. 3, ст. 14-16). Возможно, что "священный" автор имел здесь в виду Мелхолу и сыновей, которых она могла родить не от Давида, а от другого мужа. Но трудно допустить, чтобы писатель, вдохновляемый богом, потерял память и смешал Фалтия с Адриэлом из Мехолы, мужем Меровы.
Что касается голода, который изнурял страну три года при Давиде, то нужно сразу же заявить, что в тех местах не было явления более обычного, чем неурожай. "Священные" книги говорят о голоде в Палестине очень часто. Мы еще неоднократно увидим периоды голода в этой печальной стране, где всегда было гораздо больше бесплодного булыжника, чем питательной растительности.
С еще большим изумлением мы узнаем, что сам бог сказал Давиду, будто бы этот голод он послал из-за того, что Саул так много времени тому назад имел дурные намерения по отношению к народу, не бывшему "народом божьим". Надо признать вместе со всеми критиками, что из многочисленных преступлений Давида это преступление просто отвратительно. В его оправдание нельзя привести ни малейшего порыва страсти, ни даже заблуждения. Это просто подлость - приказать повесить без видимых причин двух незаконных сыновей Саула, которые не претендовали и не могли претендовать ни на что. И раз он сам вернулся к брошенной им Мелхоле, то было отвратительной жестокостью выдать гаваонитянам на пытку ее детей.
К гнусности этого преступления присоединяется нелепость: Давид выдает семерых невинных людей маленькому народцу, которого ему совсем нечего было бояться, ему - грозному победителю всех врагов.
В этом поступке, говорят критики (лорд Болингброк, Гюэ, Фрере, Вольтер), есть не только варварство, которое возмутило бы даже дикаря, но и подлость, на которую не был бы способен самый гнусный человек. Но к своей подлости и жестокости Давид присоединяет еще клятвопреступление, ибо он клялся Саулу никогда не лишать жизни никого из его потомков (1 Царств, гл. 24, ст. 22-23). Оправдывая это клятвопреступление, богословы отмечают, что Давид не собственноручно повесил сыновей Рицпы и Мелхолы, а передал их гаваонитянам. Но это оправдание так же подло, как и само поведение Давида, и только еще более усиливает его жестокость и гнусное лицемерие богословов - ревнителей Библии. Куда ни повернись, во всей этой благочестивой истории "святого помазанника божьего" не найти ничего, кроме нагромождения преступлений, вероломства и гнусности.
Глава 22 содержит одну из песен Давида. В следующей главе еще песни. Здесь мы находим несколько благородных черт друзей царя: "Ванея, сын Иодая, мужа храброго, великий по делам, из Кавцеила; он поразил двух сыновей Ариила моавитского; он же сошел и убил льва во рве в снежное время. Он же убил одного египтянина, человека видного; в руке египтянина было копье, а он пошел к нему с палкою, и отнял копье из руки египтянина, и убил его собственным его копьем. Вот что сделал Ванея, сын Иодаев, и он был в славе" (2 Царств, гл. 23, ст. 20-22).
Очень жаль, что автор забыл сказать, в каком месте произошло это поистине замечательное приключение со львом, убитым в снегу; снег так редко встречается в странах, где живут львы, что Ванея хорошо сделал, не захотев терять времени и немедленно прикончив зверя: он сильно рисковал, что снег быстро растает... под лучами критики.
Желая знать число своих подданных, Давид, по внушению божьему, задумал сделать перепись израиля и иуды. Это занятие, столь же долгое, сколь и скучное, было закончено в течение девяти месяцев и двадцати дней (гл. 24, ст. 1-8).
"И подал Иоав список народной переписи царю; и оказалось, что израильтян было восемьсот тысяч мужей сильных, способных к войне, а иудеян пятьсот тысяч" (ст. 9). Но едва лишь была закончена перепись, как Давид понял, что она представляла большой его грех. Библия не говорит, почему именно этот подсчет должен был навлечь на царя гнев бога, тем не менее она указывает, что старик был страшно раздражен.
"Было слово господа к Гаду пророку, прозорливцу Давида: пойди и скажи Давиду: так говорит господь: три наказания предлагаю я тебе; выбери себе одно из них, которое совершилось бы над тобою. И пришел Гад к Давиду, и возвестил ему, и сказал ему: избирай себе, быть ли голоду в стране твоей семь лет, или чтобы ты три месяца бегал от неприятелей твоих, и они преследовали тебя, или чтобы в продолжение трех дней была моровая язва в стране твоей? теперь рассуди и реши, что мне отвечать пославшему меня" (2 Царств, гл. 24, ст. 11-13).
Здесь напрашивается несколько важных замечаний. Во-первых, сам текст ясно говорит, что "гнев господень возгорелся на израильтян и возбудил он Давида сказать: пойди, исчисли израиля и иуду". Однако впоследствии бог раздражается еще больше и находит, что настало время нагнать какую-нибудь казнь на народ за исполнение того, что он сам же заставил Давида сделать. Вот, следовательно, бог еще раз представлен "священным писанием" как враг человеческого рода, занимающийся тем, что расставляет людям западни и ловушки.
Во-вторых, в "Пятикнижии" бог сам трижды приказывал произвести перепись.
В-третьих, нет ничего более полезного и разумного, хотя и трудного, чем произвести точный учет населения: это распоряжение Давида было не только предусмотрительным и благоразумным, но еще и священным, ибо оно было внушено свыше.
В-четвертых, все критики отмечают смешную неправдоподобность утверждения, что у Давида было 1 300 000 солдат в его маленькой стране: если считать солдатами даже одну пятую часть населения, то и это составило бы шесть с половиной миллионов жителей в Палестине. А помимо евреев там жили ханаанеяне и филистимляне.
В-пятых, Первая книга Паралипоменон, которая также составляет не менее каноническую часть Библии, чем все остальные книги, и которая очень часто противоречит другим произведениям "божественного вдохновения", насчитывает 1 570 000 солдат (гл. 21, ст. 5), что увеличивает численность еврейского населения до еще большего неправдоподобия.
В-шестых, критики думают, что посылать "пророка" Гада к "пророку" Давиду для того, чтобы предоставить ему на выбор несколько наказаний, есть ребяческое и нелепое занятие, совершенно недостойное божьего величия. Критики находят в этой божественной жестокости насмешку и какой-то привкус арабской сказки, которой не место в книге, где на каждой странице выступает такой почтенный ее "вдохновитель", как бог 75.
Теперь посмотрим, каков был выбор царя.
"И сказал Давид Гаду, тяжело мне очень; но пусть впаду я в руки господа, ибо велико милосердие его; только бы в руки человеческие не впасть мне. (И избрал себе Давид моровую язву во время жатвы пшеницы.)
И послал господь язву на израильтян от утра до назначенного времени; (и началась язва в народе) и умерло из народа, от Дана до Вирсавии, семьдесят тысяч человек.
И простер ангел (божий) руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его; но господь пожалел о бедствии, и сказал ангелу, поражавшему народ: довольно, теперь опусти руку твою. Ангел же господень был тогда у гумна Орны иевусеянина.
И сказал Давид господу, когда увидел ангела, поражавшего народ, говоря: вот, я согрешил, я (пастырь) поступил беззаконно; а эти овцы, что сделали они? пусть же рука твоя обратится на меня и на дом отца моего.
И пришел в тот день Гад к Давиду, и сказал: иди, поставь жертвенник господу на гумне Орны иевусеянина" (2 Царств, гл. 24, ст. 14-18).
Давид повиновался. Орна предоставил все необходимое для жертвоприношения, "и соорудил там Давид жертвенник господу, и принес всесожжения и мирные жертвы... И умилостивился господь над страною, и прекратилось поражение израильтян" (ст. 25).
Возвратимся к замечаниям комментаторов-скептиков. Чума, которая в течение трех дней истребляет 70 000 человек, представляется совершенно непостижимым божьим наказанием по отношению к любимому народу, с которым бог запросто сносится каждый день. Это наказание кажется еще менее оправданным, если вспомнить, что оно обрушилось на народ за проступок одного только Давида, а проступок этот заключался в разумном государственном мероприятии, к тому же еще и внушенном свыше.
Этой чумой кончается Вторая книга Царств.
Третья книга Царств начинается с описания последних дней Давида и прерывается на времени пленения евреев в Вавилоне. Талмудистское предание приписывает составление этого труда пророку Иеремии. Мнение это, принятое большинством раввинов и древнехристианских богословов, нашло себе защиту и в позднейшие времена. Другие богословы считают автором книги ученика Иеремии - Варуха. Но для евреев, равно как и для христиан, автором книги по-прежнему является, конечно, бог. Именно на этой точке зрения будем стоять и мы. Мы постараемся раскрыть подносимые и в этой книге божественные орешки и соберем плодотворные семена, которые выпадут из орехов под ударами здравого смысла.
"Когда царь Давид состарился, вошел в преклонные лета, то покрывали его одеждами, но не мог он согреться.
И сказали ему слуги его: пусть поищут для господина нашего, царя, молодую девицу, чтоб она предстояла царю, и ходила за ним, и лежала с ним,- и будет тепло господину нашему, царю.
И искали красивой девицы во всех пределах израильских, и нашли Ависагу сунамитянку, и привели ее к царю.
Девица была очень красива, и ходила она за царем, и прислуживала ему; но царь не познал ее" (3 Царств, гл. 1, ст. 1-4).
Эта девственная перина есть поистине находка, делающая честь воображению "голубя-утки". Бенедиктинец Кальмет, который слепо верил всем мистификациям Библии, отметил, что красивая молодая девушка весьма способна воодушевить семидесятилетнего человека (таков был тогда возраст Давида). В подтверждение священного повествования ученый монах говорит, что один еврейский врач посоветовал императору Фридриху Барбароссе спать с молодыми мальчиками и класть их себе на грудь. Но целую ночь на груди мальчика не удержишь. Поэтому, прибавляет Кальмет, для тех же целей были удачно применены небольшие собачки.
Библейского утверждения, что Давид только грелся возле прекрасной сунамитянки, даже сын его Соломон не разделял: мы увидим впоследствии, что он приказал убить своего старшего брата Адонию, провинившегося в том, что он просил руки Ависаги, на что Соломон посмотрел как на желание вступить в брак со вдовой или наложницей своего отца.
Адония был сыном Аггифы, на которой Давид женился до Вирсавии, матери Соломона. Со времени смерти Авессалома-длинноволосого Адония был старшим из царских детей и считал, что корона по праву должна принадлежать ему. Но придворные интриги прочили на трон Соломона. Не ожидая смерти отца, оба принца, мало стесняясь, публично оспаривали трон друг у друга.
"Адония, сын Аггифы, возгордившись, говорил: я буду царем. И завел себе колесницы и всадников и пятьдесят человек скороходов.
Отец же никогда не стеснял его вопросом: для чего ты это делаешь? Он же был очень красив, и родился ему после Авессалома.
И советовался он с Иоавом, сыном Саруиным, и с Авиафаром священником, и они помогали Адонии.
Но священник Садок, и Ванея, сын Иодаев, и пророк Нафан, и Семей, и Рисий, и сильные Давидовы не были на стороне Адонии.
И заколол Адония овец и волов и тельцов у камня Зохелет, что у источника Рогель, и пригласил всех братьев своих, сыновей царя, со всеми иудеянами, служившими у царя.
Пророка же Нафана, и Ванею, и тех сильных, и Соломона, брата своего, не пригласил.
Тогда Нафан сказал Вирсавии, матери Соломона, говоря: слышала ли ты, что Адония, сын Аггифин, сделался царем, а господин наш Давид не знает о том?
Теперь, вот, я советую тебе: спасай жизнь твою и жизнь сына твоего Соломона.
Иди и войди к царю Давиду, и скажи ему: не клялся ли ты, господин мой, царь, рабе твоей, говоря: "сын твой Соломон будет царем после меня, и он сядет на престоле моем?" Почему же воцарился Адония?
И вот, когда ты еще будешь говорить там с царем, войду и я вслед за тобою, и дополню слова твои" (3 Царств, гл. 1, ст. 5-14).
Если вспомнить, что Адония не провозглашал себя царем, а только притязал на будущее и имел сторонников, как и Соломон имел своих, то можно сказать, что пророк Нафан был гнусный лжец и интриган: он организует совместно с Вирсавией, бесстыдной вдовой убитого Урии, какое-то хитросплетение, имеющее целью похитить корону у прямого наследника, и употребляет клевету - он, святой человек! - для того, чтобы достигнуть своей цели.
Порядок престолонаследия, быть может, еще не был твердо установлен у евреев. Но вполне естественно, что Адония, как старший, должен был наследовать своему отцу, тем более что он родился не от наложницы и не от чужой жены, как Соломон. Его право было признано двумя первыми лицами в государстве - главным военачальником и верховным жрецом. Следовательно, если старый царь действительно и намечал в цари Соломона, то, вероятно, из желания сделать приятное своей жене.
Давид поверил клеветническим доносам Вирсавии и Нафана.
"И сказал царь Давид: позовите ко мне священника Садока и пророка Нафана и Ванею, сына Иодаева. И вошли они к царю.
И сказал им царь: возьмите с собою слуг господина вашего, и посадите Соломона, сына моего, на мула моего, и сведите его к Гиону.
И да помажет его там Садок священник и Нафан пророк в царя над Израилем, и затрубите трубою и возгласите: да живет царь Соломон" (3 Царств, гл. 1, ст. 32-34).
Наконец, пришел час смерти Давида. Вот что говорит этот царь перед смертью сыну Вирсавии, которого он приказал торжественно помазать еще при своей жизни:
"Ты знаешь, что сделал мне Иоав, сын Саруин... как пролил кровь бранную во время мира, обагрив кровью бранною пояс на чреслах своих и обувь на ногах своих. Поступи по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю" (3 Царств, гл. 2, ст. 5-6).
"Вот еще у тебя Семей, сын Геры, вениамитянина из Бахурима; он злословил меня тяжким злословием, когда я шел в Маханаим; но он вышел навстречу мне у Иордана, и я поклялся ему господом, говоря: "я не умерщвлю тебя мечом".
Ты же не оставь его безнаказанным; ибо ты человек мудрый, и знаешь, что тебе сделать с ним, чтобы низвести седину его в крови в преисподнюю.
И почил Давид с отцами своими, и погребен был в го- роде Давидовом.
Времени царствования Давида над Израилем было сорок лет: в Хевроне царствовал он семь лет, и тридцать три года царствовал в Иерусалиме" (3 Царств, гл. 2, ст. 8-11).
Давид умер, как жил. Он проявил возмутительную неблагодарность, этот избранник божий, приказав умертвить своего военачальника Иоава, самого преданного из его слуг, которому был обязан короной. На смертном одре он совершает клятвопреступление с отвратительным цинизмом, смешанным с лицемерием, по отношению к Семею, которого он якобы простил для того, чтобы составить себе славу царя великодушного, и на жизнь которого он обещал никогда не посягать.
Коротко говоря, он остался вероломным разбойником до самой могилы.
Но, конечно, церковь, между прочим, опять устами того же бенедиктинца Кальмета, оправдывает Давида. Он делает это в выражениях, которые стоит воспроизвести:
"Давид воспользовался громадными услугами Иоава, и безнаказанность, которую он дарил ему в течение столь долгого времени, была наградой за его непоколебимую верность; но это соображение не освобождало Давида от необходимости наказать преступление и совершить правосудие по отношению к Иоаву".
Известно, что Иоав совершил большое преступление - именно тогда, когда он выполнил приказание Давида относительно Урии и оставил его на самом рискованном месте сражения. Церковь, однако, оправдывает Давида, но не оправдывает Иоава.
"С другой стороны,- добавляет бенедиктинец,- побуждения благодарности не существовали для Соломона, - и этот царь имел свои личные и частные мотивы для того, чтобы умертвить Иоава, ибо этот последний принадлежал к сторонникам Адонии".
Кончается дело тем, что Давид - святой, а Соломон - мудрый. На все святая воля господа! Восхитительно, что христианская церковь непременно захотела произвести Иисуса Христа от Давида и Соломона. Мы уже встретили несколько странных персонажей в родословной "мессии". Но эти два царя, не являются ли они гораздо более омерзительными, чем все предыдущие?
Если бы, по крайней мере, церковь нашла какие-нибудь смягчающие обстоятельства! Ничего подобного. Она проводит губкой по всем преступлениям Давида и делает из него завидного и почтенного предка. Он - образец царей и, как таковой, пользуется единодушным преклонением богословов. Он объявлен святым среди святых. Поются его бессмысленные "псалмы" во время церковных служб. Больше того, церковь - она провозгласила это на своих многочисленных соборах - видит в Давиде человеческое воплощение Иисуса, то есть бога-сына, второго члена "пресвятой троицы" 76.
ГЛАВА 35. Богомудрое царствование его величества Соломона
"И сел Соломон на престоле Давида, отца своего, и царствование его было очень твердо" (3 Царств, гл. 2, ст. 12).
Излишне прибавлять, зная библейские нравы, что первым делом нового царя было избавиться от Адонии и обоих первых персонажей израильского народа, которые предпочли бы видеть корону на голове этого сына Аггифы. Адония не мечтал больше о царстве; он давно понял, что его песня спета: все, что ему было нужно из наследства Давида, была молодая девица, согревавшая кости его малопочтенного отца. Он был влюблен в прелестную Ависагу. Как единственное возмещение за убытки, понесенные им от потери короны, он, старший, непосредственный наследник, просил для себя только красивую служанку своего отца. Эта любовь, которая ровно ничего не значила сама по себе, послужила, однако, предлогом для одного из первых "богомудрых" решений Соломона: он распорядился убить Адонию несмотря на то, что этот последний отнюдь не отказывал ему ни в каких знаках покорности и примирился с лишением престола. Адония, который был прост и наивен, обратился за содействием своим любовным планам к самой Вирсавии.
"И пришел Адония, сын Аггифы, к Вирсавии, матери Соломона, (и поклонился ей). Она сказала: с миром ли приход твой? И сказал он: с миром.
И сказал он: у меня есть слово к тебе. Она сказала: говори.
И сказал он: ты знаешь, что царство принадлежало мне, и весь израиль обращал на меня взоры свои, как на будущего царя; но царство отошло от меня и досталось брату моему, ибо от господа это было ему.
Теперь я прошу тебя об одном, не откажи мне... Прошу тебя, поговори царю Соломону, ибо он не откажет тебе, чтоб он дал мне Ависагу сунамитянку в жену.
И сказала Вирсавия: хорошо, я поговорю о тебе царю.
И вошла Вирсавия к царю Соломону говорить ему об Адонии. Царь встал перед нею, и поклонился ей, и сел на престоле своем. Поставили престол и для матери царя, и она села по правую руку его,
И сказала: я имею к тебе одну небольшую просьбу, не откажи мне. И сказал ей царь: проси, мать моя; я не откажу тебе.
И сказала она: дай Ависагу сунамитянку Адонии, брату твоему, в жену.
И отвечал царь Соломон и сказал матери своей: а зачем ты просишь Ависагу сунамитянку для Адонии? проси ему также и царства; ибо он мой старший брат, и ему священник Авиафар, и Иоав, сын Саруин, (военачальник, друг).
И поклялся царь Соломон господом, говоря: то и то пусть сделает со мною бог и еще больше сделает, если не на свою душу сказал Адония такое слово.
Ныне же, - жив господь, укрепивший меня и посадивший меня на престоле Давида, отца моего, и устроивший мне дом, как говорил он,- ныне же Адония должен умереть.
И послал царь Соломон Ванею, сына Иодаева, который поразил его, и он умер" (3 Царств, гл. 2, ст. 13-25).
Очередь была за священником Авиафаром; но этот по- следний убит не был. Прекрасно зная народные предрассудки, Соломон не хотел проливать крови священника. Было бы трудновато сказать, что это убийство внушил сам бог. "А священнику Авиафару царь сказал: ступай в Анафоф на твое поле; ты достоин смерти, но в настоящее время я не умерщвлю тебя, ибо ты носил ковчег владыки господа пред Давидом, отцом моим, и терпел все, что терпел отец мой. И удалил Соломон Авиафара от священства господня" (ст. 26-27).
Зато уж, конечно, для Иоава не было никакой пощады!
"Слух об этом дошел до Иоава,- так как Иоав склонялся на сторону Адонии, а на сторону Соломона не склонялся,- и убежал Иоав в скинию господню, и ухватился за роги жертвенника.
И донесли царю Соломону... И послал Соломон Ванею, сына Иодаева, говоря: пойди, умертви его (и похорони его).
И пришел Ванея в скинию господню и сказал ему: так сказал царь: выходи. И сказал тот: нет, я хочу умереть здесь. Ванея передал это царю, говоря: так сказал Иоав, и так отвечал мне.
Царь сказал ему: сделай, как он сказал, и умертви его и похорони его, и сними невинную кровь, пролитую Иоавом, с меня и с дома отца моего.
Да обратит господь кровь его на голову его за то, что он убил двух мужей невинных и лучших его поразил мечет", без ведома отца моего Давида, Авенира, сына Нирова, военачальника израильского, и Амессая, сына Иеферова, военачальника иудейского.
Да обратится кровь их на голову Иоава и на голову потомства его на веки, а Давиду, и потомству его, и дому его, и престолу его да будет мир на веки от господа.
И пошел Ванея, сын Иодаев, и поразил Иоава, и умертвил его, и он был похоронен в доме своем в пустыне" (3 Царств, гл. 2, ст. 28-34).
Вольтер говорит по этому поводу, что едва ли нужно прибавлять еще какое-нибудь преступление к уже совершенным: Соломон начинает свое царствование со святотатства. Но что, главным образом, должно показаться странным после стольких ужасов, так это то, что бог, поразивший смертью 50 070 человек, заглянувших в его "ковчег", совсем не мстит за эту святыню, когда из нее делают плаху для военачальника, давшего Давиду корону.
Идем дальше.
"И поставил царь Соломон Ванею, сына Иодаева, вместо его над войском; (управление же царством было в Иерусалиме;) а Садока священника поставил царь (первосвященником) вместо Авиафара...
И послав, царь призвал Семея, и сказал ему: построй себе дом в Иерусалиме, и живи здесь, и никуда не выходи отсюда.
И знай, что в тот день, в который ты выйдешь и перейдешь поток Кедрон, непременно умрешь; кровь твоя будет на голове твоей.
И сказал Семей царю: хорошо; как приказал господин мой царь, так сделает раб твой. И жил Семей в Иерусалиме долгое время.
Но через три года случилось, что у Семея двое рабов убежали к Анхусу, сыну Маахи, царю гефскому...
И встал Семей, и оседлал осла своего, и отправился в Геф к Анхусу, искать рабов своих. И возвратился Семей, и привел рабов своих" (3 Царств, гл. 2, ст. 35-40).
А когда Соломон узнал об этом, то он приказал своему верному Ванее, и тот пошел и убил Семея (ст. 46).
В дальнейшем мы узнаем, что царь Соломон заключил союз с царем египетским и даже женился на его дочери. Библия и здесь не сообщает имени этого египетского царя, называя его просто фараоном: это ясно показывает сказочность подобного брака. К этому времени Соломон построил себе дворец, начал возведение храма и принялся за укрепление города. В ожидании окончания постройки храма царь ездил на богомолье в Гаваон, где находилось наиболее значительное святилище во всем царстве. Там-то бог и дал ему дар мудрости. Этот эпизод довольно интересен.
"В Гаваоне явился господь Соломону во сне ночью, и сказал: проси, что дать тебе.
И сказал Соломон: ты сделал рабу твоему Давиду, отцу моему, великую милость; и за то, что он ходил пред тобою в истине и правде, и с искренним сердцем пред тобою, ты сохранил ему эту великую милость, и даровал ему сына, который сидел бы на престоле его, как это и есть ныне...
Но я - отрок малый, не знаю ни моего выхода, ни входа.
И раб твой - среди народа твоего, который избрал ты, народа столь многочисленного, что по множеству его нельзя ни исчислить его, ни обозреть.
Даруй же рабу твоему сердце разумное, чтобы судить народ твой и различать, что добро и что зло; ибо кто может управлять этим многочисленным народом твоим?
И благоугодно было господу, что Соломон просил этого.
И сказал ему бог: за то, что ты просил этого, и не просил себе долгой жизни, не просил себе богатства, не просил себе душ врагов твоих, но просил себе разума, чтобы уметь судить.
Вот, я сделаю по слову твоему. Вот, я даю тебе сердце мудрое и разумное, так что подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя не восстанет подобный тебе.
И то, чего ты не просил, я даю тебе, и богатство и славу, так что не будет подобного тебе между царями во все дни твои.
И если будешь ходить путем моим, сохраняя уставы мои и заповеди мои, как ходил отец твой Давид, я продолжу и дни твои. И пробудился Соломон, и вот, это было сновидение" (3 Царств, гл. 3, ст. 5-15).
Итак, речь идет здесь о сновидении. Бог, не ожидавший, пока Авраам, Иаков или другие заснут, чтобы явиться им, при Соломоне начинает менять свои привычки и ожидает, пока тот начнет видеть сны. Пусть будет так. Но тогда каким образом все это стало известно? Значит, Соломон сам рассказал кому-то свой сон? И так от одного к другому, переходя из уст в уста, этот рассказ дошел до автора Третьей книги Царств, жившего во времена вавилонского пленения? Довольно все-таки странно, не правда ли?
Богословы скажут - это их конек! - что появление бога во сне не уменьшает божественности видения: церковь признает сны божественные и сны диавольские. Сон человеческий, утверждают служители религии, может быть результатом "сверхъестественного" влияния и не бывает случайным. Примем на минуту это положение. Допустим, что бог действительно явился Соломону. Все-таки Соломон спал и, следовательно, находился не в достаточно полном сознании для того, чтобы говорить или отвечать. Если бы сам римский папа увидел себя во сне богохульником, плюющим на просфору, никто из его кардиналов не вменил бы ему этого в вину. Если бы Соломон выбрал во сне славу и богатство, это не имело бы ровно никакого значения. Лучше было бы, если бы бог, задав вопросы, дал Соломону время проснуться, и тогда тот лучше сообразил бы, что надо ответить богу. Ответ бодрствующего человека, избирающего мудрость и пренебрегающего всем прочим, был бы заслугой. Но раз он спал, ответ не в счет: он ровно ничего не стоит. Тем не менее этот бесподобный бог был очарован.
Итак, награжденный мудростью, которую он испроси \ и получил во сне, Соломон не замедлил удивить израильтян замечательным правосудием и высотой ума. В доказательство необыкновенной мудрости Библия сообщает один-единственный анекдот о споре двух женщин, которые родили с промежутком в три дня в одном и том же доме двух младенцев. Из них один умер. Одна из женщин упрекает другую в том, что ночью она украла у нее живого сына и заменила его трупом своего родного ребенка, нечаянно задушенного ею во сне.
Разрешение этого спора было предложено царю. Мать, обвиненная в подмене, клянется, что живой ребенок, принесенный в суд, есть ее собственный; другая не менее горячо клянется, что ребенок принадлежит ей, и требует его.
Тогда Соломон приказывает принести меч, разделить ребенка на две части и дать каждой матери по половине. Тут раздается крик ужаса истинной матери, которая требует, чтобы ребенка оставили у той, которая его украла, лишь бы не убивали. Эта последняя, наоборот, выдает себя следующими неразумными словами:
- Пусть не будет ни мне, ни тебе, - рубите.
Но приказание Соломона было только испытанием. Он присудил возвратить ребенка истинной матери (гл. 3, ст. 16-28).
Верующие приходят в восторг, когда проповедники с амвона рассказывают этот анекдот. Однако Соломон мог и вовсе не прибегать к ужасному испытанию: ему стоило обратиться только к любой повивальной бабке, и она без затруднения определила бы, какой ребенок родился накануне, а какому пошел четвертый день.
Однако не будем придирчивы и преклонимся перед "необыкновенной мудростью" Соломона. Скажем только, что анекдотов этого рода тьма-тьмущая. У всех народов всегда были судьи, сочетавшие проницательность с простотой. Ограничимся только двумя случаями. Судьи, о которых пойдет речь, не получали от бога дара мудрости во сне.
Некто взобрался на самую верхушку колокольни, чтобы что-то поправить там. Он имел несчастье свалиться, но вместе с тем имел счастье даже не ушибиться. Однако падение его было роковым для человека, на которого он упал: этот человек умер. Родственники убитого привлекли упавшего к суду. Они обвинили его в убийстве и требовали или смертной казни, или возмещения убытков. Как разрешить такой спор? Надо было дать какое-нибудь удовлетворение родственникам умершего. Вместе с тем судья не считал себя в праве обвинять в убийстве, даже и невольном, человека, который сам был жертвою несчастного случая. Судья приказал тому из родственников умершего, который был особенно настойчив в тяжбе и громче всех требовал мести, самому взобраться на верхушку колокольни и броситься оттуда на подсудимого - невольного убийцу, коему вменил в обязанность находиться в это время на том самом месте, где испустил дух потерпевший. Нечего и говорить, что назойливый сутяга сейчас же отказался от своего нелепого иска.
Второй любопытный случай произошел с греческим судьей. Один молодой грек копил, деньги, чтобы уплатить их куртизанке Феониде за обладание ею. Тем временем ему однажды ночью приснилось, что он насладился прелестями Феониды. Проснувшись, он решил, что было бы неразумно расходовать деньги ради одного мгновения. В свое время он сообщил друзьям о своих любовных намерениях, а теперь поведал им о своем сновидении и решении отказаться от удовольствия стать любовником Феониды Куртизанка, обиженная таким оборотом дела, а главное, раздосадованная тем, что не получила деньги, привлекла юношу к суду, требуя вознаграждения. Она утверждала, что сохранила право на сумму, которую молодой человек собирался предложить ей, ибо именно она, хотя и во сне, удовлетворила его желание. Судья, который отнюдь не был никаким Соломоном, вынес постановление, перед которым паши священники обязаны преклониться: этот язычник, которого бог не просветил светом истинного благочестия, предложил молодому греку принести обещанную сумму и бросить деньги в бассейн, чтобы куртизанка могла насладиться звуком и созерцанием золотых монет, точно так же, как юноша насладился призрачной близостью.
Бьемся об заклад, что если бы "святому духу", который любит веселенькие истории не без клубнички, пришла бы на ум только что изложенная, он вывел бы ее в Библии и записал бы ее в актив мудрости Соломона. К сожалению, воображение его, как явствует из всего содержания Библии, довольно скудное.
После анекдота с судом Третья книга Царств переходит к перечислению главнейших слуг Соломона. Читатель не рассердится на нас, если мы пропустим эги нудные строки Зато немного дальше мы находим кое-что интересное относительно славы и богатства сына Давидова.
"Иуда и Израиль, многочисленные как песок у моря ели, пили и веселились. Соломон владел всеми царствами от реки Евфрата до земли филистимской и до пределов Египта. Они приносили дары и служили Соломону во все дни жизни его" (3 Царств, гл. 4, ст. 20-21).
Здесь "святой дух" уж очень густо пошутил, если принять во внимание, что дело не касается тех отдаленных времен, о которых историки не имеют никаких данных: кто слышал когда-нибудь, чтобы евреи царствовали от Евфрата до Средиземного моря? Верно, что разбоем они завоевали себе небольшой уголок земли среди скал и пещер Палестины - от Вирсавии до Дана; но ниоткуда неизвестно, чтобы Соломон завоевал или каким-нибудь образом приобрел хотя бы один квадратный километр вне Палестины. Наоборот, "царь египетский" владел частью Палестины, а несколько округов ханаанейских просто не повиновались Соломону. Где же это хваленое могущество?
"Продовольствие Соломона на каждый день составляли: тридцать кóров муки пшеничной и шестьдесят кóров прочей муки, десять волов откормленных и двадцать волов с пастбища, и сто овец, кроме оленей, и серн, и сайгаков, и откормленных птиц" (ст. 22-23). Черт возьми! Какое, на самом деле, хвастовство! Приближенные, которых Соломон приглашал к столу, во всяком случае, никак не рисковали умереть от голода.
Некоторые богословы, озадаченные этими явными преувеличениями, растолковали, что Соломон, подражая царям вавилонским, кормил своих слуг и что это подразумевается в "священном" тексте. Беда только в том, что царек еврейский был не более похож на царя Вавилона, чем какой-нибудь мелкопоместный землевладелец на императоров всероссийских.
"И было у Соломона сорок тысяч стойл для коней колесничных и двенадцать тысяч для конницы" (ст. 26). Эти 40 000 стойл еще прекраснее, чем 30 волов и 100 овец ежедневного пайка его величества царя израильского и иудейского.
"И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости египтян. Он был мудрее всех людей, мудрее и Ефана езрахитянина, и Емана, и Халкола, и Дарды, сыновей Махола, и имя его было в славе у всех окрестных народов. И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять" (ст. 30-32).
Конечно, никто не знает, кто такие эти Ефан, и Еман, и Халкол, и Дарда, которые так уверенно поставлены здесь для сравнения с Соломоном и которых "священный" автор цитирует с невозмутимым апломбом, как если бы речь шла о мудрецах, известных всему миру. Эта манера ссылаться на никому не известные знаменитости, время от времени проскальзывающая в "священном писании", есть один из наиболее характерных признаков того духа злостного надувательства, который беспристрастному исследователю кажется единственным "духом", вдохновлявшим авторов всей книги.
Что касается 3000 притчей и 1005 песен, то из них сохранилось всего несколько, и то только приписываемых Соломону. Было бы все-таки лучше, заметил Вольтер, чтобы этот царь всю свою жизнь только и занимался писанием древнееврейских од, вместо того чтобы проливать кровь своего брата.
Мы подходим к знаменитому иерусалимскому храму, на постройку которого Соломон ухлопал семь лет, да еще тринадцать лет на постройку дворца. Этой теме посвящены четыре главы Третьей книги Царств. Мы бегло проследим самое существенное.
"И послал Хирам, царь тирский, слуг своих к Соломону, когда услышал, что его помазали в царя на место отца его; ибо Хирам был другом Давида во всю жизнь.
И послал также и Соломон к Хираму сказать:
Ты знаешь, что Давид, отец мой, не мог построить дом имени господа, бога своего, по причине войн с окрестными народами, доколе господь не покорил их под стопы ног его.
Ныне же господь, бог мой, даровал мне покой отовсюду: нет противника и нет более препон.
И вот, я намерен построить дом имени господа, бога моего, как сказал господь отцу моему Давиду, говоря: "сын твой, которого я посажу вместо тебя на престоле твоем, он построит дом имени моему".
Итак прикажи нарубить для меня кедров с Ливана; и вот, рабы мои будут вместе с твоими рабами, и я буду давать тебе плату за рабов твоих, какую ты назначишь; ибо ты знаешь, что у нас нет людей, которые умели бы рубить дерева так, как сидоняне...
И давал Хирам Соломону дерева кедровые и дерева кипарисовые, вполне по его желанию.
А Соломон давал Хираму двадцать тысяч кóров пшеницы, для продовольствия дома его, и двадцать кóров оливкового выбитого масла...
И обложил царь Соломон повинностью весь Израиль; повинность же состояла в тридцати тысячах человек.
И посылал их на Ливан, по десяти тысяч на месяц, по- переменно; месяц они были на Ливане, а два месяца в доме своем. Адонирам же начальствовал над ними.
Еще у Соломона было семьдесят тысяч носящих тяжести и восемьдесят тысяч каменосеков в горах.
Кроме трех тысяч трехсот начальников..." (3 Царств, гл. 5, ст. 1-6, 10-11, 13-16).
"Храм, который построил царь Соломон господу, дли- ною был в шестьдесят локтей, шириною в двадцать и вышиною в тридцать локтей" (3 Царств, гл. 6, ст. 2). Древнееврейский локоть равен 52 сантиметрам, как и египетский. Следовательно, строение было длиной в 31 метр, шириной в 10,5 и высотой в 15,5 метра.
"И сделал он в доме окна решетчатые, глухие с откосами.
И сделал пристройку вокруг стен храма, вокруг храма и давира (святая святых); и сделал боковые комнаты кругом.
Нижний ярус пристройки шириною был в пять локтей, средний шириною в шесть локтей, а третий шириною в семь локтей; ибо вокруг храма извне сделаны были уступы, дабы пристройка не прикасалась к стенам храма" (3 Царств, гл. 6, ст. 4-6).
"А свой дом Соломон строил тринадцать лет" (3 Царств, гл. 7, ст. 1). "Тогда созвал Соломон старейшин израилевых и всех начальников колен, глав поколений... в Иерусалим, чтобы перенести ковчег завета господня... И пришли все старейшины израилевы; и подняли священники ковчег... и внесли.... ковчег завета господня на место его, в давир храма, во святое-святых, под крылья херувимов... И царь и все израильтяне с ним принесли жертву господу. И принес Соломон в мирную жертву... двадцать две тысячи крупного скота и сто двадцать тысяч мелкого скота. Так освятили храм господу царь и все сыны израилевы" (3 Царств, гл. 8, ст. 1, 3, 6, 62-63).
Подробности, приведенные во всех этих четырех гла- вах, явно и непомерно преувеличены. Все эти божественные описания тают, как снег на солнце, как только подвергаешь их более или менее серьезному анализу. 183 300 человек, не считая каменщиков и других рабочих, которые явятся позже, заняты одними только подготовительными работами по постройке храма, который задуман длиной в 31,5 метра и шириной в 10,5 метра. Эти строители ухлопывают семь лет на постройку здания вышиной в скромных три этажа и занимающего площадь в 325 квадратных метров. Вот числа, заставляющие подскочить всякого имеющего хотя бы поверхностное представление о строительстве. Бесчисленные рабочие Соломона были, вероятно, неслыханные лентяи. Или же они, не получая зарплаты, шатались без дела.
Размеры здания, которые указывает Третья книга Царств, не сходятся с указаниями Второй книги Паралипоменон (гл. 3, ст, 4). Одних только таких расхождений в текстах "священных" писателей было бы достаточно для того, чтобы внушить сомнение, если бы сам основной текст вообще не представлялся явной бессмыслицей.
Кроме того, невозможно не взяться за бока от смеха, когда читаешь описания этих этажей и пристроек, возведенных внутри постройки и выходящих на локоть одна над другой, причем нижний этаж на метр уже верхнего. Это совершенно ошеломительно! И эти боковые окна, которые были широки изнутри и узки снаружи, - это тоже недурная архитектурная выдумка.
Празднество освящения храма достойным образом завершает описание его постройки. Таких жертвоприношений не следовало бы делать часто. Этак не мудрено докатиться и до голода. Считайте вес каждого вола в 100 килограммов - вот вам уже 2 200 000 килограммов говядины; прибавьте почти 2 000 000 килограммов баранины. Это все зажарено было совершенно ни к чему, единственно только, чтобы пощекотать "священное" обоняние господа бога. И эти 250 000 пудов мяса представляют жертвоприношение одного только Соломона! Библия особо оговаривает, что общество израилево приносило жертвы из мелкого и крупного скота, которых невозможно исчислить и определить, по множеству их (3 Царств, гл. 8, ст. 5).
После всего этого, если бы бог остался недоволен, он действительно обнаружил бы невыносимо тяжелый характер. Вот почему "явился Соломону господь во второй раз, как явился ему в Гаваоне" (3 Царств, гл. 9, ст. 2). Это выражение позволяет думать, что второе божественное явление также было приключением во сне. Но сын Давида был доволен и не требовал явлений более ощутительных. Не будем упрекать бога и мы. Пусть будет и так - во сне так во сне. На все "воля божья"!
Божья награда Соломону заключалась в небольшом тосте, который он произнес над ухом спящего царя. Тост этот может быть изложен в следующих простых словах: если ты и твой народ будете продолжать почитать меня,все будет обстоять хорошо; но если вы будете поклоняться, ты или твои подданные, каким-нибудь другим богам, тогда берегись! Старая, одним словом, песня.
"Хирам, царь тирский, доставлял Соломону дерева кедровые и дерева кипарисовые и золото, по его желанию, - царь Соломон дал Хираму двадцать городов в земле галилейской. И вышел Хирам из Тира посмотреть города, которые дал ему Соломон; и они не понравились ему. И сказал он: что это за города, которые ты, брат мой, дал мне?" (3 Царств, гл. 9, ст. 11-13).
Решительно нельзя понять, откуда царь Соломон достал двадцать городов, чтобы сделать подарок своему другу Хираму: Самарии не было еще, Иерихон был жалкой деревушкой, Сихем и Вефиль не были еще отстроены после разрушения - они были восстановлены только при Иеровоаме. Вот и все "города" Галилеи тогдашнего времени.
"Царь Соломон также сделал корабль в Ецион-Гавере, что при Елафе, на берегу Чермного моря, в земле идумейской. И послал Хирам на корабле своих подданных корабельщиков, знающих море, с подданными соломоновыми; и отправились они в Офир, и взяли оттуда золота четыреста двадцать талантов, и привезли царю Соломону" (3 Царств, гл. 9, ст. 26-28).
Чтобы заставить верующих проглотить такую невероятную вещь, как флот его величества Соломона, необходимо, конечно, указать и какую-нибудь морскую гавань на принадлежавшем ему берегу. Автор не посмел устроить эту гавань на берегах Средиземного моря, потому что все порты этого побережья принадлежали финикиянам и все слишком известны. Выдумав какой-то порт Ецион-Гавер в глубине Элатского залива Красного моря, то есть на востоке Синайского побережья, "священный" мистификатор не рисковал, что кто-нибудь установит фантастичность этой гавани. В географии библейский Ецион-Гавер имеет такое же значение, как и знаменитые библейские мудрецы Ефан, Еман, Халкол и Дарда имеют в истории.
Что касается результатов экспедиции соломонова флота в Офир - страну, которая так и осталась неотысканной, несмотря на трудолюбивые поиски самых благонамеренных историков и географов,- то они были совершенно ничтожны рядом с тем великолепием и пышностью, которые описаны в предыдущих главах. Снарядить корабль для того, чтобы он, возвратившись, привез каких-нибудь 420 талантов золота, ваше величество, это не густо! Для барина, у которого было 40 000 стойл для дворцовых лошадей и который доставлял себе благочестивые развлечения вроде сожжения 250 000 пудов мяса в одном жертвоприношении, это почти что мелочь. Учтите расходы по экспедиции, которая продолжалась два года. Чистая прибыль сведется к сущим пустякам. Право же, не стоило отмечать этой глупости как замечательного акта государственной мудрости и великолепия двора царя Соломона.
Мой бедный "святой дух"! Между нами говоря, бывают и у тебя минуты, когда ты спускаешься так низко с высоты своих великолепных шуток, дерзновенная фантазия которых иной раз действительно грандиозна.
Чтобы успокоить верующих читателей, поспешим сказать, что "голубь" спохватился и исправил свою ошибку в главе 9 Второй книги Паралипоменон, важной части Ветхого завета, столь же "подлинной" и "святой", как и все остальное в Библии. Мы узнаем из нее, что "весу в золоте, которое приходило к Соломону в один год, было шестьсот шестьдесят шесть талантов золота" (ст. 13). Далее: "и сделал царь большой престол из слоновой кости, и обложил его чистым золотом, и шесть ступеней к престолу и золотое подножие, к престолу приделанное, и локотники по обе стороны у места сидения, и двух львов, стоящих возле локотников, и еще двенадцать львов, стоящих там на шести ступенях, по обе стороны. Не бывало такого (престола) ни в одном царстве. И все сосуды для питья у царя Соломона были из золота... серебро во дни Соломона вменялось ни во что" (ст. 17-20). "Корабли царя ходили в Фарсис с слугами Хирама, и в три года раз возвращались корабли из Фарсиса, и привозили золото и серебро, слоновую кость. и обезьян и павлинов. И превзошел царь Соломон всех царей земли богатством и мудростью. И все цари земли искали видеть Соломона, чтобы послушать мудрости его, которую вложил бог в сердце его" (ст. 21-23). "И сделал царь (золото и) серебро в Иерусалиме равноценным простому камню" (ст. 27).
Наконец-то! В час добрый, милый хвастун в образе "святого духа"! Всего этого еще мало: Первая книга Паралипоменон уверяет, что Соломон получил и от отца завидное наследство, исчислявшееся в тысячах талантов золота, серебра, меди и т. д. (гл. 29).
Вольтер, забавы ради, занялся подведением итогов и перевел их на монету его времени. "То, что Давид оставил Соломону, согласно Библии, - говорит он, - составляет ровно восемнадцать миллиардов французских ливров. То, что Соломон собрал сам, можно оценить в не меньшую сумму. Довольно смешно представить себе жалкого царька обладателем 36 миллиардов ливров, или приблизительно полутора миллиардов фунтов стерлингов".
Библия только что сообщила, что все цари земли навещали Иерусалим для того, чтобы поклониться Соломону и принести ему дары. Скажут, пожалуй, что "священный" автор мог бы потрудиться назвать хоть кого-нибудь из этих царей по имени: это не могло бы не произвести благоприятного впечатления. Но точные указания весьма стеснительны для автора: каким бы вралем он ни был, "священный голубь" сам почувствовал необходимость остаться в неопределенной недоговоренности, дабы его вранье не обнаружилось слишком легко.
Тем не менее, так как надо же было назвать хотя бы одного из этих паломничающих монархов, Библия преподносит нам памятный визит одной "могущественной владычицы" - некоей "царицы савской". Глава 10 Третьей книги Царств почти целиком посвящена этому событию, равно как и глава 9 Второй книги Паралипоменон. Что касается самой страны, повелительницей которой была эта дама, то вопрос о ней вызвал многочисленные споры между богословами. К несчастью, никто из этих "ученых" так и не сумел сказать с точностью, в каком месте земного шара находилась эта страна, упомянутая только в Библии.
Итак, "царица савская, услышав о славе Соломона во имя господа, пришла испытать его загадками.
И пришла она в Иерусалим с весьма большим богатством: верблюды навьючены были благовониями и великим множеством золота и драгоценными камнями; и пришла к Соломону и беседовала с ним обо всем, что было у нее на сердце.
И объяснил ей Соломон все слова ее, и не было ничего незнакомого царю, чего бы он не изъяснил ей.
И увидела царица савская всю мудрость Соломона и дом, который он построил,
И пищу за столом его, и жилище рабов его, и стройность слуг его, и одежду их, и виночерпиев его, и всесожжения его... И не могла она более удержаться.
И сказала царю: верно то, что я слышала в земле своей о делах твоих и мудрости твоей; но я не верила словам, доколе не пришла, и не увидели глаза мои: и вот, мне и в половину не сказано; мудрости и богатства у тебя больше, нежели я слышала" (3 Царств, гл. 10, ст. 1-7).
Уезжая, "царица" подарила Соломону редкие драгоценные предметы, привезенные ею, и еще прибавила 120 талантов золота. Со своей стороны галантный Соломон и ее осыпал подарками. Он дал ей "все, чего она желала и чего просила, сверх того, что подарил ей царь Соломон своими руками" (ст. 13).
Такая широкая слава не могла не повредить благополучию души Соломона. Бог дал ему мудрость и не отнял ее; однако Библия отмечает как начало упадка дружеские связи, которые сын Давида завел с египтянами, аммонитянами, жителями Сидона и др.: это были, конечно, дурные знакомства.
"И полюбил царь Соломон многих чужестранных женщин... И было у него семьсот жен и триста наложниц" (3 Царств, гл. 11, ст. 1, 3).
"И полюбил царь Соломон многих чужестранных женщин, кроме дочери фараоновой, моавигянок, аммонитянок, идумеянок, сидонянок, хеттеянок, из тех народов, о которых господь сказал сынам израилевым: "не входите к ним, и они пусть не входят к вам, чтобы они не склонили сердца вашего к своим богам"; к ним прилепился Соломон любовью. И было у него семьсот жен и триста наложниц" (3 Царств, гл. 11, ст. 1-3).
Известно, что бог взирал очень благосклонно на многоженство многих из его патриархов и пророков. Чтобы не идти далеко, можно напомнить, что Давид очень широко пользовался этой снисходительностью господа бога. Но, откровенно говоря, Соломон-таки злоупотреблял. Тысяча женщин, которых он всех любил, следовательно, таких, которые жили при нем не для одной только видимости! Тысячу женщин он одевал и раздевал! Как у него должны были уставать руки!
И случилось то, что должно было случиться, то, что бог, впрочем, в качестве существа, знающего будущее лучше, чем кто бы то ни было, должен был знать заранее. Чтобы угодить своим семистам иностранным принцессам, Соломон стал приносить жертвы их богам. На одном холме, по соседству с Иерусалимом, он построил капище "Хамосу, мерзости моавитской, и Молоху, мерзости аммонитской". Астарта и Милхом также получили свои почести (ст. 4-8).
Бог-отец, который в первые времена мироздания вменил в вину Адаму и Еве их желание познать добро и зло, был, наоборот, очарован Соломоном, который пожелал познать ту же науку. Бог даровал ему мудрость, сопровождая свой дар тысячами благословений. Во всем этом надо видеть историческое указание на то, что и в эту эпоху евреи не имели определенного и точно установленного религиозного культа. Это наиболее вероятно. Если бы они имели культ, "священный" автор не рассказал бы, что Иаков и Исав женились на язычницах; Самсон не женился бы на филистимлянке и т. д.
Критики опираются на эти нелепости для того, чтобы подчеркнуть, что ни одна из еврейских книг в том виде, как они дошли до нас, не была создана современниками описываемых в них событий. Они говорят, что во время царствования Соломона евреи едва только начали собираться в государство. Этому народу было совершенно безразлично, поклонялся ли их царь богу по имени Хамос, или Молох, или Адонай, или Яхве...
Как бы там ни было, Библия представляет бога очень раздраженным. Результатом этого раздражения было третье явление его Соломону. На этот раз больше не говорится, что бог показался во сне. Сцена изображена очень живо: бог бросает мудрому Соломону резкие упреки в том, что он перестал быть умницей, хотя у него и не отнята мудрость. Сын Давида получает здоровую, словесную, впрочем, нахлобучку. "За то, что так у тебя делается, и ты не сохранил завета моего и уставов моих, которые я заповедал тебе, я отторгну от тебя царство и отдам его рабу твоему" (3 Царств, гл. 11, ст. 11). Старик настолько взбешен, что у него явно язык заплетается, ибо он тут же прибавляет (ст. 12): "но во дни твои я не сделаю сего ради Давида, отца твоего; из руки сына твоего исторгну его".
Заметьте, что в это время сын, о котором идет речь, Ровоам еще не успел ничем согрешить. Тогда является вопрос: если он остается верным богу, а грешит только один Соломон, то почему же он, Ровоам, должен платить за разбитые горшки? Если, взойдя на престол, он совершит те же преступления, что и его отец, он должен быть наказан, но, конечно, за свой собственный грех. Почему же бог говорит Соломону, что сын его заплатит за него? Можно подумать, право, что, наделяя сына Давидова своей божественной мудростью, бог отдал ему так много, что для своего личного обихода оставил совсем незначительные пустяки.
Итак, бог формально заявил Соломону, что он не исторгнет его царства при его жизни. Однако Библия немедленно прибавляет: "и воздвиг господь противника на Соломона, Адера идумеянина, из царского идумейского рода" (ст. 14). Короткая история этого Адера сама по себе вопиюще противоречит всему предыдущему. Трудно постичь, до какого разжижения мозга должен был дойти "священный" автор, чтобы записывать все, что этот "враль-голубь" ему диктовал. Адер, как нам сообщается, был малым ребенком и находился в Идумее, когда Иоав, "генералиссимус" царя Давида, истребил всех мужчин этой страны; ему удалось спастись от резни и скрыться в Египет в сопровождении нескольких слуг отца. Фараон дал ему приют, подружился с ним, подарил ему дом и довольно обширное поместье и даже отдал замуж за него родную сестру своей жены. "Священное писание" до сих пор ни разу не назвало по имени ни одного фараона. Но здесь оно сообщает нам имя египетской принцессы: Тахпенеса - сестра царицы, Нужно ли прибавлять, что нигде никогда ни один историк не обмолвился словом о ее существовании.
Итак, Адер - шурин фараона. Не упускайте из виду, что все это происходило во время царствования Давида. Библия рассказывает дальше, что, едва только Адер узнал о смерти Иоава, он попрощался с царем египетским, вернулся в Идумею и стал одним из тех врагов, которыми бог воспользовался для того, чтобы наказать Соломона за его языческие наклонности. Адер причинил очень много зла Соломону.
Однако глава Н Третьей книги Царств говорит (ст. 4): "во время старости" Соломон позволил склонить себя к поклонению разным богам, а от культа Яхве отошел; а еще дальше мы узнаем (ст. 42), что он процарствовал сорок лет. Допустим, что преданность Соломона Яхве продолжалась лет тридцать и что последние десять лет его царствования были годами греха. И тогда или Адер, этот бич божий, шурин фараона, больше тридцати лет ничего не слышал о смерти Давида, а это тем более невозможно, что тотчас по восшествии на престол Соломон женился на дочери царя египетского, следовательно, близкой родственнице Адера; или же Адер не терял времени и прошелся с мечом по израильскому царству спустя совсем короткое время после восшествия Соломона на трон. Но тогда верхом необычайного является то, что Соломон был наказан за свои грехи за тридцать лет до их совершения.
Однако вот нечто еще более точное: "И воздвиг бог против Соломона еще противника, Разона, сына Елиады, который убежал от государя своего Адраазара, царя сувского. И был он противником израиля во все дни Соломона. Кроме зла, причиненного Адером, он всегда вредил израилю, и сделался царем Сирии" (3 Царств, гл. 11, ст. 23, 25).
Этот Разон, царь сирийский, причинявший столько огорчений Соломону в течение всего его царствования в Иудее, показывает с ясностью, как дважды два четыре, что царь, столь мудрый и первоначально столь преданный богу Яхве, был наказан в молодости за грехи, которые ему предстояло совершить только в дни старости, и что "священный" автор противоречит сам себе, когда говорит выше (гл. 4, ст. 20-21), что Соломон царствовал от Евфрата до Средиземного моря.
Зять царя египетского и шестисот девяноста девяти других царей земли имел еще достаточно возни со своими собственными подданными.
"И Иеровоам, сын Наватов... раб Соломонов, поднял руку на царя. И вот обстоятельство, по которому он поднял руку на царя: Соломон строил Милло, починивал повреждения в городе Давида, отца своего.
Иеровоам был человек мужественный. Соломон, заметив, что этот молодой человек умеет делать дело, поставил его смотрителем над оброчными из дома Иосифова.
В то время случилось Иеровоаму выйти из Иерусалима; и встретил его на дороге пророк Ахия, силомлянин; и на нем была новая одежда. На поле их было только двое.
И взял Ахия новую одежду, которая была на нем, и разодрал ее на двенадцать частей,
И сказал Иеровоаму: возьми себе десять частей; ибо так говорит господь, бог израилев: вот, я исторгаю царство из руки Соломоновой, и даю тебе десять колен;
А одно колено останется за ним, ради раба моего Давида и ради города Иерусалима, который я избрал из всех колен израилевых" (3 Царств, гл. 11, ст. 26-32).
Мы уже видели, как один левит разрезал на двенадцать кусков свою наложницу, когда она умерла в Гиве, изнасилованная в одну ночь семьюстами негодяями. А теперь еще и пророк разрывает свои одежды (хорошо, что только одежды!) на двенадцать кусков, дабы убедить Иеровоака, что бог разрешает ему поднять мятеж и что из двенадцати колен израилевых ему перепадет не меньше десяти. Этот пророк Ахия, замечает Вольтер, мог строить заговоры против Соломона с меньшими расходами, не жертвуя своей новой одеждой, тем более что бог не особенно уж баловал своих пророков новыми мундирами. Разве только Ахия рассчитывал, что Иеровоам по восшествии на престол покроет его убытки?
Еще одно замечание, которое нельзя не сделать: из трех врагов, которых бог восставил против Соломона, Иеровоам один только действительно ополчился на него за его отречение от веры и переход в язычество, и он же вместе с тем единственный потерпел фиаско. Остальные два врага очень жестоко и успешно преследовали Соломона и причинили ему очень много огорчений, тревог и унижений. Мятеж Иеровоама окончился полной неудачей. Соломон хотел умертвить Иеровоама, но Иеровоам бежал в Египет, где и жил до смерти Соломона (ст. 40).
В стихе 43 главы 11 отмечена смерть повелителя семисот жен и трехсот наложниц. Ничего не говорится, однако, возвратился ли он на "истинный" путь или так и умер безбожным язычником. Богословы вследствие этого много спорят по вопросу о том, проклят ли Соломон "мудрый" или не проклят. Мнения их расходятся.
Другой очень досадный пробел - это молчание Библии относительно многочисленных браков славного царя. Очень легко сообщить, что Соломон содержал на правах законных жен семьсот иностранных принцесс и герцогинь, происходивших из разных царствующих домов земного шара и исповедовавших "дурные" религии. Но было бы интересно иметь хоть какие-нибудь описания свадебных церемоний и празднеств, которыми эти браки сопровождались. Допустим, что религиозные заблуждения Соломона, привлекшие его к язычеству, продолжались десять лет, что было бы чрезвычайно много. Тогда эти семьсот принцесс и герцогинь - законных жен должны были бы прибывать ко двору Соломона в среднем по семьдесят душ в год, а это составило бы примерно одну царскую свадьбу на каждые пять дней. Как вам нравится страна, проводящая десять лет в беспрерывных публичных торжествах, приемах высочайших особ, обменах дипломатическими вежливостями и т. д. и т. д. и т. д.? Как досадно, что в ту пору не существовало еще Готского альманаха 77 : вот тогда мы знали бы имена всех семисот царствовавших тогда династий.
ГЛАВА 36. Наивысшее выражение билейской мудрости
Нельзя закрыть историю Соломона, не остановившись на четырех книгах, приписываемых ему и также входящих в состав Библии: "Притчей Соломоновых", "Екклесиаста", "Песни Песней" и "Премудрости Соломона". Книга "Притчей Соломоновых" - это собрание мыслей и изречений, которые нам представляются пошлыми, нелепыми, безвкусными и, строго говоря, ничего не стоящими. Трудно поверить, чтобы просвещенный царь мог составить сборник сентенций, среди которых нет ни одной, касающейся, скажем, приемов управления, политики, придворных нравов и обычаев. Мыслители нашего времени удивляются, что целые главы уделяются падшим женщинам, зазывающим к себе прохожих с улицы; они не приходят в восторг от сентенций вроде следующих: "три ненасытимых, и четыре, которые не скажут: "довольно!" Преисподняя и утроба бесплодная, земля, которая не насыщается водою, и огонь, который не говорит: "довольно!"" (Притч., гл. 30, ст. 15-16). "Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря, и пути мужчины к девице" (ст. 18-19). "Вот четыре малых на земле; но они мудрее мудрых: муравьи - народ не сильный, но летом заготовляют пищу свою; горные мыши - народ слабый, но ставят домы свои на скале; у саранчи нет царя, но выступает вся она стройно; паук лапками цепляется, но бывает в царских чертогах" (ст.24-28).
"Можно ли,-спрашивает Вольтер,-приписать подоб- ные благоглупости великому царю, мудрейшему из смертных?"
Книга "Премудрости Соломона" выдержана в более серьезном стиле. Критики находят, впрочем, что вся эта книга производит впечатление скучного и удручающего набора ничего не говорящих общих мест. Вольтер замечает, что "подобного рода труды вовсе не пишутся согласно требованиям правил красноречия и не могут блистать хорошим содержанием. Они написаны для того, чтобы поучать, а не для того, чтобы нравиться. Приходится благочестиво бороться с естественным отвращением, которое вызывает их чтение".
Книга Екклесиаста совершенно другого рода. Тот, от чьего имени ведется рассказ в этом труде, представляется разочарованным соблазнами величия, усталым от наслаждений и пресыщенным познанием. Его принимали за эпикурейца. На каждой странице он повторяет, что праведник и нечестивец подвержены одним и тем же случайностям, что человек ничем не отличается от животного, что лучше не родиться, нежели существовать, что совсем нет никакой другой жизни и что нет ничего лучше и благоразумнее, чем мирное наслаждение плодами своих трудов и любимой женой.
"Возможно,- замечает Вольтер, - что Соломон и держал подобные речи кому-то из своих жен. Утверждают, что это горькие заметки, которые он якобы сам себе делал. Но эти изречения, от которых веет духом вольности, совсем не похожи на упреки самому себе, а стараться видеть в произведениях автора как раз противоположное тому, что он говорит, не значит ли это насмехаться над ним?"
Что касается "Песни Песней", то из ее восьми глав кое-что надо привести целиком.
"Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина. От благовония мастей твоих имя твое - как разлитое миро; поэтому девицы любят тебя. Влеки меня, мы побежим за тобою; - царь ввел меня в чертоги свои, - будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино; достойно любят тебя!.. Кобылице моей в колеснице фараоновой я уподобил тебя, возлюбленная моя. Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях; золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками... О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные. О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! И ложе у нас - зелень; кровли домов наших - кедры, потолки наши-кипарисы..." (Песн. Песн., гл. 1, ст. 1-3, 8-10, 14-16).
"Я нарцисс Саронский, лилия долин! Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами. Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды се сладки для гортани моей. Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною - любовь. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня. Заклинаю вас, дщери иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно... Возлюбленный мой начал говорить мне: встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!.. Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса! покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой; потому что голос твой сладок и лице твое приятно..." (Песн. Песн., гл. 2, ст. 1-7, 10, 14).
"На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его, и не нашла его. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его, и не нашла его. Встретили меня стражи, обходящие город: "не видали ли вы того, кого любит душа моя?" Но едва я отошла от них, как нашла я того, которого любит душа моя; ухватилась за него, и не отпустила его, доколе не привела его в дом матери моей и во внутренние комнаты родительницы моей. Заклинаю вас, дщери иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно..." (Песн. Песн., гл. 3, ст. 1-5).
"О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои - как стадо коз, сходящих с горы галаадской; зубы твои - как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними; как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока - ланиты твои под кудрями твоими; шея твоя - как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем - все щиты сильных. Два сосца твои - как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями... О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов. Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!.." (Песн. Песн., гл. 4, ст. 1-5, 10-11).
"...Я сплю, а сердце мое бодрствует; вот, голос моего возлюбленного, который стучится: "отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя..." Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него. Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему, и с рук моих капала мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка. Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел..." (Песн. Песн., гл. 5, ст. 2, 4-6).
""Куда пошел возлюбленный твой, прекраснейшая из женщин? куда обратился возлюбленный твой? мы поищем его с тобою". Мой возлюбленный пошел в сад свой, в цветники ароматные, чтобы пасти в садах и собирать лилии. Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой - мне; он пасет между лилиями..." (Песн. Песн., гл. 6, ст. 1-3).
"...О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округление бедр твоих как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой - круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое - ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твои - как два козленка, двойни серны; шея твоя - как столп из слоновой кости... Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти. Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее; и груди твои были бы вместо кистей винограда, и запах от ноздрей твоих, как от яблоков; уста твои - как отличное вино. Оно течет прямо к другу моему, услаждает уста утомленных. Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его. Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах; поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблоки; там я окажу ласки мои тебе..." (Песн. Песн., гл. 7, ст. 2-5, 8-13).
"О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы. Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблоков моих. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня. Заклинаю вас, дщери иерусалимские: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно... Есть у нас сестра, которая еще мала, и сосцов нет у нее; что нам будет делать с сестрою нашею, когда будут свататься за нее?.." (Песн. Песн., гл. 8, ст. 1-4, 8).
Такова знаменитая своими красотами "Песнь Песней", вызывавшая столько споров. Люди, свободные от предрассудков и религиозных заблуждений, видят в этом эротическом произведении не что иное, как обыкновенный романс во вкусе той эпохи. Но богословы, как еврейские, так и христианские, утверждают иное. Первые с пеной у рта утверждают, что возлюбленный, выведенный поэтом, есть ни больше ни меньше, как... бог, а невеста, возлюбленная, лилия долин - ...народ израилев. "Песнь Песней" толкуется как аллегорическая история еврейского народа со времени "исхода из Египта" до момента пришествия "мессии", когда будет будто бы воздвигнут третий иерусалимский храм. В оправдание этого толкования были использованы все сложности, вся запутанность, вся казуистика Талмуда, сокращения и замена одинаково звучащих слов.
Что касается христианских богословов, в частности католических, то они совершенно перестраивают все объяснения еврейских ученых и утверждают с самым серьезным видом, что эта эротическая поэма есть плод наисвятейшего вдохновения, пророческая книга, в которой любовь Христа к церкви и церкви к ее божественному основателю, рассматриваемому как ее супруг, хотя и изображена в смелых формах, но их рискованность очищена мистическим смыслом и может скандализировать только нечестивые умы вольнодумцев.
Первое мистическое толкование в этом смысле принадлежит одному из отцов церкви - Оригену, который написал по этому поводу объемистый комментарий. Достаточно забавно констатировать, кстати, что честь этого великолепного открытия принадлежит тому из отцов церкви, который прославился в мире не только своим глубоким умом и преданностью религии, но также и произведенной над собой кастрацией. По стопам оскопленного Оригена хлынули все христианские экзегеты, все священство, счастливое случаем заставить наивных верующих проглотить одну из самых замечательных библейских пилюль.
И вот благодаря этому изобретательному трюку "Песнь Песней" преподносят в монастырях одиноким монахиням как предмет для раздумья и утоления мятежной крови. Нетрудно понять, каково настоящее действие этой поэмы на несчастных заключенных женщин, более или менее истерический мистицизм которых подсказывает им, что каждая из них - невеста Иисуса. В одиночестве своих тихих келий бедные монахини отождествляют себя с церковью - невестой возлюбленного и предаются одиноким мечтам, содержание которых нетрудно угадать.
Чтобы лучше утвердить в умах верующих это абсурдное толкование, церковники дали особые названия всем восьми главам "Песни Песней". От этих заглавий так и отдает богословской хитростью и ханжеством Вот они:
Глава I. Супруга изъявляет свою любовь к супругу, а супруг - свою любовь к супруге.
Глава II. Речь церкви об Иисусе Христе.
Глава III. Как церковь ищет Иисуса Христа и как радуется, найдя его.
Глава IV. Красота супруги, мистически описанная в совершенно образных выражениях.
Глава V. Сожаление супруги о том, что она не ответила на поиски супруга, как надлежало; она описывает красоту супруга.
Глава VI. Диалог между Иисусом Христом и церковью
Глава VII. Еще одно мистическое описание красоты супруги; верная любовь церкви к Иисусу Христу.
Глава VIII. Взаимная любовь церкви и Иисуса Христа.
Закончим эту часть нашего исследования словами Вольтера: "Так как "Песнь Песней" рассматривается церковниками как аллегория вечного брачного союза между Христом и его церковью, то, в благочестивом стремлении все изъяснить в этом произведении, мы очень бы хотели знать, что надо подразумевать под словами: "есть у нас сестра, которая еще мала, и сосцов нет у нее"".
ГЛАВА 37. Священная история царей израильских и иудейских
Наследником соломоновского престола был его сын Ровоам. Казалось бы, что все должно идти как по маслу, ибо "священный" автор только что сообщал нам, что никогда израильтяне не были так счастливы, как во время царствования Соломона, когда золото было в изобилии и общественное благосостояние было так велико, что серебро, как и простые камни, не имело существенного значения. Но у "божественного голубя", как мы все время наблюдали, чересчур короткая память, а издевательство над доверчивостью правоверных христиан и евреев доставляет ему особенное наслаждение. Библия теперь уже спокойно повествует, что еврейский народ собрался в Сихеме и держит следующую речь к сыну Соломона: "Отец твой наложил на нас тяжкое иго, ты же облегчи нам жестокую работу отца твоего и тяжкое иго, которое он наложил на нас, и тогда мы будем служить тебе" (3 Царств, гл. 12, ст. 4).
Ровоам посоветовался со стариками - бывшими советниками его отца. Старики признали, что покойником были установлены действительно непосильные налоги, и высказали мнение, что хорошо было бы налоги уменьшить, дабы народ не роптал против династии. Но царь посоветовался также и с молодыми людьми, с которыми воспитывался вместе: эти высказали противоположное мнение (ст. 6-10). И когда народные депутаты, во главе которых находился вернувшийся из Египта Иеровоам, пришли к Ровоаму за ответом, он им сказал: "Мой мизинец толще чресл отца моего... если отец мой обременял вас тяжким игом, то я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами" (ст. 10-11). Конечно, этой речью Ровоам не завоевал себе любви народной. Библия, однако, торопится объяснить, что бог позаботился, чтобы "исполнилось слово его, которое изрек господь чрез Ахию силомлянина Иеровоаму, сыну Наватову" (ст. 15).
Выходит, таким образом, что не иначе, как сам бог внушил молодым друзьям нового царя их дурные советы и ослепил Ровоама до такой степени, что он позволил себе высказать народным представителям вышеприведенные глупости. Народ, конечно, был очень недоволен и возвратился, ропща, в шатры свои. А Ровоам, послав главного сборщика податей Адонирама за налогами, вскоре был огорчен известием, что в стране начались волнения и что его доверенный сделался жертвой террористического акта. Это нагнало такого страху на его величество, что, по словам Библии, он "поспешно взошел на колесницу, чтоб убежать в Иерусалим" (ст. 18).
"Когда услышали все израильтяне, что Иеровоам возвратился (из Египта), то послали и призвали его в собрание, и воцарили его над всеми израильтянами. За домом давидовым не осталось никого, кроме колена иудина (и вениаминова). Ровоам, прибыв в Иерусалим, собрал из всего дома иудина и из колена вениаминова сто восемьдесят тысяч отборных воинов, дабы воевать с домом израилевым для того, чтобы возвратить царство Ровоаму, сыну Соломонову" (3 Царств, гл. 12, ст. 20-21). Опять эти смешные преувеличения! Несчастный маленький царек одной половины маленького, полудикого народа собрал армию в 180 000 человек? Да кто этому поверит?
"И было слово божие к Самею, человеку божию, и сказано: скажи Ровоаму, сыну Соломонову, царю иудейскому, и всему дому иудину и вениаминову и прочему народу: так говорит господь: не ходите и не начинайте войны с братьями вашими, сынами израилевыми; возвратитесь каждый в дом свой; ибо от меня это было. И послушались они слова господня, и пошли назад по слову господню" (3 Царств, гл. 12, ст. 22-24).
И вот еврейское царство разделилось на два царства, которые с тех пор стали называться так: израиль во главе с Иеровоамом и иуда, где царствовал Ровоам. Надо думать, что Сихем, где народ собрался, чтобы высказать свои пожелания сыну Соломонову, не существовал как город, так как Библия далее говорит: "обстроил Иеровоам Сихем на горе Ефремовой, и поселился в нем; оттуда пошел и построил Пенуил" (ст. 25).
Вы можете подумать, что Иеровоам, бывший слуга, был благодарен богу, наградившему его царством. Ничего подобного! Он поспешил заказать двух новых золотых тельцов и поместил одного из них в Вефиле, а другого в Дане и сказал израилю: вам было бы слишком трудно и далеко тащиться в Иерусалим для молитвы и жертвоприношения. Так вот, вы можете поклоняться этим золотым тельцам, ибо они вывели вас из Египта. Народ израильский оказался в высшей степени довольным, а Иеровоам построил еще и другие капища для разных идолов; он назначил новых жрецов, которые ничего общего не имели с коленом Левия, и даже сам стал заниматься жреческим ремеслом (ст. 26-33).
"Царь сделал двух золотых тельцов" (3 Царств, гл. 12, ст. 28).
Если это сообщение верно, то оно является еще одним новым доказательством того, что в ту эпоху еврейская религия отнюдь не установилась. Этот крохотный народец,как мы видим, поминутно меняет свои верования и проделывает это несколько раз со времени своего легендарного исхода из Египта до эпохи Ездры. Обратите попутно внимание на его непостижимое влечение к телятам как воплощению божества! Ведь вы не забыли о том, что бог уничтожил 23 000 человек за золотого тельца Аарона; а в этом случае, нам кажется, бог должен был бы за двух тельцов Иеровоама укокошить не меньше 46 000 израильтян. Но на сей раз мы видим нечто совершенно иное.
"И вот, человек божий (Иосиф Флавий называет его пророком Аддой. - Л. Таксиль) пришел из Иудеи... в Вефиль, в то время, как Иеровоам стоял у жертвенника, чтобы совершить курение.
И произнес к жертвеннику слово господне, и сказал: жертвенник, жертвенник! так говорит господь: вот, родится сын дому Давидову, имя ему Иосия, и принесет на тебе в жертву священников высот, совершающих на тебе курение, и человеческие кости сожжет на тебе.
И дал в тот день знамение, сказав: вот знамение того, что это изрек господь: вот, этот жертвенник распадется, и пепел, который на нем, рассыплется.
Когда царь услышал слово человека божия, произнесенное к жертвеннику в Вефиле, то простер Иеровоам руку свою от жертвенника, говоря: возьмите его. И одеревенела рука его, которую он простер на него, и не мог он поворотить ее к себе.
И жертвенник распался, и пепел с жертвенника рассыпался, по знамению, которое дал человек божий словом господним.
И сказал царь (Иеровоам) человеку божию: умилостиви лице господа, бога твоего, и помолись обо мне, чтобы рука моя могла поворотиться ко мне. И умилостивил человек божий лице господа, и рука царя поворотилась к нему, и стала, как прежде.
И сказал царь человеку божию: зайди со мною в дом, и подкрепи себя пищею, и я дам тебе подарок" (3 Царств, гл. 13, ст. 1-7).
Но пророк имел очень точные инструкции от бога, который приказал ему: "не ешь там хлеба и не пей воды, и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел" (ст. 9). Поэтому он отказался от обеда и подарков и возвратился в царство иуды, причем "пошел он другою дорогою, и не пошел обратно тою дорогою, которою пришел в Вефиль" (ст. 10). Чудо с парализованной рукой, конечно, пустяк рядом с чудесами, о которых так много рассказывалось до сих пор К счастью, мы еще скоро встретимся с пророком Илией и тогда увидим чудеса почище! Что касается запрещения "человеку божию" принимать пищу во владениях Иеровоама, то оно только лишний раз напоминает, что владения этого царя не были особенно обширны. Пешеход легко мог бы, позавтракав в Самарии, поспеть к ужину в Иерусалим. Тем более, конечно, пророк, привыкший, вероятно, к скромной жизни, мог легко обойтись без завтрака в Вефиле, который был еще ближе от Иерусалима, чем Самария.
"В Вефиле жил один пророк-старец. Сын его пришел и рассказал ему все, что сделал сегодня человек божий в Вефиле; и слова, какие он говорил царю, пересказали сыновья отцу своему.
И спросил их отец их: какою дорогою он пошел? И показали сыновья его, какою дорогою пошел человек божий, приходивший из Иудеи.
И сказал он сыновьям своим: оседлайте мне осла...
И поехал за человеком божиим, и нашел его сидящего под дубом... и сказал ему: зайди ко мне в дом, и поешь хлеба.
Тот сказал: я не могу возвратиться с тобою и пойти к тебе; не буду есть хлеба и не буду пить у тебя воды в сем месте.
Ибо словом господним сказано мне: "не ешь хлеба и не пей там воды, и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел".
И сказал он ему: и я пророк, такой же, как ты, и ангел говорил мне словом господним, и сказал: "вороти его к себе в дом; пусть поест он хлеба и напьется воды". - Он солгал ему.
И тот воротился с ним, и поел хлеба в его доме, и напился воды" (3 Царств, гл. 13, ст. 11-19).
Обращает на себя внимание, что, как только человек называл сам себя пророком, ему охотно верили на слово. Мы помним, что во времена Саула пророки водились целыми стаями. Как только старик из Вефиля заявил страннику, что он его собрат по профессии, странник пошел к нему домой есть.
"Когда они еще сидели за столом, слово господне было к пророку, воротившему его.
И произнес он к человеку божию, пришедшему из Иудеи, и сказал: так говорит господь: за то, что ты не повиновался устам господа и не соблюл повеления, которое заповедал тебе господь, бог твой.
Но воротился, ел хлеб и пил воду в том месте, о котором он сказал тебе: "не ешь хлеба и не пей воды", - тело твое не войдет в гробницу отцов твоих.
После того, как тот поел хлеба и напился, он оседлал осла для пророка, которого он воротил.
И отправился тот. И встретил его на дороге лев и умертвил его. И лежало тело его, брошенное на дороге; осел же стоял подле него, и лев стоял подле тела.
И вот, проходившие мимо люди увидели тело, брошенное на дороге, и льва, стоящего подле тела, и пошли и рассказали в городе, в котором жил пророк-старец.
Пророк, воротивший его с дороги, услышав это, сказал: это тот человек божий, который не повиновался устам господа; господь предал его льву...
И сказал сыновьям своим: оседлайте мне осла...
Он отправился, и нашел тело его, брошенное на дороге; осел же и лев стояли подле тела; лев не съел тела и не изломал осла.
И поднял пророк тело человека божия, и положил его на осла, и повез его обратно. И пошел пророк-старец в город свой, чтобы оплакать и похоронить его.
И положил тело его в своей гробнице, и плакал по нем: увы, брат мой!
После погребения его, он сказал сыновьям своим: когда я умру, похороните меня в гробнице, в которой погребен человек божий; подле костей его положите кости мои" (3 Царств, гл. 13, ст. 20-31).
Такова печальная история несчастного странника, которому нельзя в конце концов поставить в серьезную вину то, что он, проголодавшись, так неудачно воспользовался лживым приглашением человека, назвавшего себя его собратом и нисколько не пострадавшего, хотя он и ел вместе с "пророком". Этот бедный "божий человек", по-видимому, не играл особой роли в божественной истории: если бы не приключение со львом и не этот замечательный осел, который так невозмутимо и самоотверженно стоял на часах у его трупа, потомство ничего не узнало бы о нем.
Ну, а Иеровоам? Казалось бы, что инцидент с рукой, внезапно парализованной и столь же внезапно восстановленной, должен был бы излечить его от преступного благоговения перед золотыми телятами; кроме того, что могло быть еще ужаснее смерти божьего человека, о чем ему, конечно, донесли? И вот - как этому поверить? - Иеровоам "не сошел со своей худой дороги, но продолжал ставить из народа священников высот; кто хотел, того он посвящал, и тот становился священником высот" (ст. 33).
Ясно, что такая закоренелая преступность не могла избегнуть примерного наказания. Кого же постигла божья кара? Иеровоама? Нет! Она обрушилась на его молодого сына, по имени Авия. Ребенок внезапно заболел. Иеровоама осенила мысль: надо gосоветоваться с пророком Ахией, с тем, который подарил ему десять кусков своего плаща в знак блестящего будущего. Здесь недостаток логики у царя израильского принимает фантастические размеры. Он уже знает, что представляет собой божье всемогущество и всеведение. Однако, обращаясь к Ахии, чтобы при его посредстве испросить у бога излечения малыша, он задумывает обмануть "святого" человека. Иеровоам тправляет свою августейшую супругу в Силом, предварительно нарядив ее в платье, которое должно сделать ее неузнаваемой для Ахии. Он воображает, что она сможет ограничиться рассказом о больном ребенке, не открывая своего инкогнито.
И вот ее величество прибыла в Силом. Библия попутно сообщает, сверх программы, что Ахия "уже не мог видеть; ибо глаза его сделались неподвижны от старости" (3 Царств, гл. 14, ст. 4). Значит, с какой стороны ни возьми, переодевание было совершенно излишне. "И сказал господь Ахии: вот, идет жена Иеровоамова спросить тебя о сыне своем, ибо он болен; так и так говори ей; она придет переодетая. Ахия, услышав шорох от ног ее, когда она вошла в дверь, сказал: войди, жена Иеровоамова; для чего было тебе переодеваться? Я грозный посланник к тебе" (ст. 5-6).
Следует длинная речь, исполненная горьких упреков по адресу Иеровоама и обоих телят, предсказание ужасов и бедствий царствующему дому; не забыт был и больной малыш, объект онсультации. "Встань и иди в дом твой; и как скоро нога твоя ступит в город, умрет дитя" (ст. 12). Несчастная царица возвратилась разбитая горем в Фирцу, где пребывал "царский двор". "И лишь только переступила чрез порог дома, дитя умерло" (ст. 17). Подумать только, что при самой маленькой доле сообразительности ее величество могла бы избежать катастрофы: ей надо было бы пройти через город на ходулях. В этом случае она и не ступала бы ногой в городе. Но любовь материнская помешала ей подумать об этом.
Здесь Книга Царств отсылает нас ко Второй книге Паралипоменон. Мы узнаем из нее (гл. 13), что Авия, царь иудейский, сын Ровоама, воевал с Иеровоамом. У Авии было 400000 отборных воинов, а Иеровоам имел 800 000 также отборных воинов. "И пало убитых у израиля пятьсот тысяч человек отборных" (ст. 17). Священная, одним словом, бойня!
Наконец, Иеровоам после двадцатидвухлетнего царствования "почил с отцами своими" (3 Царств, гл. 14, ст. 20). Бог-отец, уничтожив одного из сыновей Иеровоама, маленького Авию, по свойственной ему библейской забывчивости оставил в живых другого сына, по имени Нават, который и унаследовал отцовский престол.
Что касается Ровоама, то и он относился к богу совсем не лучше, чем Иеровоам. "И делал иуда неугодное пред очами господа, и раздражали его более всего того, что сделали отцы их своими грехами, какими они грешили. И устроили они у себя высоты, и статуи, и капища на всяком высоком холме и под всяким тенистым деревом. И блудники были также в этой земле, и делали все мерзости тех народов, которых господь прогнал от лица сынов израилевых" (3 Царств, гл. 14, ст. 22-24).
"На пятом году царствования Ровоамова, Сусаким, царь египетский (здесь Библия в первый раз называет фараона по имени.- Л. Таксиль), вышел против Иерусалима, и взял сокровища дома господня и сокровища дома царского... все взял; взял и все золотые щиты, которые сделал Соломон" (ст. 25-26).
Вот что говорит по этому поводу Вольтер: "Некоторые ученые говорят, что этим Сусакимом был великий фараон Сезострис; другие ученые доказывают, что Сезострис родился за 1000 лет до библейского Сусакима; а наиболее видные ученые доказывают, что и Сезострис никогда не жил на свете. Одно соображение говорит в пользу того, что не Сезострис разграбил Иерусалим: это то, что он, по Библии, не разграбил ни Сихема, ни Иерихона, ни Самарии, ни обоих золотых тельцов, тогда как Геродот говорит, что великий Сезострис разграбил всю землю".
Ровоаму наследовал его сын Авия, процарствовавший только три года, но отнюдь не терявший даром этого краткого времени: согласно Второй книге Паралипоменон, он в одном бою убил пятьсот тысяч солдат из армии царя израильского. "И не входил уже в силу Иеровоам во дни Авии. И поразил его господь, и он умер. Авия же усилился; и взял себе четырнадцать жен, и родил двадцать два сына и шестнадцать дочерей" (2 Паралипом, гл. 13, ст 20-21).
Давайте-ка посчитаем. Три года царствовал Авия, говорит Третья книга Царств (гл. 13, ст. 2) Война с Иеровоамом в течение первого года. Что же вы скажете, друг читатель, о 22 сыновьях этого Авии, а также о его 16 дочерях, то есть о 38 его детях, рожденных его 14 женами в течение двух лет?! О счастливые времена! О священная плодовитость! Куда, куда ты удалилась?
В Третьей книге Царств мы находим две любопытных справки: "Три года он (Авия) царствовал в Иерусалиме; имя матери его Мааха, дочь Авессалома" (гл. 15, ст. 2). Из 22 сыновей Авии престол получил Аса. Он царствовал в Иерусалиме сорок один год. "Имя матери его Ана, дочь Авессалома" (ст. 10). Значит, отец и сын были женаты на сестрах.
Как бы там ни было, престол перешел к Асе, но вследствие его малолетства иудейским царством некоторое время управляла его мать. "Аса делал угодное пред очами господа... Он изгнал блудников из земли, и отверг всех идолов, которых сделали отцы его, и даже мать свою Ану лишил звания царицы за то, что она сделала истукан Астарты. И изруби \ Аса истукан ее, и сжег у потока Кедрона. Высоты же не были уничтожены. Но сердце Асы было предано господу во все дни его" (3 Царств, гл. 15, ст. 11-14).
Был ли Аса вознагражден? Сейчас увидите. В первую очередь, ему предстояло бороться с вражеским нашествием, если верить Второй книге Паралипоменон (гл. 14), да еще с каким нашествием! "И было у Асы военной силы: вооруженных щитом и копьем из колена иудина триста тысяч, и из колена вениаминова вооруженных щитом и стрелявших из лука двести восемьдесят тысяч, людей храбрых. И вышел на них Зарай ефиоплянин с войском в тысячу тысяч и с тремя стами колесниц, и дошел до Мареши. И выступил Аса против него, и построились к сражению на долине Цефата, у Мареши. И поразил господь ефиоплян пред лицем Асы и пред лицем иуды; и побежали ефиопляне. И преследовал их Аса и народ, бывший с ним, до Герара, и пали ефиопляне, так что у них никого не осталось в живых... И набрали добычи великое множество" (ст. 8-10, 12-13).
Этот эпизод тем более замечателен, что от Эфиопии до Иерусалима громадное расстояние. Эта армия в 580 000 солдат только от двух еврейских колен не менее чудесна, чем миллионная армия эфиопов. Спрашивается, как это царь египетский Сусаким, или Сезострис, пропустил через свою территорию эти полчища варваров? Впрочем, эфиопы, может быть, переправились из Африки в Азию... по воздуху.
И еще одна награда была присуждена богом-отцом его возлюбленному другу Асе: "в старости своей он был болен ногами" (3 Царств, гл. 15, ст. 23). Указание "священного" автора на эту болезнь в высшей степени краткое; по-видимому, эта болезнь Асы была ему ниспослана лишь для увеличения его земных заслуг. Процарствовав сорок один год, он почил с отцами своими и уступил свое место сыну своему Иосафату. Посмотрим, однако, что происходило в это время в царстве израиля.
Сын Иеровоама Нават "ходил путем отца своего и во грехах его, которыми тот ввел израиля в грех" (ст. 26). Он процарствовал всего один год (ст. 25-28). Заговор некоего Ваасы из племени иссахарова стоил ему жизни и трона. Конечно, Вааса объявил себя царем; он процарствовал двадцать четыре года, в течение которых вел себя по отношению к богу Саваофу так же скверно, как Иеровоам и Нават (ст. 33-34). Это в конце концов надоело всевышнему старику. Бог вступил в переговоры с некиим Иуем и сообщил ему, что он принял решение уничтожить династию Ваасы. Этот последний, как полагается, спокойно умер в своей постели, а сын его Ила, процарствовав два года, был убит некиим Замврием. Совершив этот подвиг, Замврий произвел еще и государственный переворот, занял трон и истребил всю семью Ваасы, "не оставив ему мочащегося к стене, ни родственников его, ни друзей его... по слову господа" (3 Царств, гл. 16, ст. 11-12).
Но царствование Замврия продолжалось всего семь дней: некто Амврий поднял восстание против Замврия. Этот последний, убедившись, что его роль бича божьего исполнена, сам лишил себя жизни. Амврий же просидел на троне двенадцать лет. "И купил Амврий гору Семерон у Семира за два таланта серебра, и застроил гору, и назвал построенный им город Самариею, по имени Семира, владельца горы" (ст. 24). Приблизительно в ту же эпоху уроженец Вефиля Ахиил отстроил Иерихон (ст. 34). "Великие цари" израиля, обладавшие столь многосоттысячными армиями, не имели, судя по Библии, мало-мальски сносно устроенных городов раньше, чем были построены Самария, Иерихон и Сихем. Мы имеем здесь также еще один случай убедиться, что проклятие, некогда обрушенное на Иерихон, ни гроша не стоило, ибо ведь было предсказано, что город этот никогда не поднимется из своих развалин 78.
ГЛАВА 38. Воинственные подвиги пророка-громовержца Илии
Теперь мы дошли до Ахава, нечестивого Ахава, сына Амврия. Преподаватели "священной истории" приказывают маленьким детям проклинать его имя. Мы же должны признать, что с этим царем Библия снова становится интересной. Мы сейчас встретимся еще и с бесподобным пророком Илией, единственным человеком, который вознесся на небо на огненной колеснице, запряженной конями, также сделанными из огня. "Ахав, сын Амвриев, воцарился над израилем... и царствовал... в Самарии двадцать два года. И делал Ахав... неугодное пред очами господа более всех, бывших прежде него. Мало было для него впадать в грехи Иеровоама... Он взял себе в жену Иезавель, дочь Ефваала, царя си донского, и стал служить Ваалу и поклоняться ему" (3 Царств, гл. 16, ст. 29-31).
Бог простил Давиду его брак с Вирсавией, супруга которой он убил; он благосклонно взирал на брак Соломона с дочерью египетского царя; но когда Ахав осмелился жениться на Иезавели, дочери царя сидонского, это было сочтено им как ужасное преступление.
Нечестивый царь не удовольствовался обыкновенными золотыми тельцами для своих поклонений: "поставил он Ваалу жертвенник в капище Ваала, который построил в Самарии" (ст. 32). Это еще не все! Ужасайтесь, верующие: "сделал Ахав дубраву, и более всех царей израильских, которые были прежде него, Ахав делал то, что раздражает господа, бога израилева" (ст. 33).
Коротко говоря, царственный супруг Иезавели делал все в пику богу и забавлялся тем, что раздражал старика и не давал ему покоя. Естественно, потребовался первоклассный пророк. И бог решил противопоставить архинечестивому Ахаву архисвятого Илию-фесвитянина. "И сказал Илия (пророк), фесвитянин, из жителей галаадских, Ахаву: жив господь, бог израилев, пред которым я стою! в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову" (3 Царств, гл. 17, ст. 1). Сказав это, Илия величественно повернулся на каблуках.
Библия не говорит, однако, как отнесся к этому известию сам Ахав.
"И было к нему слово господне: пойди отсюда и обратись на восток, и скройся у потока Хорафа, что против Иордана. Из этого потока ты будешь пить, а воронам я повелел кормить тебя там. И пошел он, и сделал по слову господню... И вороны приносили ему хлеб и мясо поутру, и хлеб и мясо по вечеру, а из потока он пил" (ст. 2-6).
Мысль кормить святых при помощи воронов впоследствии вдохновляла многих изобретателей житий святых отшельников. Пустынник Павел, например, в пещере фиваидской получал свой паек в размере полухлеба в течение шестидесяти лет от ворона. Когда Павлу было всего сто тринадцать лет, отшельник Антоний, молодой человек всего только девяноста лет от роду, посетил его в пещере. И вот тогда-то ворон принес на завтрак обоим святым уже целый хлеб. Все это абсолютно верно! По крайней мере, святой Иероним уверяет своим честным словом, что это именно так и было!
Вернемся к Илии.
"По прошествии некоторого времени этот поток высох; ибо не было дождя на землю.
И было к нему слово господне:
Встань, и пойди в Сарепту сидонскую, и оставайся там; я повелел там женщине вдове кормить тебя.
И встал он, и пошел в Сарепту; и когда пришел к воротам города, вот, там женщина вдова собирает дрова. И подозвал он ее, и сказал: дай мне немного воды в сосуде напиться.
И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки свои.
Она сказала: жив господь, бог твой! у меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это, и умрем.
И сказал ей Илия: не бойся, пойди, сделай, что ты сказала; но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня, и принеси мне; а для себя и для своего сына сделаешь после;
Ибо так говорит господь, бог израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда господь даст дождь на землю.
И пошла она и сделала так, как сказал Илия; и кормилась она, и он, и дом ее несколько времени.
Мука в кадке не истощалась, и масло в кувшине не убывало, по слову господа, которое он изрек чрез Илию.
После этого заболел сын этой женщины, хозяйки дома, и болезнь его была так сильна, что не осталось в нем дыхания.
И сказала она Илии: что мне и тебе, человек божий? ты пришел ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего.
И сказал он ей: дай мне сына твоего. И взял его с рук ее, и понес его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель.
И воззвал к господу и сказал: господи, боже мой! неужели ты и вдове, у которой я пребываю, сделаешь зло, умертвив сына ее?
И, простершись над отроком трижды, он воззвал к господу и сказал: господи, боже мой! да возвратится душа отрока сего в него!
И услышал господь голос Илии, и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил.
И взял Илия отрока, и свел его из горницы в дом, и отдал его матери его, и сказал Илия: смотри, сын твой жив.
И сказала та женщина Илии: теперь-то я узнала, что ты человек божий, и что слово господне в устах твоих истинно" (3 Царств, гл. 17, ст. 7-24).
Этот пророк являет собой образец проницательности, ибо он с первого взгляда догадался, что женщина, собиравшая дрова, была вдовой. Быть может, кому-нибудь покажется удивительным, что он начал с того, что потребовал для себя одного весь остаток хлеба у этой бедной женщины? Можно подумать, что вдова, хотя и принадлежавшая к языческой вере, гораздо больше доверяла словам незнакомца, говорившего от имени бога Израиля, чем сам пророк верил обещаниям своего бога. Но богословы говорят, что это только так кажется: Илия испытывал эту женщину, и чудо совершилось в ее пользу именно потому, что она не колебалась и сразу поверила. Если бы она отказалась дать Илии свой последний кусок, чудо, конечно, не совершилось бы. Но ведь чудо это было предсказано богом! Как же оно могло не совершиться? Здесь заколдованный круг, и бесполезно стараться понять эту библейскую выдумку. Это относится к области сверхъестественного и непонятного, а потому представляет собой специальность святых отцов.
Впрочем, более достойны исследования чудеса, которые бог делал иногда, вероятно для рекламы, среди народов, не исповедовавших его веры. Неверные, однако, не поддавались и не обращались в "истинную" веру даже и после этих чудес.
Библия не говорит, например, что сарептская вдова приняла еврейскую веру. Все народы древности, признавая существование разных богов, допускали, что эти боги сообщают часть своего могущества избранным - волхвам египетским, персидским, вавилонским, а иногда даже и обыкновенным идолопоклонникам, как Валаам. Каждый из этих колдунов придерживался своего ритуала, своего культа. Этим и объясняются библейские сказания о том, что фараон, увидев чудеса Моисея, признал силу его бога, но не переменил религии. Сарептская вдова признавала еврейского бога, не видя, однако, необходимости перейти в другую веру.
"По прошествии многих дней было слово господне к Илии в третий год: пойди, и покажись Ахаву, и я дам дождь на землю" (3 Царств, гл. 18, ст. 1). Значит, в течение трех лет не было дождя. "И пошел Илия, чтобы показаться Ахаву. Голод же сильный был в Самарии" (ст. 2). Понятно, что после трех лет засухи был голод. Но почему голод свирепствовал в Самарии больше, чем где бы то ни было?
"И призвал Ахав Авдия, начальствовавшего над дворцом. Авдий же был человек весьма богобоязненный.
И когда Иезавель истребляла пророков господних, Авдий взял сто пророков, и скрывал их, по пятидесяти человек, в пещерах, и питал их хлебом и водою.
И сказал Ахав Авдию: пойди по земле ко всем источникам водным и ко всем потокам на земле, не найдем ли где травы, чтобы нам прокормить коней и лошаков и не лишиться скота.
И разделили они между собою землю, чтобы обойти ее: Ахав особо пошел одною дорогою, и Авдий особо пошел другою дорогою" (3 Царств, гл. 18, ст. 3-6).
Трудно как-то представить себе царя, оставляющего дворец и отправляющегося искать корм для лошадей. Казалось бы, он мог послать кого-нибудь из своих слуг. Неужели вследствие жестокой нищеты, явившейся результатом трех лет засухи, царь Ахав распустил весь свой двор и штат служащих, сохранив одного только дворецкого? Самое необычайное в этом, что были еще источники, потоки и реки. Степи были бесплодны вследствие отсутствия дождя - это ясно; но та же засуха не могла не сказаться на потоках и ручейках, о которых Ахав говорил с Авдием. Забавно, что никто из верующих, читая Библию, не задается ни одним из этих вопросов.
Пойдем дальше. Авдий, в поисках травы, встретил Илию, распростерся перед ним. Пророк велел ему известить Ахава о предстоящем посещении. Это поручение странным образом встревожило Авдия, который рассуждал так: "Когда я пойду от тебя, тогда дух господень унесет тебя, не знаю, куда; и если я пойду уведомить Ахава, и он не найдет тебя, то он убьет меня" (ст. 12). По-видимому, этот простак Авдий так боялся бога, что даже в словах пророка подозревал каверзу. По счастью, Илия успокоил и ободрил его, обещая непременно показаться Ахаву в тот же день.
"И пошел Авдий навстречу Ахаву, и донес ему. И по- шел Ахав навстречу Илии.
Когда Ахав увидел Илию, то сказал Ахав ему: ты ли это, смущающий израиля?
И сказал Илия: не я смущаю израиля, а ты и дом отца твоего, тем, что презрели повеления господни и идете вслед ваалам;
Теперь пошли, и собери ко мне всего израиля на гору Кармил, и четыреста пятьдесят пророков вааловых, и четыреста пророков дубравных, питающихся от стола Иезавели.
И послал Ахав ко всем сынам израилевым, и собрал всех пророков на гору Кармил.
И подошел Илия ко всему народу, и сказал: долго ли вам хромать на оба колена? если господь есть бог, то последуйте ему; а если Ваал, то ему последуйте. И не отвечал народ ему ни слова.
...Я один остался пророк господень, а пророков вааловых четыреста пятьдесят человек, (и четыреста пророков дубравных).
Пусть дадут нам двух тельцов, и пусть они выберут себе одного тельца, и рассекут его, и положат на дрова, но огня пусть не подкладывают; а я приготовлю другого тельца, и положу на дрова, а огня не подложу.
И призовите вы имя бога вашего, а я призову имя господа, бога моего. Тот бог, который даст ответ посредством огня, есть бог. И отвечал весь народ и сказал: хорошо; (пусть будет так).
И сказал Илия пророкам вааловым: выберите себе одного тельца, и приготовьте вы прежде, ибо вас много; и призовите имя бога вашего, но огня не подкладывайте.
И взяли они тельца, который дан был им, и приготовили, и призывали имя Ваала, от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали.
В полдень Илия стал смеяться над ними, и говорил: кричите громким голосом, ибо он бог; может быть, он задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а, может быть, и спит, так он проснется.
И стали они кричать громким голосом, и кололи себя, по своему обыкновению, ножами и копьями, так что кровь лилась по ним" (3 Царств, гл. 18, ст. 16-28).
Критики отмечают, что гора Кармил находилась на территории сидонян, а царство си донское не следует смешивать с царством израильским. Могли ли подданные Ахава, для того чтобы ответить на вызов пророка Илии, собраться в местности, принадлежащей другому царству? Гора Кармил фигурирует в этом повествовании только вследствие слабого знакомства "божественного голубя" с географией. Критики указывают еще, что если поверить реальности этого эпизода и принять его так, как он рассказан, то из него явствует с очевидностью, что народ был очень добросовестен и честен, раз единодушно принял предложение Илии. Не менее очевидно, что его жрецы, которых Библия так порицает, так же верили в своего Ваала, как Илия в своего бога, раз они наносили себе исступленные ножевые удары и проливали свою кровь для того, чтобы добиться небесного огня.
Но из подобного рода смешных и фантастических повествований надо все-таки выводить правильные заключения, касающиеся истории еврейского народа. Материал для этого, хотя и мелкий, остается, когда библейские анекдоты освобождаются от "чудес" и прочих фантастических украшений. Из изложенного, например, явствует, что народ израильский и народ иудейский в конце концов поклонялись одному и тому же богу и только по-разному его именовали. Израиль имел золотых тельцов, а иуда золотых быков, которых Соломон поместил в святилище и которые простояли там до разрушения Иерусалима и храма "фараоном Сусакимом". Из текста явствует, что израиль в действительности не поклонялся своим тельцам, ибо сказано, что он поклонялся Ваалу. Но слово "Вал", "Вел", "Ваал" обозначало "господь", как и "Адонай", "Элоха", "Саваоф", "Яхве". Ритуал жертвоприношений был тот же. Разница была только в корыстных интересах священнослужителей. Ересь израиля заключалась в том, что израильтяне не хотели совершать моления и приносить жертвы в Иерусалиме, которым владело колено иудово, а устроились у себя дома.
"Прошел полдень, а они все еще бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха...
Тогда Илия сказал всему народу: подойдите ко мне. И подошел весь народ к нему. Он восстановил разрушенный жертвенник господень.
И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому господь сказал так: Израиль будет имя твое.
И построил из сих камней жертвенник во имя господа, и сделал вокруг жертвенника ров, вместимостью в две саты зерен.
И положил дрова (на жертвенник), и рассек тельца, и возложил его на дрова;
И сказал: наполните четыре ведра воды, и выливайте на всесожигаемую жертву и на дрова. (И сделали так)...
И вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водою.
Во время приношения вечерней жертвы подошел Илия пророк, (и воззвал на небо) и сказал: господи, боже Авраамов, Исааков и Израилев!.. Да познают в сей день (люди сии), что ты один бог в Израиле, и что я раб твой и сделал все по слову твоему.
Услышь меня, господи, услышь меня! Да познает народ сей, что ты, господи, бог, и ты обратишь сердце их (к тебе).
И ниспал огонь господень и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве.
Увидев это, весь народ пал на лице свое и сказал: господь есть бог, господь есть бог!
И сказал им Илия: схватите пророков вааловых, чтобы ни один из них не укрылся. И схватили их. И отвел их Илия к потоку Киссону, и заколол их там (3 Царств, гл. 18, ст. 29-40).
"И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых... И отвел их Илия к потоку Киссону, и заколол их там" (3 Царств, гл. 18, ст. 40).
Некоторые ученые утверждают, что Илия есть личность аллегорическая и что в действительности никогда никакого Илии-пророка не было. Но если Илия и жил, то, говорят критики, никогда ни один человек не был более бесчеловечен. Ибо, согласно самому тексту, пророки Ваала так же горячо верили в своего бога, как и он в своего, и вера их была так же сильна, как и его вера. Они были верны своему богу и своему царю. Было жесточайшей несправедливостью лишать их жизни. И как это царь израиля потерпел такую массовую экзекуцию? Ведь это было для него приговором самому себе. Наконец, Илия должен был рассчитывать, что неслыханное чудо - появление при ясной погоде молнии, мгновенно зажегшей быка, дрова, камни и потоки воды,- заставило бы, конечно, поразмыслить пророков-еретиков и, несомненно, обратило бы их на верный путь. Ведь он должен был заботиться о раскаянии грешников, а не о том, чтобы их умертвить. Утопив пророков Ваала в водах Киссона, "сказал Илия Ахаву: пойди, ешь и пей; ибо слышен шум дождя" (ст. 41). Вы не забыли, что в течение трех лет все народы земли нетерпеливо ожидали благодетельного дождя. Следовательно, Илия объявил Ахаву счастливую новость. Но он лгал, говоря, что слышен шум потоков, ибо пока еще ничего не было слышно, как явствует из следующих строк: "и пошел Ахав есть и пить, а Илия взошел на верх Кармила, и наклонился к земле, и положил лице свое между коленами своими" (ст. 42). У пророка были, по-видимому, акробатические способности!
"И сказал отроку своему: пойди, посмотри к морю. Тот пошел, и посмотрел, и сказал: ничего нет. Он сказал: продолжай это до семи раз.
В седьмой раз тот сказал: вот, небольшое облако поднимается от моря, величиною в ладонь человеческую. Он сказал: пойди, скажи Ахаву: "запрягай (колесницу твою) и поезжай, чтобы не застал тебя дождь".
Между тем небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел большой дождь. Ахав же сел в колесницу, (заплакал,) и поехал в Изреель.
И была на Илии рука господня. Он опоясал чресла свои, и бежал пред Ахавом до самого Изрееля" (3 Царств, гл. 18, ст. 43-46). Вид этого святого старика, бегущего перед царской колесницей во все свои пророческие лопатки под дождем без зонтика, должен был быть довольно живописен!
"И пересказал Ахав Иезавели все, что сделал Илия, и то, что он убил всех пророков мечом.
И послала Иезавель посланца к Илии сказать: (если ты Илия, а я Иезавель, то) пусть то и то сделают мне боги, и еще больше сделают, если я завтра к этому времени не сделаю с твоею душею того, что сделано с душею каждого из них.
Увидев это, он встал и пошел, чтобы спасти жизнь свою, и пришел в Вирсавию, которая в Иудее, и оставил отрока своего там.
А сам отошел в пустыню на день пути и, придя, сел под можжевеловым кустом, и просил смерти себе, и сказал: довольно уже, господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих" (3 Царств, гл. 19, ст. 1-4).
Здесь удивительны две вещи: во-первых, что царица Иезавель была настолько глупа, что предупредила Илию о своем приказе убить его на следующий день. Это давало пророку 24 часа времени для навастривания лыж. Во-вторых, удивительна также трусость этого господина; обладая способностью воскрешать мертвых и вызывать по своему желанию тучи и молнии, он почувствовал малодушный страх перед угрозами женщины-язычницы.
"И лег и заснул под можжевеловым кустом. И вот, ангел коснулся его и сказал ему: встань, ешь (и пей).
И взглянул Илия, и вот, у изголовья его печеная лепешка и кувшин воды. Он поел, и напился, и опять заснул.
И возвратился ангел господень во второй раз, коснулся его и сказал: встань, ешь (и пей); ибо дальняя дорога пред тобою.
И встал он, поел и напился, и, подкрепившись тою пищею, шел сорок дней и сорок ночей до горы божией Хорива" (3 Царств, гл. 19, ст. 5-8).
Диктуя библейскому писателю эту "священную" историю, "божественный голубь", очевидно, совершенно забыл, что в свое время сам же рассказывал о евреях, шедших от горы Хорива до окрестностей Вирсавии тридцать восемь лет. Мы представляем себе благочестивую богомолку, которая, будучи поражена этим противоречием и не смея, однако, сомневаться, спросила бы своего духовного отца, почему здесь такое противоречие. Думаете ли вы, что духовник будет поставлен в затруднительное положение? Ничего подобного! "Святые отцы" всегда знают, что и как надо говорить верующим.
- От горы Хорив до Вирсавии, - важно сказал бы он, - расстояние в триста сорок семь раз больше, чем от Вирсавии до горы Хорив; вот почему Моисей ходил тридцать восемь лет, а Илия сорок дней, по слову божию, которое не может ни заблуждаться, ни вводить нас в заблуждение.
И верующая тем больше будет поклоняться Библии, чем меньше она будет ее понимать. Надо еще с грустью пожалеть, что Библия не приводит рецепта приготовления лепешки, которая может насытить путешественника на сорок дней.
Путешествие, которое началось столь необычайным образом, конечно, таило для пророка еще и другие неожиданности. Прибыв на гору Хорив, "вошел он там в пещеру, и ночевал в ней. И вот, было к нему слово господне, и сказал ему господь: что ты здесь, Илия?" (ст. 9). Илия не получил от ангела никаких инструкций: он знал только, что ему надо пойти на гору Хорив, и больше ничего. Какова была цель этого путешествия, он абсолютно не знал. Таким образом, вопрос бога представлялся странным. Тем не менее Илия, извинившись, ответил: "возревновал я о господе, боге Саваофе; ибо сыны израилевы оставили завет твой, разрушили твои жертвенники, и пророков твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее" (ст. 10).
Заметим мимоходом, что Илия врет своему богу: он боится не сынов Израиля, а госпожи Иезавели, о которой, однако, молчит. Дети Израиля, чтобы угодить ему, бросили всех пророков Ваала в речку.; их больше нечего было бояться. Идолопоклонничество, о котором он говорит, уже дело прошлого. Народ, увидев чудо на горе Кармил, кричал: "Да здравствует Адонай!" Бог так же хорошо знает, как и сам Илия, о повороте общественного мнения в его пользу. Непонятно, в самом деле, что за ерунду болтал Илия?
"И сказал (бог. - Л. Таксиль) выйди и стань на горе пред лицем господним. И вот, господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред господом; но не в ветре господь. После ветра землетрясение; но не в землетрясении господь" (ст. 11). Вообразите себе Илию на этой танцующей горе. Вот зрелище, за которое стоило бы заплатить! Но это еще не все. "После землетрясения огонь; но не в огне господь. После огня веяние тихого ветра, (и там господь)" (ст. 12).
Не смейтесь! В тихом-то ветре и был господь! "Услышав сие, Илия закрыл лице свое милотью своею, и вышел, и стал у входа в пещеру. И был к нему голос, и сказал ему: что ты здесь, Илия?" (ст. 13). Пророк повторил слово в слово свой предыдущий ответ. "И сказал ему господь: пойди обратно своею дорогою чрез пустыню в Дамаск, и когда придешь, то помажь Азаила в царя над Сириею, а Ииуя, сына Намессиина, помажь в царя над Израилем; Елисея же, сына Сафатова, из Авел-Мехолы, помажь в пророка вместо себя. Кто убежит от меча Азаилова, того умертвит Ииуй; а кто спасется от меча Ииуева, того умертвит Елисей" (ст. 15-17). Никто никогда не мог объяснить этого места Библии, так как нигде не сказано, чтобы Елисей был помазан и что он умертвил несчастных, спасшихся от меча Ииуя.
"И пошел он оттуда, и нашел Елисея, сына Сафатова, когда он орал (пахал. - Ред.); двенадцать пар (волов) было у него, и сам он был при двенадцатой. Илия, проходя мимо него, бросил на него милоть свою. И оставил (Елисей) волов, и побежал за Илиею, и сказал: позволь мне поцеловать отца моего и мать мою, и я пойду за тобою. Он сказал ему: пойди и приходи назад; ибо что сделал я тебе?" (ст. 19-21). Таким образом, Елисей сделался просто слугой Илии, не получив ни капли масла на свое темя.
Глава 20 Первой книги Царств повествует о войне, которую сирийский царь Венадад (еще один неизвестный!) объявил царю израильскому по довольно необычному случаю. Этот Венадад в одно прекрасное утро послал сказать Ахаву: "Серебро твое, и золото твое, и жен твоих, и сыновей твоих отдай мне" (ст. 5).
Ахав созвал старейшин и сказал им:
- Мне кажется, что он смеется надо мной?
А старейшины ему ответили:
- Не слушай Венадада и не удовлетворяй его просьб.
Видя, что его требование отвергнуто, Венадад пришел в великий гнев и поклялся, что сотрет Самарию в порошок. Объявление войны. Жестокое сражение. Торжество Ахава, которому внезапно и неизвестно почему покровительствует бог. Венадад скрывается в городе Афеке и прячется там, перебегая из одной внутренней комнаты в другую. В конце концов Венадад попадает в руки Ахава, который дарует ему жизнь. "Неизменный" бог раскаивается в том, что даровал победу Ахаву!
Далее следует знаменитая история с Навуфеем, который имел виноградник в Изреели, по соседству с дворцом Ахава. Царь сделал этому виноградарю предложение, которое могло соблазнить хоть кого: он захотел откупить виноградник, чтобы разбить там свой сад. Он предлагает Навуфею заплатить, не торгуясь, что тот потребует, или же, если Навуфей хочет, царь предлагает ему другой виноградник, гораздо лучший. Навуфей отклоняет предложение царя. Виноградник у него наследственный, и он его не уступит ни за какие блага. Ахав, видя это удивительное упрямство, настолько огорчен, что перестает пить и есть. Тогда Иезавель подсылает к Навуфею наемных убийц и затем советует Ахаву вступить во владение вожделенным виноградником. Эти события вызывают вмешательство бога через Илию. Ахав, услышав угрозы, произнесенные по его адресу, порвал свои одежды и в течение некоторого времени прогуливался по улицам столицы не иначе, как во вретище (гл. 21).
Обстоятельства, предшествовавшие смерти Ахава, стоят того, чтобы о них рассказать полностью, по "священному тексту". К счастью, главу 22 Третьей книги Царств, излагающую, что произошло по этому поводу не только на земле, но также и на небе, можно читать без скуки. Мы встречаем здесь некоего Михея, пророка по ремеслу, который присутствовал на великом совете самого бога в небесном царстве и рассказал все, что он там видел и слышал своими глазами и своими же ушами. Вы убедитесь, что невозможно быть более точным.
"Прожили три года, и не было войны между Сириею и Израилем. На третий год Иосафат, царь иудейский, пошел к царю израильскому" (3 Царств, гл. 22, ст. 1-2). Полезно знать, что Иосафат, сын добродетельного Асы, сам отличался примерным благочестием: за все время существования царства иудейского только он, Иосафат, и еще царь Езекия, о котором речь впереди, отмечены церковью как примерные монархи. Благочестивый Иосафат поддерживал, однако, самую тесную дружбу с нечестивым Ахавом; идолопоклонничество Ахава и Иезавели так мало смущало его, что он просил у них руки их дочери Гофолии для своего сына Иорама, в чем ему не было отказано. Отметим мимоходом, что царица Иезавель была очень плодовита, многочисленность же семейства есть одно из лучших божьих благословений, как это утверждает Библия. Ахав и Иезавель, хотя и идолопоклонники, были тем не менее достаточно благословлены богом, ибо, как мы увидим впоследствии, они имели не менее семидесяти двух сыновей, не считая дочерей, из коих Гофолия была старшей.
И вот благочестивый Иосафат в гостях у своего тестя Ахава. "И сказал царь израильский слугам своим: знаете ли, что Рамоф галаадский наш? А мы так долго молчим, и не берем его из руки царя сирийского" (ст. 3). Действительно, три года тому назад, во время войны с Венададом, Ахав истребил своих врагов, но после истребления их не догадался завладеть еврейским городом Рамофом. Какая рассеянность! "И сказал он Иосафату: пойдешь ли ты со мною на войну против Рамофа галаадского? И сказал Иосафат царю израильскому: как ты, так и я; как твой народ, так и мой народ; как твои кони, так и мои кони" (ст. 4).
Нельзя не заметить, что это было в высшей степени мило с его стороны и высказано со священным изяществом! Будучи человеком благочестивым, Иосафат посоветовал еще навести справки у бога, дабы выяснить, благосклонно ли он смотрит на предполагаемую экспедицию. "И сказал Иосафат царю израильскому: спроси сегодня, что скажет господь. И собрал царь израильский пророков, около четырехсот человек, и сказал им: идти ли мне войною на Рамоф галаадский, или нет? Они сказали: иди, господь предаст его в руки царя" (ст. 5-6). Очевидно, в пророках у евреев недостатка не было: восемьсот пятьдесят пророков Ваала и дубравы были укокошены на берегу Киссона; через три года их уже замещали четыреста пророков Яхве.
Иосафат считал, что этого недостаточно. Он желал бы, чтобы ни один пророк не пропустил этой консультации. Поэтому Иосафат сказал: "нет ли здесь еще пророка господня, чтобы нам вопросить чрез него господа? И сказал царь израильский Иосафату: есть еще один человек, чрез которого можно вопросить господа, но я не люблю его; ибо он не пророчествует о мне доброго, а только худое, это Михей, сын Иемвлая. И сказал Иосафат: не говори, царь, так. И позвал царь израильский одного евнуха, и сказал: сходи поскорее за Михеем, сыном Иемвлая" (ст. 7-9).
Явившись к царям, и Михей начал, как и другие, предвещать им победу над Рамофом (ст. 13-15). Это приятное пророчество в устах Михея сильно удивило Ахава. "И сказал ему царь: еще и еще заклинаю тебя, чтобы ты не говорил мне ничего, кроме истины во имя господа. И сказал он: я вижу всех израильтян, рассеянных по горам, как овец, у которых нет пастыря. И сказал господь: нет у них начальника, пусть возвращаются с миром каждый в свой дом. И сказал царь израильский Иосафату: не говорил ли я тебе, что он не пророчествует о мне доброго, а только худое?"(ст. 16-18).
Оставалось выяснить, почему остальные пророки давали благоприятные предсказания и кто в конце концов сильней и правей? Кому верить? Как быть? Михей снова заговорил, и здесь его повествование становится особенно замечательным.
"Выслушай слово господне: я видел господа, сидящего на престоле своем, и все воинство небесное стояло при нем, по правую и по левую руку его.
И сказал господь: кто склонил бы Ахава, чтобы он пошел и пал в Рамофе галаадском? И один говорил так, другой говорил иначе.
И выступил один дух, стал пред лицем господа, и сказал: я склоню его. И сказал ему господь: чем?
Он сказал: я выйду и сделаюсь духом лживым в устах всех пророков его. Господь сказал: ты склонишь его и выполнишь это; пойди и сделай так.
И вот, теперь попустил господь духа лживого в уста всех сих пророков твоих; но господь изрек о тебе недоброе" (3 Царств, гл. 22, ст. 19-23).
Как вы находите этот священный анекдот? И как вы находите всемогущего, всезнающего бога, советующегося с ангелами и измышляющего, как бы обмануть людей и истребить их? Лорд Болингброк, комментируя это место Библии, говорит, что этот анекдот является дурным подражанием одному эпизоду из Илиады, где Юпитер, стараясь поднять славу Ахилла в ущерб Агамемнону, обманывает этого последнего сновидением.
"Возможно,- пишет английский философ, - что священник, составлявший древнееврейские легенды, подражал легендам Гомера, ибо еврейские книги были написаны гораздо позже. Во всей Библии бог евреев гораздо ниже греческого бога: он почти всегда терпит поражения. Он мечтает только о жертвоприношениях, а его народ постоянно умирает с голоду. Сколько бы он ни появлялся лично, сколько бы он ни говорил своими собственными устами, он не пользуется особенным влиянием на свой народ, и тот ничего не выполняет из его требований. Ему выстраивают храм, но появляется какой-то неведомый Сусаким, царь египетский, который не оставляет от храма камня на камне. Он дает Соломону дар мудрости, но Соломон смеется над ним, изменяет ему и поклоняется другим богам. Он дает землю обетованную своему народу, и этот народ живет там в рабстве со времени смерти Иисуса до воцарения Саула. Действительно, нет ни более несчастного бога, ни более несчастного народа.
Пусть составители древнееврейских сказок толкуют, что евреи терпели несчастья за свое неблагочестие и неверность богу. Наши англиканские священники могли бы то же самое сказать и об ирландцах и о наших шотландских горцах, очень несчастных, хотя и очень религиозных и богобоязненных. Нет ничего легче, как сказать: если ты был разбит и поражен, то это потому, что ты недостаточно религиозен; если бы ты давал больше денег церкви, ты преуспевал бы и победил. Этот гнусный предрассудок берет свое начало в глубокой древности: он обошел весь мир, он был лозунгом всех попов, всех религий и у всех народов служил им средством обогащения за счет человеческой глупости".
Однако пророки, опровергнутые Михеем, обиделись, один из них закатил Михею оплеуху (ст. 24); кроме того, этот последний был посажен под арест (ст. 27). А затем Ахав выступил на войну, чтобы отвоевать себе Рамоф от сирийцев, и царь иудейский присоединился к нему (ст. 29). Значит, благочестивый Иосафат больше поверил своим четыремстам пророкам, чем удаковатому Михею.
Царь израильский, по-видимому, не был особенно спокоен. "И сказал царь израильский Иосафату: я переоденусь и вступлю в сражение, а ты надень твои царские одежды. И переоделся царь израильский, и выступил в сражение" (ст. 30). Цель Ахава не трудно понять, но остается только изумляться, как был наивен Иосафат.
"Сирийский царь повелел начальникам колесниц, которых у него было тридцать два, сказав: не сражайтесь ни с малым, ни с великим, а только с одним царем израильским.
Начальники колесниц, увидевши Иосафата, подумали: "верно, это царь израильский", и поворотили на него, чтобы сразиться с ним. И закричал Иосафат.
Начальники колесниц, видя, что это не израильский царь, поворотили от него.
А один человек случайно натянул лук, и ранил царя израильского сквозь швы лат. И сказал он своему вознице: повороти назад, и вывези меня из войска; ибо я ранен... И вечером умер, и кровь из раны лилась в колесницу" (ст. 31-35).
Так погиб супруг Иезавели! "Священный" автор хвастливо сообщает, что Ахав "построил дом из слоновой кости" (ст. 39), и этим фантастическим замечанием ограничивается.
Ахаву наследовал его старший сын - Охозия, краткая история которого рассказана в 1-й главе Четвертой книги Царств. Он начал свое царствование с несчастного случая. "Охозия же упал чрез решетку с горницы своей, что в Самарии, и занемог" (ст. 2). Ввиду полного отсутствия объяснений этого случая мы вынуждены заключить, что Охозия жил в верхнем этаже своего дворца. Вероятно, в роковой вечер он был слишком навеселе и вывалился из окна, думая, что это шкаф с вином. Бог не позволил Охозии убиться на месте. Однако царь волновался и хотел знать, выздоровеет ли он. Для этого он обратился к Веельзевулу, божеству аккаронскому.
Пророк Илия был этим шокирован в высшей степени. "Ангел господень сказал Илии фесвитянину: встань, пойди навстречу посланным от царя самарийского и скажи им: разве нет бога в израиле, что вы идете вопрошать Веельзевула, божество аккаронское? За это так говорит господь: с постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь. И пошел Илия" (4 Царств, гл. 1, ст. 3-4).
Слуги повторили Охозии речи Илии, хотя и не могли дать царю точных сведений относительно личности этого вестника зла. Охозия "сказал им: каков видом тот человек, который вышел навстречу вам и говорил вам слова сии? Они сказали ему: человек тот весь в волосах, и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим. И сказал он: это Илия фесвитянин. И послал к нему пятидесятника с его пятидесятком. И он взошел к нему, когда Илия сидел на верху горы, и сказал ему: человек божий! царь говорит: сойди! И отвечал Илия, и сказал пятидесятнику: если я человек божий, то пусть сойдет огонь с неба и попалит тебя и твой пятидесяток. И сошел огонь с неба и попалил его и пятидесяток его" (ст. 7-10).
Тогда был послан еще один офицер с пятьюдесятью солдатами: и они испытали ту же судьбу (ст. 11-12). Царь послал третью делегацию.
"И пал (пятидесятник, - Л. Таксиль) на колена свои пред Илиею, и умолял его, и говорил ему: человек божий! да не будет презрена душа моя и душа рабов твоих - сих пятидесяти - пред очами твоими.
Bот, сошел огонь с неба, и попалил двух пятидесятников прежних с их пятидесятками; но теперь да не будет презрена душа моя пред очами твоими!
И сказал ангел господень Илии: пойди с ним, не бойся его. И он встал, и пошел с ним к царю.
И сказал ему: так говорит господь: за то, что ты посылал послов вопрошать Веельзевула, божество аккаронское, как будто в израиле нет бога, чтобы вопрошать о слове его, - с постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь.
И умер он по слову господню, которое изрек Илия. И воцарился Иорам, (брат Охозии,) вместо него, во второй год Иорама, сына Иосафатова, царя иудейского, так как сына у того не было" (4 Царств, гл. 1, ст. 13-17).
Лорд Болингброк так комментирует этот эпизод: "Илия, дважды успевающий призвать небесные молнии на головы двух военачальников и солдат, посланных царем, является вымышленной личностью, ибо если бы он мог так вот сыпать молнии, то безусловно завоевал бы весь земной шар, просто прогуливаясь со своим слугой. Именно это всегда и говорили волшебникам и колдунам разумные люди: если вы уверены, что дьявол, с которым у вас союз, сделает все, что вы ему прикажете, почему не требуете вы от него, чтобы он отдал вам все царства земные, все богатства и всех женщин, например? То же можно было бы сказать и Илии:
- Ты убил двух военачальников и две роты солдат ударами молнии, и ты же удираешь, как трус, как только царица Иезавель грозит тебе арестом. Разве ты не мог испепелить молнией Иезавель, как ты испепелил этих несчастных воинов? Какое возмутительное противоречие делает тебя похожим и на бога, и на труса? Какой разумный человек может перенести эти отвратительные сказки, возбуждающие улыбку сожаления и вздох ужаса?!"
Нужно прибавить, что причина этого истребления молнией ни в чем не повинных подневольных слуг царя совершенно непонятна. Нигде в библейском тексте не сказано, чтобы Охозия замышлял что-нибудь худое против Илии; даже когда этот вестник приходит к царю и излагает ему все дурные предзнаменования, никто не делает ему ни малейшего зла, и он уходит цел и невредим. Кроме того, если бы Охозия действительно собирался заставить Илию разделить судьбу Михея, не было бы надобности уничтожать силой небесного огня сто два совершенно неповинных воина, выполнявших поручения начальства. Было бы совершенно достаточно привести их, например, в состояние беспомощности внезапным параличом. Это было бы не менее чудесно и в конце концов не так гнусно и жестоко.
По поводу Охозии, Иосафата и обоих Иорамов божественная книга впадает в противоречие столь вопиющее, что его полезно подчеркнуть. В главе 22 Третьей книги Царств сказано: "Иосафат, сын Асы, воцарился над Иудеею, в четвертый год Ахава, царя израильского. Тридцати пяти лет был Иосафат, когда воцарился, и двадцать пять лет царствовал в Иерусалиме" (ст. 41-42). А несколько далее, в той же главе, читаем: "И почил Иосафат с отцами своими... и воцарился Иорам, сын его, вместо него" (ст. 50). Этот Иорам, царь иудейский, есть не кто иной, как супруг Гофолии, дочери Ахава. "Охозия, сын Ахава, воцарился над Израилем в Самарии, в семнадцатый год Иосафата, царя иудейского, и царствовал над израилем два года" (ст. 51).
Говоря далее, что у Охозии не было сыновей и что ему наследовал его брат Иорам, Библия сообщает, что этот Иорам, царь израильский, взошел на престол в девятнадцатый год царствования Иосафата, когда Иосафату оставалось еще шесть лет жизни, иначе говоря, за шесть лет до восшествия на престол Иорама, царя иудейского, сына Иосафата и мужа Гофолии. В таком случае трудно примирить главу 20 Третьей книги Царств с 1-й главой Четвертой книги, ибо здесь, в стихе 17, говорится: Иорам (брат и наследник Охозии.- Л. Таксиль) воцарился вместо него во второй год Иорама, сына Иосафатова, царя иудейского.
Раз Иорам иудейский наследовал своему отцу Иосафату восемь лет спустя после смерти Ахава (гл. 22, ст. 42, 51-52), как же мог он процарствовать уже два года к моменту, когда его шурин Иорам израильский наследовал Охозии, также шурину его, два года царствовавшему после Ахава?
Вот уже достаточно изумительное противоречие. Но подождите! Немного далее глава 3 той же Четвертой книги Царств начинается так: "Иорам, сын Ахава, воцарился над Израилем в Самарии в восемнадцатый год Иосафата, царя иудейского, и царствовал двенадцать лет" (ст. 1). На сей раз получается тройное противоречие. Этот стих сводит царствование Охозии к одному году, хотя стих 52 главы 22 Третьей книги Царств говорит о двух годах; а первое противоречие (4 Царств, гл. 1, ст. 17) продлило, наоборот, до восьми лет царствование этого монарха, замечательного в истории еврейского народа единственно тем, что он... вывалился из окна.
Пусть нас не упрекают в том, что мы тратим время на подчеркивание этих грубых неловкостей "священного" автора. Они показывают неряшливость и пренебрежение к своей задаче со стороны тех служителей религии, которые сфабриковали эту глупую и ужасную книгу и даже не дали себе труда как следует отредактировать ее.
Тем временем великое чудо уже реяло в воздухе.
"В то время, как господь восхотел вознести Илию в вихре на небо, шел Илия с Елисеем из Галгала.
...И вышли сыны пророков, которые в Вефиле, к Елисею, и сказали ему: знаешь ли, что сегодня господь вознесет господина твоего над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите.
И сказал ему Илия: Елисей, останься здесь, ибо господь посылает меня в Иерихон. И сказал он: жив господь и жива душа твоя! Не оставлю тебя. И пришли в Иерихон.
И подошли сыны пророков, которые в Иерихоне, к Елисею, и сказали ему: знаешь ли, что сегодня господь берет господина твоего и вознесет над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите.
И сказал ему Илия: останься здесь, ибо господь посылает меня к Иордану. И сказал он: жив господь и жива душа твоя! Не оставлю тебя. И пошли оба.
Пятьдесят человек из сынов пророческих пошли и стали вдали напротив их, а они оба стояли у Иордана.
И взял Илия милоть свою, и свернул, и ударил ею по воде, и расступилась она туда и сюда, и перешли оба посуху.
Когда они перешли, Илия сказал Елисею: проси, что сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя. И сказал Елисей: дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне.
И сказал он: трудного ты просишь. Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так; а если не увидишь, не будет.
Когда они шли и дорогою разговаривали, вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо.
Елисей же смотрел и воскликнул: отец мой, отец мой, колесница израиля и конница его! И не видел его более. И схватил он одежды свои, и разодрал их на две части.
И поднял милоть Илии, упавшую с него... И ударил по воде, и она расступилась туда и сюда, и перешел Елисей" (4 Царств, гл. 2, ст. 1, 3-14).
Напрашивается несколько естественных замечаний. Если бог решил забрать Илию на небо живым, в кости и во плоти, как сделал однажды с Енохом, зачем он заставил его совершать эту лишенную всякого содержания прогулку из Галгала в Вефиль, из Вефиля в Иерихон и из Иерихона к Иордану? Зачем было заставлять его переходить Иордан? Разве огненная колесница, в которой поднялся Илия, не могла так же легко быть подана к левому берегу, как к правому? А что это за двойная порция духа Илии, которую испрашивает Елисей? И получил ли он в конце концов то, о чем просил? Библия говорит лишь, что Елисей, глядя на отъезд Илии, после своих странных криков больше не видел его.
Богословы уверяют, что "царство небесное" состоит из чистых духов. Не противоречит ли этому двойной случай вознесения на небо - Илии и Еноха? Для чего могли служить телесные оболочки этому патриарху и этому пророку в царстве сверхъестественного и бесплотного? Насколько больше слава Еноха и Илии славы других избранников божьих, обитающих в небесных чертогах без телесной оболочки? И вот, например, когда Илия и Моисей разговаривают в небесах, то что это за беседа между душой без тела, выражающейся одной только мыслью, без звуков, и одушевленным телом, говорящим при помощи рта и издающим звуки?
Наконец, эта огненная колесница, эти огненные кони, этот вихрь и самое имя "Илия" (Эли, Элиос - солнце) позволили Болингброку и Буланже увидеть в приключении Илии подражание приключению древнегреческого мифического героя Фаэтона, который также усаживается в огненную колесницу. Но легенда о Фаэтоне египетского происхождения и это вполне нравоучительная сказка, показывающая опасность гордыни. А какой смысл имеет отлет Илии на небо?
ГЛАВА 39. Сверхчудесное житие святого пророка Елисея и конец царства израильского
И вот Елисей явился наследником мантии Илии, а также известной части, если даже не двойной, порции его духа. "Сыны пророков... поклонились ему до земли" (4 Царств, гл. 2, ст. 15). В Иерихоне прежде всего он оздоровил городские воды, бросив в них пригоршню соли. Оттуда он пошел в Вефиль. "Когда он шел дорогою, малые дети вышли из города, и насмехались над ним, и говорили ему: иди, плешивый! иди, плешивый! Он оглянулся и увидел их, и проклял их именем господним. И вышли две медведицы из леса, и растерзали из них сорок два ребенка" (ст. 23-24).
Лорд Болингброк замечает: "Елисей похож на разбогатевшего лакея, наказывающего всех, кто смеется над ним. Как?! Отвратительный прислужник пророка! Ты заставляешь медведей растерзать детей за то, что они дразнили тебя плешивым? К счастью, в окрестностях Вефиля нет лесов, а в Палестине нет медведей. Нелепость этой сказки смягчает ее ужас!" Можно прибавить, что два медведя, слопавшие так легко четыре десятка мальчишек, появились, вероятно, не из густого леса, а из какой-нибудь пивной, в которой, по-видимому, достаточно хорошо нагрузился автор "священного" повествования, перед тем как взяться за перо, чтобы написать эти строки.
После того как глава 3 Четвертой книги Царств представила царя Иосафата благополучно здравствующим, в противоречие с описанием главы 1, Библия рассказывает, что Месса, царь моавитский, платил Израилю до смерти Ахава ежегодную дань в сто тысяч овец и сто тысяч неостриженных баранов. По восшествии на престол Охозии, который вскоре же вывалился из окна, Месса решил, что гораздо лучше не платить дани. Но Иорам, приняв престол от брата, потребовал овец и баранов. Месса отказал, и Иорам открыл военные действия, опираясь на двух своих союзников - царя иудейского и царя идумейского.
"И пошел царь израильский, и царь иудейский, и царь едомский, и шли они обходом семь дней, и не было воды для войска и для скота, который шел за ними.
И сказал царь израильский: ах! созвал господь трех царей сих, чтобы предать их в руку Моава.
И Сказал Иосафат: нет ли здесь пророка господня, чтобы нам вопросить господа чрез него? И отвечал один из слуг царя израильского, и сказал: здесь Елисей, сын Сафатов, который подавал воду на руки Илии.
"Елисей "оглянулся и увидел их, и проклял их именем господним. И вышли две медведицы из леса, и растерзали из них сорок два ребенка""(4 Царств, гл. 2, ст. 24).
И сказал Иосафат: есть у него слово господне. И пошли к нему царь израильский, и Иосафат, и царь едомский" (4 Царств, гл. 3, ст. 9-12).
Отметим, что сын Ахава, равно как и царь едомский не исповедовали культа еврейского бога. Это заставляет Болийгброка заметить следующее: "Если бы кто-нибудь рассказал, что три царя, из коих один католик, а два протестанты, отправились к католическому аббату с совместной просьбой вымолить дождь, - что сказали бы о подобной глупости? А если бы католический монах написал подобную небылицу, не подтвердил ли бы он справедливости поговорки: "врет, как священник"?"
"И сказал Елисей царю израильскому: что мне и тебе? пойди к пророкам отца твоего и к пророкам матери твоей. И сказал ему царь израильский: нет, потому что господь созвал сюда трех царей сих, чтобы предать их в руку Моава.
И сказал Елисей: жив господь Саваоф, пред которым я стою! Если бы я не почитал Иосафата, царя иудейского, то не взглянул бы на тебя и не видел бы тебя.
Теперь позовите мне гуслиста. И когда гуслист играл на гуслях, тогда рука господня коснулась Елисея" (ст. 13-15).
Досадно, что "священный" автор не указывает, какую мелодию исполнял этот замечательный музыкант, аккомпанируя преемнику Илии. "И он сказал: так говорит господь: делайте на сей долине рвы за рвами; ибо так говорит господь: не увидите ветра и не увидите дождя, а долина сия наполнится водою, которую будете пить вы и мелкий и крупный скот ваш. Но этого мало пред очами господа; он и Моава предаст в руки ваши, и вы поразите все города укрепленные и все города главные, и все лучшие деревья срубите, и все источники водные запрудите, и все лучшие участки полевые испортите каменьями" (ст. 16-19).
Раз таковы были условия, поставленные богом-отцом, то делается непонятным, для чего нужна была победа. Ведь израильтяне объявили войну моавитянам исключительно для того, чтобы вынудить их давать по-прежнему ежегодно сто тысяч баранов и столько же овец. Победа, если она должна была сопровождаться полным опустошением страны, лишала их, конечно, возможности получать когда-нибудь вожделенную дань. "Поутру, когда возносят хлебное приношение, вдруг полилась вода по пути от Едома, и наполнилась земля водою" (ст. 20).
Вторая часть пророчества сбылась не хуже первой: моавитяне, напав на израильское расположение, были перебиты.
"И встали израильтяне, и стали бить моавитян, и те побежали от них, а они продолжали идти на них и бить моавитян.
И города разрушили, и на всякий лучший участок в поле бросили каждый по камню, и закидали его; и все протоки вод запрудили, и все дерева лучшие срубили, так что оставались только каменья в Кир-Харешете. И обступили его пращники и разрушили его.
И увидел царь моавитский, что битва одолевает его, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю едомскому; но не могли.
И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в израильтянах, и они отступили от него, и возвратились в свою землю" (4 Царств, гл. 3, ст. 24-27).
На конкурсе идиотских небылиц только что изложенная могла бы получить первую премию: она не нуждается ни в каких комментариях!
Дальше мы видим Елисея, повторяющего чудеса Илии вторым изданием, с поправками и изменениями. Так, он встречает (Библия не говорит где) вдову, удрученную тем, что ее покойный муж оставил ей долги и что кредиторы хотят продать в рабство ее детей (гл. 4, ст. 1). Елисей просит у вдовы объявить ему, что она имеет. Вдова ответила: "нет у рабы твоей ничего в доме, кроме сосуда с елеем" (ст. 2). Елисею больше и не надо. Он приказывает вдове обойти всех соседей и попросить у них взаймы все пустые горшки. Затем он приказывает ей запереться с детьми и переливать елей из своего горшка во все остальные сосуды. Нетрудно догадаться, какое произошло чудо: сосуд вдовы оказался неисчерпаем. Ошарашенная женщина прибежала к Елисею благодарить его, и человек божий сказал: "пойди, продай масло, и заплати долги твои; а что останется, тем будешь жить с сыновьями твоими" (ст. 7). Самое замечательное в этом чуде не то, что оно похоже на чудо Илии, совершенное для вдовы сарептской, а то, что Елисей обошелся здесь... без музыки.
"В один день пришел Елисей в Сонам. Там одна богатая женщина упросила его к себе, есть хлеба; и когда он ни проходил, всегда заходил туда есть хлеба.
И сказала она мужу своему: вот, я знаю, что человек божий, который проходит мимо нас постоянно, святой.
Сделаем небольшую горницу над стеною, и поставим ему там постель, и стол, и седалище, и светильник; и когда он будет приходить к нам, пусть заходит туда.
В один день он пришел туда, и зашел в горницу, и лег там.
И сказал Гиезию, слуге своему: позови эту сонамитянку. И позвал ее, и она стала пред ним.
И сказал ему: скажи ей: "вот, ты так заботишься о нас; что сделать бы тебе? не нужно ли поговорить о тебе с царем, или с военачальником?" Она сказала: нет, среди своего народа я живу.
И сказал он: что же сделать ей? И сказал Гиезий: да вот, сына нет у нее, а муж ее стар.
И сказал он: позови ее. Он позвал ее, и стала она в дверях.
И сказал он: через год, в это самое время, ты будешь держать на руках сына. И сказала она: нет, господин мой, человек божий, не обманывай рабы твоей.
И женщина стала беременною, и родила сына на другой год, в то самое время, как сказал ей Елисей" (4 Царств, гл. 4, ст. 8-17).
В этом повествовании поражает одна частность: Елисей, с тех пор как он устроился на всем готовом у этой доброй женщины, как будто бы не находится уже в такой вражде с царем (Сонам, у подножья горы Гелвуя, принадлежал царству израильскому). В своем стремлении быть вежливым и любезным Елисей предлагает оказать ей услугу перед Иорамом, точно он числится в его любимцах и может говорить с ним запросто! А между тем царь этот - тот самый Иорам, которому Елисей только что самым нахальным образом заявил, что не хочет ни видеть его, ни разговаривать с ним.
Текст Библии не говорит прямо, что именно сам Елисей сделал ребенка этой доброй женщине, но позволяет подозревать это. Вместе с тем впоследствии автор повествования величает человека божьего отцом. Неизвестно, стал ли он отцом по способу святого Иосифа-плотника - отца "сына божьего" Иисуса или в обычном смысле.
"И подрос ребенок, и в один день пошел к отцу своему, к жнецам. И сказал отцу своему: голова моя голова моя болит! И сказал тот слуге своему: отнеси его к матери его... И он сидел на коленях у нее до полудня, и умер. И пошла она, и положила его на постели человека божия, и заперла его, и вышла... И отправилась и прибыла к человеку божию, к горе Кармил... Когда же пришла к человеку божию на гору, ухватилась за ноги его... И сказала она: просила ли я сына у господина моего7 Не говорила ли я: "не обманывай меня?.." И он встал и пошел за нею... И вошел Елисей в дом, и вот, ребенок умерший лежит на постели его. И вошел и запер дверь за собою, и помолился господу. И поднялся и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам, и свои глаза к его глазам, и свои ладони к его ладоням, и простерся на нем, и согрелось тело ребенка. И встал и прошел по горнице взад и вперед; потом опять поднялся и простерся на нем И чихнул ребенок раз семь, и открыл ребенок глаза свои. И позвал он Гиезия, и сказал: позови эту сонамитянку. И тот позвал ее. Она пришла к нему, и он сказал: возьми сына твоего. И подошла, и упала ему в ноги, и поклонилась до земли. И взяла сына своего, и пошла" (4 Царств, гл. 4, ст. 18-37).
Критики смеются над этим чудом Елисея, которое отличается от чуда Илии только количеством телодвижений. Но богословы видят в них мистический смысл: ведь нужно же поломаться, прежде чем сделать чудо.
Пророк возвратился из Сонама в Галгал и застал в стране голод. Еще раз голод и опять голод! Еще одно доказательство, что эта прекрасная страна Ханаанская, со своими обнаженными горами, пещерами и пропастями, со своим Содомским озером, песчаной и каменистой пустыней, совсем не была так уж плодородна, как старый бог описывает ее своему избранному народу устами Моисея.
"Елисей же возвратился в Галгал. И был голод в земле той; и сыны пророков сидели пред ним. И сказал он слуге своему: поставь большой котел, и свари похлебку для сынов пророческих.
И вышел один из них в поле собирать овощи, и нашел дикое вьющееся растение, и набрал с него диких плодов полную одежду свою. И пришел и накрошил их в котел с похлебкою, так как они не знали их.
И налили им есть. Но как скоро они стали есть похлебку, то подняли крик, и говорили: смерть в котле, человек божий! И не могли есть.
И сказал он: подайте муки. И всыпал ее в котел, и сказал (Гиезию): наливай людям, пусть едят. И не стало ничего вредного в котле.
Пришел некто из Ваал-Шалиши, и принес человеку божию хлебный начаток - двадцать ячменных хлебцев и сырые зерна в шелухе. И сказал Елисей: отдай людям, пусть едят.
И сказал слуга его: что тут я дам ста человекам? И сказал он: отдай людям, пусть едят; ибо так говорит господь: "насытятся, и останется".
Он подал им, и они насытились, и еще осталось, по слову господню" (4 Царств, гл. 4, ст. 38-44).
Самое замечательное в этом чуде то, что много времени спустя Иисус Христос повторил его. Но Елисей был давным-давно мертв и не мог обвинить сына Марии в плагиате 79.
Глава 5 посвящена истории Неемана. Судя по Библии, его можно было бы считать особо знаменитым, но его, как обычно, не знает ни один историк. "Нееман, военачальник царя сирийского, был великий человек у господина своего и уважаемый, потому что чрез него дал господь победу сириянам. И человек сей был отличный воин, но прокаженный. Сирияне однажды пошли отрядами, и взяли в плен из земли израильской маленькую девочку, и она служила жене Неемановой. И сказала она госпоже своей: о, если бы господин мой побывал у пророка, который в Самарии, то он снял бы с него проказу его" (ст. 1-3).
Когда эти слова были переданы его превосходительству генералу Нееману, он попросил у царя отпуск, и тот ему не отказал. Царь сирийский, кроме того, написал дружескую записку царю израильскому, дабы Нееману оказали хороший прием; и Нееман поехал, взяв с собой десять талантов серебра, шесть тысяч сиклей золота и десять перемен одежды. Но с царем израильским произошло что-то непонятное. Когда Иорам израильский вскрыл письмо, он прочитал: "Вместе с письмом сим, вот, я посылаю к тебе Неемана, слугу моего, чтобы ты снял с него проказу его" (ст. 6). Можно представить себе изумление Иорама при чтении этого письма, но трудно вообразить, как он поступил. По словам Библии, "царь израильский, прочитав письмо, разодрал одежды свои и сказал: разве я бог, чтобы умерщвлять и оживлять, что он посылает ко мне, чтобы я снял с человека проказу его? вот, теперь знайте и смотрите, что он ищет предлога враждовать против меня" (ст. 7).
К счастью, Елисей знал все, что происходит, и послал, сказать Иораму, чтобы тот отправил Неемана к нему. Семь купаний в Иордане, по рецепту Елисея, совершенно излечили бравого вояку от проказы: "и обновилось тело его, как тело малого ребенка" (ст. 14). Правду сказать, Нееман сначала удивился рецепту пророка: ему казалось странным, что он вынужден был совершить такое длинное путешествие только для того, чтобы омыться в чистой воде. И у нас дома есть речки, говорил он, в которых можно купаться. Но ему разъяснили, что эти речки не имели свойств Иордана, приобретенных этой рекой благодаря благодетельному вмешательству Елисея.
Выздоровев, он отправился благодарить пророка: "вот, я узнал, что на всей земле нет бога, как только у израиля; итак прими дар от раба твоего" (ст. 15). Несмотря на всю настойчивость Неемана, бескорыстие Елисея осталось непреклонным.
Елисей совершил еще серию чудес. Один из персонажей, которых "священный" автор туманно называет сыновьями пророков, находился как-то на берегу Иордана, где колол дрова, и уронил топор в воду. "И закричал он: ах, господин мой!"... Елисей сказал: "где он упал? Он указал ему место. И отрубил он кусок дерева, и бросил туда, и всплыл топор". Сыну пророка оставалось только протянуть руку и вынуть топор из воды (4 Царств, гл. 6, ст. 5-6).
Другое чудо показывает еще раз, до какой степени бог покровительствовал Елисею. "Царь сирийский пошел войною на израильтян... И пришли ночью, и окружили город. Поутру служитель человека божия встал и вышел; и вот, войско вокруг города, и кони, и колесницы. И сказал ему слуга его: увы! господин мой, что нам делать? И сказал он: не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними. И молился Елисей, и говорил: господи! открой ему глаза, чтоб он увидел. И открыл господь глаза слуге, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея. Когда пошли к нему сирияне, Елисей помолился господу и сказал: порази их слепотою. И он поразил их слепотою, по слову Елисея" (ст. 8-18).
Здесь приключение принимает характер просто шутовской комедии. Представьте себе этих несчастных офицеров и солдат, внезапно пораженных слепотой, особенно когда речь идет о многочисленной армии. Ведь город, где находился пророк, был окружен пехотой, кавалерией и военными колесницами. Если такое чудо могло произойти, то, казалось бы, эти тысячи несчастных должны были снять осаду, просить пощады у израильтян и молить, чтобы их отвели домой, покуда они живы. Но ничего подобного! Согласно Библии, эти слепые войска не оставили своего намерения взять Елисея живым или мертвым. И здесь "священный" автор заставляет верующих проглотить одну из самых монументальных нелепостей, которые когда-либо были написаны жрецами, самодовольно насмехающимися над доверчивостью простаков. Елисей предложил сам свои услуги сирийским офицерам и солдатам, чтобы повести их на поиски Елисея. Эти слепые идиоты приняли предложение, и пророк потащил их за собой до самой столицы государства, где они и попались в плен. Эта небылица настолько бессмысленна, что мы считаем необходимым еще раз воспроизвести божественный текст: "И сказал им Елисей: это не та дорога и не тот город; идите за мною, я провожу вас к тому человеку, которого вы ищете. И привел их в Самарию" (4 Царств, гл. 6, ст. 19).
Представьте себе этих воинов, которые гуськом следуют за пророком; представьте себе всех этих слепых, шагающих из Дофаима в Самарию, держа друг друга за полы шинелей, причем первый держится за полу проводника, который есть не кто иной, как сам Елисей. Представьте себе все это и скажите, может ли какая-нибудь религия более беззастенчиво смеяться над добродушием легковерных своих приверженцев? "Когда они пришли в Самарию, Елисей сказал: господи! открой глаза им, чтобы они видели. И открыл господь глаза их, и увидели, что они в средине Самарии" (ст. 20).
Но все хорошо, что хорошо кончается, и мы сейчас увидим, что в этот день Елисей был великодушен и не злоупотребил своим торжеством. "И сказал царь израильский Елисею, увидев их: не избить ли их, отец мой? И сказал он: не убивай. Разве мечом твоим и луком твоим ты пленил их, чтобы убивать их? Предложи им хлеба и воды; пусть едят и пьют, и пойдут к государю своему. И приготовил им большой обед, и они ели и пили, и отпустил их, и пошли к государю своему. И не ходили более те полчища сирийские в землю израилеву" (ст. 21-23).
То, что мы прочитали только что, немедленно опровергается продолжением этой истории. Таково уж "священное писание". Стих 23 уверяет, что благодаря великодушию Елисея царство израильское было впредь избавлено от вторжения сирийцев. Но прочитайте стих 24: "после того собрал Венадад, царь сирийский, все войско свое, и выступил, и осадил Самарию". Во избежание необходимости объяснять эти бессмысленные и слишком глупые противоречия учебники "священной истории" говорят только о чуде ослепления сирийцев.
Итак, Венадад опять на сцене. Это тот самый Венадад, которому, как вы помните, царь Ахав дал возможность скрыться. "И был большой голод в Самарии, когда они осадили ее, так что ослиная голова продавалась по восьмидесяти сиклей серебра, и четвертая часть каба голубиного помета - по пяти сиклей серебра". Это сказано в стихе 25.
"Однажды царь израильский проходил по стене, и женщина с воплем говорила ему: помоги, господин мой, царь.
И сказал он: если не поможет тебе господь, из чего я помогу тебе? с гумна ли, с точила ли?
И сказал ей царь: что тебе? И сказала она: эта женщина говорила мне: "отдай своего сына, съедим его сегодня, а сына моего съедим завтра".
И сварили мы моего сына, и съели его. И я сказала ей на другой день: "отдай же твоего сына, и съедим его". Но она спрятала своего сына.
Царь, выслушав слова женщины, разодрал одежды свои; и проходил он по стене, и народ видел, что вретище на самом теле его.
И сказал: пусть то и то сделает мне бог, и еще более сделает, если останется голова Елисея, сына Сафатова, на нем сегодня.
Елисей же сидел в своем доме, и старцы сидели у него. И послал (царь) человека от себя. Прежде нежели пришел посланный к нему, он сказал старцам: видите ли, что этот сын убийцы послал снять с меня голову? Смотрите, когда придет посланный, затворите дверь и прижмите его дверью. А вот и топот ног господина его за ним!
Еще говорил он с ними, и вот, посланный приходит к нему, и сказал: вот какое бедствие от господа! Чего мне впредь ждать от господа?" (4 Царств, гл. 6, ст. 26-33).
К счастью, если Елисей и был причиной голода, то вскоре он же переменил положение вещей. Полюбуйтесь: "И сказал Елисей: выслушайте слово господне: так говорит господь: завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю, у ворот Самарии" (гл. 7, ст. 1).
"Господь сделал то, что стану сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: верно нанял против нас царь израильский царей хеттейских и египетских, чтобы пойти на нас.
И встали, и побежали в сумерки, и оставили шатры свои, и коней своих, и ослов своих, весь стан, как он был, и побежали, спасая себя" (ст. 6-7).
"И вышел народ, и разграбил стан сирийский, и была мера муки лучшей по сиклю, и две меры ячменя по сиклю, по слову господню" (ст. 16).
Глава 8, рассказав, что сонамитянка, у которой Елисей воскресил ребенка, скрывалась от голода в стране филистимской семь лет, рассказывает также историю "капитана" Азаила. Для того, чтобы понять ее, надо вспомнить, что, когда Илия (не Елисей, нет!) был на горе Хориве, бог сказал ему после землетрясения и огня: "пойди обратно своею дорогою в Дамаск (сорок суток ходьбы. - Л. Таксиль), и когда придешь, то помажь Азаила в царя над Сириею, а Ииуя, сына Намессиина, помажь в царя над израилем" и т. д. (3 Царств, гл. 19, ст. 15-16).
Библия не объясняет, почему Илия сам не помазал ни Азаила, ни Ииуя: бог-отец произнес вышеприведенные слова, и все. Мы теперь имеем дело с Елисеем. "Священный" писатель вдруг вспоминает об Азаиле и Ииуе и собирается, с грехом пополам, исправить свою забывчивость, раз у него под рукой Елисей. Наконец мы хоть теперь узнаем, кто такой этот Азаил.
"И пришел Елисей в Дамаск, когда Венадад, царь сирийский, был болен. И донесли ему, говоря: пришел человек божий сюда.
И сказал царь Азаилу: возьми в руку твою дар, и пойди навстречу человеку божию, и вопроси господа чрез него, говоря: выздоровею ли я от сей болезни?
И пошел Азаил навстречу ему, и взял дар в руку свою и всего лучшего в Дамаске, сколько могут нести сорок верблюдов, и пришел, и стал пред лице его, и сказал: сын твой Венадад, царь сирийский, послал меня к тебе спросить: "выздоровею ли я от сей болезни?"
И сказал ему Елисей: пойди, скажи ему: "выздоровеешь"; однакож открыл мне господь, что он умрет" (4 Царств, гл. 8, ст. 7-10).
Читая подобные глупости, иной раз чувствуешь себя как во сне. Почему Елисей, зная от бога, что Венадад умрет, поручает Азаилу пообещать больному выздоровление? И почему он, "пророк божий", сознательно лжет Азаилу? Библия не объясняет этого. Такое обилие глупости иногда даже утомляет.
"И устремил на него Елисей взор свой, и так оставался до того, что привел его в смущение; и заплакал человек божий.
И сказал Азаил: отчего господин мой плачет? И сказал он: от того, что я знаю, какое наделаешь ты сынам израилевым зло; крепости их предашь огню, и юношей их мечом умертвишь, и грудных детей их побьешь, и беременных женщин у них разрубишь" (ст. 11-12).
Я полагаю, что если бы кто-нибудь обратился к вам с такими предсказаниями, а вы верили бы правдивости пророков, то вы в ужасе отступили бы. Но как вам понравится ответ Азаила?
"И сказал Азаил: что такое раб твой, пес (мертвый), чтобы мог сделать такое большое дело? И сказал Елисей: указал мне господь в тебе царя Сирии.
И пошел он от Елисея, и пришел к государю своему. И сказал ему этот: что говорил тебе Елисей? И сказал: он говорил мне, что ты выздоровеешь.
А на другой день он взял одеяло, намочил его водою, и положил на лице его, и он умер. И воцарился Азаил вместо него" (ст. 13-15).
Такой способ завоевывать корону удивительно несложен. Никто из наследников Венадада не протестовал, и понятно почему: на это была "воля божья".
В конце 8-й главы говорится, что на склоне своих лет Иосафат разделил трон с сыном своим Иорамом, супругом Гофолии. Это противоречит тому, что мы читали выше: было уже сказано (3 Царств, гл. 22, ст. 50), что этот Иорам, сын Иосафата, взошел на престол после смерти отца. Но если бы мы останавливались на всех противоречиях Библии, мы бы никогда не кончили.
Иорам иудейский вступил на дурной путь. Подобно своему шурину - Иораму израильскому, он творил одно только неугодное, за что и был наказан: "Едом" возмутился и перестал платить дань. Иораму иудейскому было тридцать два года, когда он взошел на престол, и царствовал он, как сказано, восемь лет. Когда он умер, Иорам израильский проводил двенадцатый год своего царствования.
Иораму иудейскому наследовал Охозия, его сын от Гофолии. Охозия получил отцовскую корону в двадцать два года. Он не поклонялся иудейскому богу и продержался всего только один год. Охозия заключил союз со своим дядей Иорамом израильским для того, чтобы воевать с Азаилом, царем сирийским. Но Азаил побил союзников, "и возвратился Иорам царь, чтобы лечиться в Изрееле от ран, которые причинили ему сирияне в Рамофе, когда он воевал с Азаилом, царем сирийским. И Охозия, сын Иорама, царь иудейский, пришел посетить Иорама, сына Ахавова, в Изреель, так как он был болен" (4 Царств, гл. 8, ст. 29).
Читатель, приготовьтесь! Вы сейчас будете трепетать: бог подготовляет ужасное побоище!
"Елисей пророк призвал одного из сынов пророческих и сказал ему: опояшь чресла твои, и возьми сей сосуд с елеем в руку твою, и пойди в Рамоф галаадский. Придя туда, отыщи там Ииуя, сына Иосафата, сына Намессиева, и подойди, и вели выступить ему из среды братьев своих, и введи его во внутреннюю комнату; и возьми сосуд с елеем, и вылей на голову его, и скажи: "так говорит господь: помазую тебя в царя над Израилем". Потом отвори дверь, и беги, и не жди" (4 Царств, гл. 9, ст. 1-3).
Юный "сын пророческий" точно выполнил поручение, к великому изумлению Ииуя. Получив свою порцию масла, Ииуй рассказал офицерам гарнизона, что с ним произошло. "И поспешили они, и взяли каждый одежду свою, и подостлали ему на самых ступенях, и затрубили трубою, и сказали: воцарился Ииуй! И восстал Ииуй, сын Иосафата, сына Намессиева, против Иорама; Иорам же находился со всеми израильтянами в Рамофе галаадском на страже против Азаила, царя сирийского" (ст. 13-14).
Мы попадаем теперь в ужасный, бесконечный лабиринт убийств. Грозную миссию получил Азаил от бога, начав исполнение ее со смерти Венадада. Она преисполнена невероятных ужасов: новый царь сирийский должен будет разбивать головы младенцам и рассекать животы беременных женщин. Ииуй имеет также поручение купаться в крови. Вспомним, что преступления Иорамов, Охозиев и других "монархов" заключались в том, что они поклонялись Ваалу вместо Адоная. И вот какую веротерпимость преподает Библия!
После своего провозглашения царем Ииуй сел на коня и поехал в Изреель, где был Иорам и куда Охозия, царь иудейский, пришел, чтобы навестить бывшего там на лечении Иорама. "На башне в Изрееле стоял сторож, и увидел он полчище Ииуево, когда оно шло, и сказал: полчище вижу я. И сказал Иорам: возьми всадника, и пошли навстречу им, и пусть скажет: с миром ли?" (ст. 17).
Так как этот посланный не возвратился, Иорам послал другого, которого также не увидел более. "И сказал Иорам: запрягай. И запрягли колесницу его. И выступил Иорам, царь израильский, и Охозия, царь иудейский, каждый на колеснице своей. И выступили навстречу Ииую, и встретились с ним на поле Навуфея. И когда увидел Иорам Ииуя, то сказал: с миром ли, Ииуй? И сказал он - какой мир при любодействе Иезавели, матери твоей, и при многих волхвованиях ее?" (ст. 21-22).
Чтобы постичь всю прелесть упрека Ииуя по поводу распущенности царицы Иезавели, необходимо заняться маленьким хронологическим подсчетом, основанным на священных текстах. Сколько лет было тогда вдове Ахава? Она была матерью Гофолии, а этой последней было уже около ста лет.
Не известно, на каком году жизни каждая из них вступила в брак. Но допустим, что дочери Ахава было только пятнадцать лет, когда ее сочетали браком с Иорамом иудейским, сыном Иосафата. Мы знаем уже, что этот Иорам не отличался преданностью богу; Вторая книга Паралипоменон сообщает, какая кара постигла его.
"И возбудил господь против Иорама дух филистимлян и аравитян, сопредельных ефиоплянам;
И они пошли на Иудею, и ворвались в нее, и захватили все имущество, находившееся в доме царя, также и сыновей его, и жен его; и не осталось у него сына, кроме Охозии, меньшего из сыновей его.
А после всего этого поразил господь внутренности его болезнью неизлечимою.
Так было со дня на день, а к концу второго года выпали внутренности его от болезни его, и он умер в жестоких страданиях; и не сожег для него народ его благовоний, как делал то для отцов его" (2 Паралипоменон, гл. 21, ст. 16-19).
А глава 22 той же книги начинается со следующего ценного сообщения: "и поставили царем жители Иерусалима Охозию, меньшего сына его, вместо него, так как всех старших избило полчище, приходившее с аравитянами к стану, - и воцарился Охозия, сын Иорама, царя иудейского. Двадцати двух лет был Охозия, когда воцарился, и один год царствовал в Иерусалиме; имя матери его Гофолия" (ст. 1-2). Число братьев Охозии указано в 14-м стихе 10-й главы Четвертой книги Царств: их было "сорок два человека".
Теперь возвратимся несколько назад: Гофолия, вышедшая замуж, самое раннее, в пятнадцать лет, могла через год родить своего первого сына. Допустим, что у нее ежегодно рождались дети и только сыновья (Библия не упоминает о дочерях этой царицы). Охозия родился сорок третьим, и, следовательно, Гофолии было минимум пятьдесят восемь лет, когда она его родила. Отсюда ясно, что ей должно было быть ровно восемьдесят лет, когда двадцатидвухлетний Охозия взошел на трон. Отсюда следует далее, что Иезавель, мать Гофолии, была, по крайней мере, в возрасте ста лет, когда имела сына Иорама, царствовавшего над Израилем, и внука Охозию, царствовавшего над иудой, в ту пору, когда ей приписывается постыдный разврат. Делается ясным после этого, что волхвования, приписываемые ей гневным Ииуем, могли иметь своей целью только колдовское привлечение любовников столетней старушкой!
Ответ Ииуя, конечно, не мог успокоить сына Иезавели. "И поворотил Иорам руки свои, и побежал, и сказал Охозии: измена, Охозия! А Ииуй натянул лук рукою своею, и поразил Иорама между плечами его, и прошла стрела чрез сердце его, и пал он на колеснице своей" (4 Царств, гл. 9, ст. 23-24). Охозия, царь иудейский, также бежал. "И погнался за ним Ииуй, и сказал: и его бейте на колеснице... И побежал он в Мегиддон, и умер там" (ст. 27).
Теперь пришла очередь Иезавели. "И прибыл Ииуй в Изреель. Иезавель же, получив весть, нарумянила лице свое, и украсила голову свою, и глядела в окно" (ст. 30). Эта почтенная старушка, которой было, по меньшей мере, сто, если не сто двадцать лет, рассчитывала еще на свои чары, намереваясь соблазнить узурпатора. "Когда Ииуй вошел в ворота, она сказала: мир ли Замврию, убийце государя своего?" (ст. 31). Мы еще помним, что Замврий, убив царя Вассу и все его семейство, процарствовал всего семь дней и покончил жизнь самоубийством, когда увидел успех мятежа Амврия.
"И поднял он лице свое к окну, и сказал: кто со мною, кто? И выглянули к нему два, три евнуха. И сказал он: выбросьте ее. И выбросили ее. И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее. И пришел Ииуй, и ел, и пил, и сказал: отыщите эту проклятую, и похороните ее, так как царская дочь она. И пошли хоронить ее, и не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук" (ст. 32-35).
Но мы знаем, что Иезавель была очень плодовита. Иорам оставил братьев, способных принять царство "У Ахава было семьдесят сыновей в Самарии. И написал Ииуй письма, и послал в Самарию к начальникам изреельским, старейшинам и воспитателям детей Ахавовых" (4 Царств, гл. 10, ст. 1). Письма предписывали истребить всех молодых "принцев". "Когда пришло к ним письмо, они взяли царских сыновей, и закололи их - семьдесят человек, и положили головы их в корзины, и послали к нему в Изреель" (ст. 7). Ииуй умертвил также и всех друзей, и всех слуг дома Ахава.
"И встал, и пошел, и пришел в Самарию. Находясь на пути при Беф-Екеде пастушеском, встретил Ииуй братьев Охозии, царя иудейского, и сказал: кто вы? Они сказали: мы братья Охозии, идем узнать о здоровье сыновей царя и сыновей государыни. И сказал он: возьмите их живых. И взяли их живых, и закололи их - сорок два человека... и не осталось из них ни одного" (ст. 12-14). Не вредно напомнить, что эти сорок два сына Гофолии уже были однажды убиты арабами (2 Паралипоменон, гл. 22, ст. 1). Охозия, сорок третий и младший в семье, наследовал отцу своему, Иораму иудейскому, именно и только по случаю этого поголовного истребления старших братьев. О жестокий и бесстрашный Ииуй! Он не останавливался даже перед убийством... мертвецов!
Если вы думаете, что этим благочестивые библейские мерзости кончаются, вы жестоко ошибаетесь. Ииуй объявил большие празднества в честь Ваала. "Созовите ко мне всех пророков Ваала, всех служителей его и всех священников его, чтобы никто не был в отсутствии; потому что у меня будет великая жертва Ваалу. А всякий, кто не явится, не останется жив. Ииуй делал это с хитрым намерением, чтобы истребить служителей Ваала. И сказал Ииуй: назначьте праздничное собрание ради Ваала. И провозгласили собрание. И послал Ииуй по всему Израилю; и пришли все служители Ваала; не оставалось ни одного человека, кто бы не пришел; и вошли в дом Ваалов, и наполнился дом Ваалов от края до края" (4 Царств, гл. 10, ст. 19-21).
Во время богослужения храм соперника Саваофа был окружен войсками Ииуя. "Когда кончено было всесожжение, сказал Ииуй скороходам и начальникам: пойдите, бейте их, чтобы ни один не ушел. И поразили их острием меча, и бросили их скороходы и начальники, и пошли в город, где было капище Ваалово. И вынесли статуи из капища Ваалова, и сожгли их. И разбили статую Ваала, и разрушили капище Ваалово; и сделали из него место нечистот, до сего дня. И истребил Ииуй Ваала из земли израильской" (ст. 25-28).
А теперь, читатель, прислонитесь к стене или держитесь за что-нибудь, чтобы не зашататься и не упасть. Вот стих 29: "Впрочем от грехов Иеровоама, который ввел израиля в грех, от них не отступил Ииуй,- от золотых тельцов, которые в Вефиле и в Дане". Нет никакой возможности понять этого господина Ииуя!
Вот еще одна цитата: "И сказал господь Ииую: за то, что ты охотно сделал, что было праведно в очах моих, выполнил над домом ахавовым все, что было на сердце у меня, сыновья твои до четвертого рода будут сидеть на престоле израилевом. Но Ииуй не старался ходить в законе господа, бога израилева, от всего сердца. Он не отступал от грехов Иеровоама, который ввел израиля в грех". Как бы там ни было, этот узурпатор процарствовал двадцать восемь лет. Он оставил корону своему сыну Иоахазу.
Увлеченный подвигами Ииуя, "священный" автор забыл о Гофолии. В главе 11 он возвращается к ней. Восшествие на престол узурпатора заставило дочь Ахава погрузиться в глубокий и очень сложный траур: всего в несколько дней была убита и съедена собаками ее мать Иезавель, убит брат Иорам израильский и семьдесят других братьев, ее сын Охозия и сорок два других ее сына. У царицы иерусалимской остались только внуки, сыновья Охозии. Что сделала она, чтобы спасти их от ярости Ииуя? Она... истребила их сама. "Гофолия, мать Охозии, видя, что сын ее умер, встала и истребила все царское племя" (ст. 1).
Только в Библии встречается месть такого рода. Вольтер сказал по этому поводу: "Гофолия, бабушка маленького Иоаса, убивает всех своих внуков в Иерусалиме, как говорит священная история, за исключением маленького Иоаса, который успел скрыться. Ей было около ста лет. Следовательно, никаких побудительных причин это избиение иметь не могло. Она совершает все эти многочисленные убийства ради одного только удовольствия, а также для того, чтобы создать верховному жрецу Иодаю предлог убить и ее в свою очередь. В этот период царей израильских и иудейских мы встречаем такие сцены убийства и массового истребления, какие можно было бы встретить, вероятно, только в истории хорьков, если бы только какой-нибудь петух сумел написать их историю".
Неправдоподобность всегда отличает библейские повествования. Каким образом младший из сыновей Охозии мог спастись от этого всеобщего избиения? Его укрыла тетка Иосавеф. Но кто эта Иосавеф? Она сестра Охозии и дочь Гофолии (4 Царств, гл. 1, ст. 2). Она, кроме того, супруга священника Иодая (2 Паралипоменон, гл. 22, ст. 11). Таким образом, царица Гофолия, прославившаяся своим неблагочестием, Гофолия, считавшая Ваала единственным богом, выдала дочь за священника еврейского бога. А маленький Иоас втайне от Гофолии воспитывался в храме. В течение шести лет она совершенно ничего не знала об этом длительном заговоре своего зятя. На седьмой год Иодай собрал военачальников, верных еврейскому богу, показал им юного сына Охозии, провозгласил его царем, и Гофолия, прибежавшая взглянуть, что происходит, была умерщвлена у "конского входа" царского дома. Заодно убили и жреца Ваала - Матфана - конкурента Иодая.
Из Четвертой книги Царств следует, что Иоас был благочестивый монарх; но из Второй книги Паралипоменон также явствует, что он плохо кончил (гл. 24): он восстановил культ идолов дубравных и других ложных богов, к великому смущению Захарии, который по смерти отца своего Иодая стал священником еврейского бога. Иоас, раздраженный упреками Захарии, приказал побить его камнями во дворе храма (ст. 21). В свою очередь, Иоас был удавлен двумя своими слугами, которых Книга Паралипоменон называет: "Завад, сын Шимеафы, и Иегозавад, сын Шимрифы", а Четвертая книга Царств: "Иозакар, сын Шимеаты, и Иегозавад, сын Шомеры" (гл. 12, ст. 21). Кто бы ни были его убийцы, этот царь процарствовал целых сорок лет. Убитому Иоасу наследовал его сын Амасия.
Возвращаясь к Четвертой книге Царств, мы узнаем, что в израиле грозному Иную наследовал его сын Иоахаз. Этот блудодей насмехался над еврейским богом в течение семнадцати лет. Его царство подвергалось опустошительным нашествиям царей Сирии - Азаила и Венадада. А как евреи были разорены, трудно себе и представить! Вот текст: "У Иоахаза оставалось войска только пятьдесят всадников, десять колесниц и десять тысяч пеших, оттого, что истребил их царь сирийский и обратил их в прах на попрание" (4 Царств, гл. 13, ст. 7).
Иоахазу наследовал его сын Иоас, которого не следует смешивать с Иоасом, царем иудейским. Иоас израильский, внук Ииуя, воевал с Амасией, сыном Иоаса иудейского; разбил его наголову, пробил брешь в стенах иерусалимских в четыреста локтей и разграбил храм и царский дворец.
В царствование Иоаса израильского умер пророк Елисей. "Елисей заболел болезнью, от которой потом и умер. И пришел к нему Иоас, царь израильский, и плакал над ним!" (4 Царств, гл. 13, ст. 14).
На следующий год произошло неожиданное чудо. Погребали одного человека и увидели полчище моавитян. "Погребавшие бросили того человека в гроб Елисеев; и он при падении своем коснулся костей Елисея, и ожил, и встал на ноги свои" (ст. 20-21). Мы предполагаем, что и моавитяне тоже испугались и удрали.
Критики никогда не бывают довольны! Они и здесь тоже делают свои замечания. Они спрашивают, почему бог не воскресил самого Елисея, вместо того чтобы воскрешать какого-то никому не известного обывателя, никому не нужного и неинтересного, случайно брошенного в пророческую могилу. Они спрашивают, каким образом могила эта оставалась открытой в течение целого года? Они спрашивают, что стало с воскресшим, и удивляются, что он не добивался славы и совершенно не отмечен Библией даже в своей второй, столь неожиданной жизни. Наконец, если такое чудодейственное свойство имели кости Елисея, то, спрашивают они, почему их больше никто не использовал? Грустно думать, что мало-мальски разумное и хорошо распространенное использование этого скелета могло бы и нам всем обеспечить бессмертие! Во всяком случае, "святые отцы" могли бы использовать Елисеевы косточки хотя бы для продления своего собственного существования 80.
Со смертью Елисея историко-политическая путаница в Библии становится такой, что почти невозможно разобраться в сумбурном нагромождении имен и фантастических событий. Конец израильскому государству наступил при царе Осии. Осия и многие его бывшие подданные были уведены в ассирийский плен.
ГЛАВА 40. Конец царства иудейского
В то время как евреи из царства израильского находились в ассирийском плену, царство иудейское еще держалось самостоятельно под благочестивым правлением Езекии. "Он отменил высоты, разбил статуи, срубил дубраву и истребил медного змея, которого сделал Моисей; потому что до самых тех дней сыны израилевы кадили ему" (4 Царств, гл. 18, ст. 4). Правда, бог дал ему за это благочестие победу над филистимлянами, но все же покровительство божье в некоторых случаях сказывалось только наполовину. Так, в четвертый год своего царствования Езекия испытал нашествие Синахериба (Библия называет его Сеннахиримом),царя ассирийского, и отделался от него, заплатив ему триста талантов серебра и тридцать талантов золота. "И отдал Езекия все серебро, какое нашлось в доме господнем и в сокровищницах дома царского... Снял Езекия золото с дверей дома господня и с дверных столбов, которые позолотил... и отдал его царю ассирийскому" (ст. 15-16).
После такого грабежа "Сеннахирим" мог бы, казалось, оставить Езекию в покое. Не тут-то было! Он вскоре возвратился опять, взялся за дело снова, окружил Иерусалим войсками и послал к Езекии некоего Рабсака, которому поручил задать царю ехидный вопрос: "Что это за упование, на которое ты уповаешь?" (ст. 19). Езекия выслал Рабсаку трех парламентеров, и эти последние сказали ему: "Говори рабам твоим по-арамейски, потому что понимаем мы, а не говори с нами по-иудейски вслух народа, который на стене" (ст. 26).
Но Рабсак сделался еще более дерзким. Он стал говорить на "изящном" библейском языке: "Разве только к господину твоему и к тебе послал меня господин мой сказать сии слова? Нет, также и к людям, которые сидят на стене, чтобы есть помет свой и пить мочу свою с вами" (ст. 27).
Езекия, по-видимому, не особенно уповал на бога, раз уж позволил так ограбить себя без всякого сопротивления. Однако пророк Исаия, современник этих событий, поднял у него настроение, да и сам бог-отец наконец оказал ему свою поддержку. "И случилось в ту ночь: пошел ангел господень, и поразил в стане ассирийском сто восемьдесят пять тысяч. И встали поутру, и вот все тела мертвые. И отправился, и пошел, и возвратился Сеннахирим, царь ассирийский, и жил в Ниневии" (4 Царств, гл. 19, ст. 35-36). Блистательная библейская "победа"!
Библия сообщает далее, что "Сеннахирим" был убит своими сыновьями Адрамелехом и Шарецером, которые после убийства скрылись в Армению, и что другой сын "Сеннахирима", "Ассардан" (в истории - Асархаддон), воцарился вместо него. В следующей же главе автор сообщает, что Езекия в последние годы своего царствования заключил союз с Беродах Баладаном, царем вавилонским.
Эти утверждения не сходятся с открытиями археологов относительно истории ассирийских царств. Из надписей в знаменитом дворце Хорсабада, открытом в 1842 году французским консулом в Моссуле Ботта, явствует, что Беродах Баладан был изгнан из Халдеи самим Салманасаром V, отцом Синахериба, победившим его в битве при Бетлакиме в 709 году до н. э., и что Салманасар после этой победы овладел Вавилоном и присоединил это царство к Ниневии. Каким же образом Езекия мог заключить союз с Беродах Баладаном в царствование "Ассардана", сына Синахериба, раз этот царь вавилонский потерял все свои владения в войне против царя ниневийского, деда "Ассардана", и раз "Ассардан", царствовавший в последние годы Езекии, был одновременно царем Ниневии и Вавилона?
Но если даже не считаться с открытиями ученых и предпочитать авторитет Библии, то и в этом случае нельзя не сделать следующего замечания: бог, давший обещание: "Я буду охранять город сей, чтобы спасти его ради себя и ради Давида, раба моего" (4 Царств, гл. 19, ст. 34), мог бы и не ожидать второго нашествия "Сеннахирима". Ибо если бог, будучи всемогущим, решил взять Иерусалим под свое покровительство, то лучше было бы действительно защитить город от "Сеннахирима" с самого начала, нежели позволить этому последнему унести все богатства страны и все сокровища храма. Непонятно также, почему господин Саваоф, столь торжественно провозгласивший себя защитником и покровителем племени Иуды и рукой своего ангела-истребителя убивший в одну ночь сто восемьдесят пять тысяч ассирийцев, спустя несколько лет покинул иудеев, позволил разрушить их святыни другой ассирийской армии и совершенно спокойно смотрел на то, как иудеев и племя вениаминово, не исключая большого количества левитов, заковывали в цепи как рабов.
Вот по поводу Езекии еще один факт, детали которого не лишены любопытства. Этот царь взошел на трон в возрасте двадцати пяти лет, и бог вписал в книгу его судьбы, что он умрет на тридцать девятом году; но вследствие обстоятельств, которые надо отметить, бог подчистил резинкой эту страницу "великой книги вечности" и внес исправление, в силу которого Езекия смог дотянуть до пятидесятичетырехлетнего возраста.
На четырнадцатом году своего царствования Езекия заболел, как это и следовало по указаниям, которые были сделаны в книге его судьбы первоначально, до употребления богом резинки. Царь иудейский не посылал за врачом; это было не нужно, ибо у него под рукой был пророк Исаия, святой человек, бывший в курсе всех божьих решений. Исаия, узнав, по какому поводу царственный больной хотел с ним посоветоваться, поспешил к его одру. И сказал Исаия Езекии: "Так говорит господь: сделай завещание для дома твоего, ибо умрешь ты и не выздоровеешь. И отворотился (Езекия) лицем своим к стене, и молился господу, говоря: "о, господи! вспомни, что я ходил пред лицем твоим верно и с преданным тебе сердцем, и делал угодное в очах твоих". И заплакал Езекия сильно. Исаия еще не вышел из города, как было к нему слово господне: возвратись, и скажи Езекии, владыке народа моего: так говорит господь, бог Давида, отца твоего: я услышал молитву твою, увидел слезы твои. Вот, я исцелю тебя; в третий день пойдешь в дом господень; и прибавлю ко дням твоим пятнадцать лет" (4 Царств, гл. 20, ст. 1-6).
Исаия, как пророк, ничему не удивился и честно выполнил данное ему поручение. Однако перед лицом противоречивых пророчеств больной растерялся. Езекия спросил у Исаии: "Какое знамение, что господь исцелит меня, и что пойду я на третий день в дом господень? И сказал Исаия: вот тебе знамение от господа, что исполнит господь слово, которое он изрек: вперед ли пройти тени на десять ступеней, или воротиться на десять ступеней? И сказал Езекия: легко тени подвинуться вперед на десять ступеней; нет, пусть воротится тень назад на десять ступеней. И воззвал Исаия пророк к господу, и возвратил тень назад на ступенях, где она спускалась по ступеням Ахазовым, на десять ступеней" (ст. 7-11). Исаия приложил "пласт смокв" к нарыву Езекии, "и он выздоровел".
Неверующие смеются над этим мармеладом из смокв и над этими десятью ступенями солнечных часов, по которым тень побежала вспять. Или болезнь Езекии, говорят они, была пустяком, раз он выздоровел от фигового пластыря; или же здесь одна только сила божьего вмешательства была причиной исцеления царя, находившегося на волоске от смерти, и тогда пластырь был совершенно ни к чему. Что касается солнечных часов, то Езекия производит на критиков впечатление законченного дурака, когда говорит, что тени легче побежать вперед, чем вернуться обратно: в обоих случаях законы природы были бы одинаково нарушены, и весь порядок мирового движения в солнечной системе должен был бы прийти в расстройство. Кроме того, возвращение тени вспять на ступенях Ахаза представляется не чем иным, как повторением известного чуда Иисуса Навина.
Так говорят скептики. Зато богословы, наоборот, не задумываясь, верят, что Солнце остановилось ради Навина и пошло назад по просьбе Езекии. В главе 38 Книги Исаии этот случай вновь упоминается: "И возвратилось солнце на десять ступеней" (ст. 8).
Самое любопытное из всех странных явлений, которые отмечают описываемую эпоху, это смерть Исаии: этот человек, бывший сам воплощенным чудом, не смог сделать ни малейшего чуда, когда его собственная жизнь была в опасности. Манассия, сын и наследник Езекии, который не особенно поверил случаю с загадочным движением тени, был настолько же неблагочестив, насколько отец его был набожен. Желая видеть, обладает ли Исаия и для своего личного обихода каким-нибудь фиговым пластырем, он приказал распилить пророка на две половины. Несчастный Исаия был распилен, как самое обыкновенное бревно. Ни Рафаил, ни какой-нибудь другой ангел не пришли к нему на помощь. Остается только предположить, что во время казни своего верного слуги бог был чрезвычайно занят на какой-нибудь другой планете.
Последним царем иудейским был Седекия. В одиннадцатый год его царствования (4 Царств, гл. 25, ст. 2) Иерусалим был взят армиями Навуходоносора. "Принцы крови" были перебиты, а Седекия, которому выкололи глаза и надели цепи на руки, был уведен в вавилонский плен со всеми остатками своего народа (ст. 7). Навуходоносор поджег храм Соломона и дворец; он оставил Иерусалим в развалинах (ст. 9-10).
"Наконец, - говорит Вольтер, - пришла развязка самой большой части древнееврейской истории. Это сначала разорение десяти племен царства израильского, а затем - пленение остальных двух племен. Вот чем кончаются все эти великолепные чудеса, будто бы совершенные богом в пользу этого народа. Христианские мудрецы со скорбью видят бедствия своих "отцов", расчистивших им путь к "спасению". Скептики со скрытой радостью видят уничтожение почти целого народа, который они рассматривают как носителя ужасающе суеверных предрассудков, гнусного разврата, зверского разбоя, непроходимой тупости и благочестивой кровожадности".
ГЛАВА 41. Священные романические истории "Товит" и "Иудифь"
Товит из племени Невфалимова был во время Енемессара, царя ассирийского, уведен в плен в Ниневию. К сожалению, этот библейский царь не оставил географической карты своих владений. А без нее нельзя понять, каким об разом, будучи царем Ниневии (на Тигре), он мог миновать царство вавилонское для того, чтобы пойти и заковать в цепи обитателей Палестины. Это ведь все равно, как если бы турки прошли через Грецию, чтобы увести к себе в плен население Италии. Товит "ходил в Мидию, и отдал на сохранение Гаваилу, брату Гаврия, в Рагах индийских, десять талантов серебра" (Товит, гл. 1, ст. 14). Сумма немалая для мужа трудящейся женщины (Анна, жена Товита, была пряхой - гл. 2, ст. 11). Не знаешь, как и удивляться этому Товиту, который уходит за сотни километров от Ниневии отдать свои деньги на сохранение какому-то Гаваилу.
Однажды, возвратившись после какого-то погребения домой и будучи нечистым, Товит лег спать у стены. Он не заметил, что на стене сидели воробьи. О дальнейшем он рассказывает сам: "Когда глаза мои были открыты, воробьи испустили теплое на глаза мои, и сдечались на глазах моих бельма" (Товит, гл. 2, ст. 10). Компетентные люди утверждают, что воробьиный помет отнюдь не опасен для зрения и что Товиту достаточно было бы просто умыться.
"В тот самый день случилось и Сарре, дочери Рагуиловой, в Екбатанах мидииских терпеть укоризны от служанок отца своего за то, что она была отдаваема семи мужьям; но Асмодей, злой дух, умерщвлял их прежде, нежели они были с нею, как с женою. Они говорили ей: разве тебе не совестно, что ты задушила мужей своих? Уже семерых ты имела, но не назвалась именем ни одного из них... Иди и ты за ними, чтобы нам не видеть твоего сына или дочери вовек. Услышав это, она весьма опечалилась... И стала она молиться у окна..." (Товит, гл. 3, ст. 7-11).
Критики отмечают, что никогда до того евреи нигде не упоминают ни о каком дьяволе, демоне или черте: злые духи ведут свое происхождение из Персии, где народ веровал в существование двух одинаково могущественных богов: Ормузда - бога добра и Аримана - бога зла. Из них каждый повелевает целой армией добрых или злых духов. Евреи же были только подражателями. Они заимствовали свою религию у соседей или поработителей, причем заимствовали не только обряды, но также и религиозные предания.
Книга Товита заставляет думать, что злой дух Асмодей был влюблен в Сарру и ревновал ее. Это вполне согласуется с древним учением о духах, ангелах и богах. Мы уже видели в книге "Бытие" ангелов, влюбленных в человеческих девушек и производящих исполинов. Церковники затем много придумали историй о демонах, имевших половое общение с женщинами, и о необыкновенных людях, рождавшихся от этих "нечестивых" связей, о дьяволах, внедряющихся в тела юношей и девушек сотнями различных способов, о том, как чертей вызывают и как их изгоняют. Существовали и существуют многие дикие предрассудки и суеверия, которые корыстолюбивая хитрость церковников всегда использовала для эксплуатации человеческой глупости.
"И услышана была молитва обоих пред славою великого бога, и послан был Рафаил исцелить обоих: снять бельма у Товита, и Сарру, дочь Рагуилову, дать в жену Товии, сыну Товитову, связав Асмодея, злого духа; ибо Товии предназначено наследовать ее" (Товит, гл. 3, ст. 16-17).
Здесь впервые "священное писание" называет ангела по имени. Все комментаторы единогласно утверждают, что имена иудео-христианских ангелов - халдейского происхождения: Рафаил - целитель божий, Уриил - огонь божий, Азраил - род божий, Михаил - образ божий, Гавриил - человек божий. Персидские ангелы назывались совсем иначе: Ма, Кур, Дубадур, Бааман и т. д. Евреи были в рабстве у халдеев, а не у персов и усвоили себе, верования в халдейских ангелов и дьяволов. Все меняется и у этого "избранного богом" народа, как только он меняет своих хозяев. Когда евреи были порабощены хананеянами, они поклонялись их богам; когда они находились в плену у царей, называемых ассирийскими, они приняли веру в их добрых и злых духов.
"В тот день вспомнил Товит о серебре, которое отдал на сохранение Гаваилу в Рагах мидийских, и сказал сам себе: я просил смерти; что же не позову сына моего Товии, чтобы объявить ему об этом, пока я не умер? И, призвав его, сказал: сын мой! когда я умру, похорони меня, и не покидай матери своей" (Товит, гл. 4, ст. 1-3). Следует длинная речь, кончающаяся так: "Теперь я открою тебе, что я отдал десять талантов серебра на сохранение Гаваилу, в Рагах мидийских" (ст. 20).
Затем Товит передал сыну расписку Гаваила (гл. 5, ст. 3) и посоветовал ему найти себе спутника, который сопровождал бы его в Мидию. "И пошел он искать человека, и встретил Рафаила. Это был ангел, но он не знал. И сказал ему: можешь ли ты идти со мною в Раги мидийские, и знаешь ли эти места? Ангел отвечал: могу идти с тобою, и дорогу знаю; я уже останавливался у Гаваила, брата нашего" (Товит, гл. 5, ст. 4-6).
Какое удачное совпадение, не правда ли? Молодой Товия представил отцу прекрасного незнакомца, который сказал, что он происходит из рода Анании великого и что зовут его Азария. Это было еще одно удачное совпадение, ибо старый Товит знавал Ананию и даже был с ним в отдаленном родстве. Последовал торг относительно гонорара за сопровождение мальчика в пути. "Я дам тебе драхму на день и все необходимое для тебя и для сына моего, и еще прибавлю тебе сверх этой платы, если благополучно возвратитесь" (Товит, гл. 5, ст. 5-16). Довольно странно, что старый Товит, еврей, проживавший в Ниневии, расплачивается не еврейской и не мидийской монетой, а греческой.
Товия отправился в путь с мнимым Азарией, и "собака юноши с ними". Нетрудно догадаться, что путешествие не обошлось без приключения. Иначе не стоило бы, в самом деле, автору огород городить и выпускать на сцену этих двух действующих лиц. "Путники вечером пришли к реке Тигру, и остановились там на ночь. Юноша пошел помыться, но из реки показалась рыба и хотела поглотить юношу. Тогда ангел сказал ему: возьми эту рыбу. И юноша схватил рыбу, и вытащил на землю" (Товит, гл. 6, ст. 2-4).
Каким это образом чудовищная рыба, способная проглотить человека, так легко позволила взять себя за жабры, как кролик, которого берут за уши? Но богословов это не затрудняет. Их не затрудняет и то, что подобного рода рыбы не водятся в пресной воде. Эта рыба, надо думать, была брошена в Тигр в порядке исключения по специальному божьему приказу для совершения чуда. Это была божественная инсценировка, и, следовательно, бесполезно искать, к какому виду могла принадлежать эта огромная пресноводная рыба-людоед.
Ангел приказал Товии разрезать рыбу и сохранить сердце, печень и желчь. Когда операция была окончена, рыба была зажарена, и спутники питались ею до прихода в Экбатаны. "И сказал юноша ангелу: брат Азария, к чему эта печень и сердце и желчь из рыбы? Он отвечал: если кого мучит демон, или злой дух, то сердцем и печенью должно курить пред таким мужчиною или женщиною, и более уже не будет мучиться; а желчью помазать человека, который имеет бельма на глазах, и он исцелится" (ст. 7-9).
"...из реки показалась рыба и хотела проглотить юношу. Тогда ангел сказал ему: возьми эту рыбу" (Товит, гл. 6, ст. 3-4).
Затем Рафаил посоветовал Товии попросить гостеприимства у его родственника Рагуила и взять в жены дочь его Сарру. Это последнее предложение вызвало большие колебания у неподготовленного юноши. Он сказал ангелу: "Брат Азария, я слышал, что эту девицу отдавали семи мужам, но все они погибли в брачной комнате; а я один у отца, и боюсь, как бы, войдя к ней, не умереть подобно прежним; ее любит демон, который никому не вредит, кроме приближающихся к ней. И потому я боюсь... Ангел сказал ему:... ей следует быть твоею женою, а о демоне не беспокойся; в эту же ночь отдадут тебе ее в жену. Только, когда ты войдешь в брачную комнату, возьми курильницу, вложи в нее сердца и печени рыбы, и покури; и демон ощутит запах, и удалится, и не возвратится никогда. Когда же тебе надобно будет приблизиться к ней, встаньте оба, воззовите к милосердому богу, и он спасет и помилует вас. Не бойся; ибо она предназначена тебе от века, и ты спасешь ее, и она пойдет с тобою, и я знаю, что у тебя будут от нее дети. Выслушав это, Товия полюбил ее, и душа его крепко прилепилась к ней" (Товит, гл. 6, ст. 14-18). Не забывайте при этом, что Товия еще не видел ни разу молодой героини.
"И подошли к дому Рагуила. Сарра встретила и приветствовала их, и они ее, и ввела их в дом. И сказал Рагуил Едне, жене своей: как похож этот юноша на Товита, сына брата моего!" (Товит, гл. 7, ст. 1-2) Юноша назвал себя; ему весьма обрадовались и закатили большой обед, но молодой Товия отказался есть что бы то ни было, если старик Рагуил не отдаст за него немедленно замуж свою дочку Сарру. Рагуил не остановился и перед такими проявлениями гостеприимства, но счел своим долгом посвятить молодого человека в ужасную судьбу первых семи мужей красавицы Сарры. Молодой Товия настаивал на своем, утверждая, что не боится ничего. "И призвал Сарру, дочь свою, и, взяв руку ее, отдал ее Товии в жену, и сказал: вот, по закону Моисееву, возьми ее и веди к отцу твоему. И благословил их... И, взяв свиток, написал договор и запечатал" (Товит, гл. 7, ст. 12-13).
Една приготовила спальню и ввела туда Сарру. "И заплакала, и приняла взаимно слезы дочери своей, и сказала ей: успокойся, дочь" (ст. 17). "Когда окончили ужин, ввели к ней Товию. Он же, идя, вспомнил слова Рафаила, и взял курильницу, и положил сердце и печень рыбы, и курил. Демон, ощутив этот запах, убежал в верхние страны Египта, и связал его ангел" (Товит, гл. 8, ст. 1-3).
Богословы задавались вопросом, связан ли Асмодей и до сих пор и где именно он находится. Важный вопрос! Потоки чернил были пролиты для его разрешения. Особенными пройдохами оказываются монахи одного египетского монастыря, показывающие богомольцам очень глубокий колодец, где якобы Рафаил связал своего врага. Демон находится там и поныне. За небольшое вознаграждение, взимаемое благочестивыми братьями, можно получить разрешение бросить в колодец несколько камней или несколько капель "святой воды", чтобы увеличить страдания этого демона, уже и без того приведенного в состояние полной беспомощности.
Рагуил, уверенный в том, что Товии не выпутаться из этой истории живым, заботливо копал ему могилу. Но когда на следующее утро он узнал, что его зять цел и невредим, он несказанно обрадовался. Немедленно могила была засыпана, и свадебные пиршества продолжались 14 дней. И сказал Рагуил Товии по окончании пиршеств: "Взяв половину имения, благополучно отправляйся к отцу твоему. Остальное же получишь, когда умру я и жена моя" (Товит, гл. 8, ст. 21). Во время свадебного пира ангел Рафаил, уже возвратившийся из Египта, пришел в Раги под именем Азарии. Гаваил преуспевал в делах своих и без разговоров возвратил десять талантов, взятых у Товита.
Наконец молодой Товия, его жена, небесный спутник и собака возвратились в Ниневию, где старый слепец стал уже приходить в отчаяние. Товия "приложил желчь к глазам отца своего, и сказал: ободрись, отец мой! Глаза его заело, и он отер их, и снялись с краев глаз его бельма. Увидев сына своего, он пал на шею к нему и заплакал" (Товит, гл. 11, ст. 10-13). Оставалось только рассчитаться с Азарией: этот последний отказался от предложенных ему драхм, назвал свое истинное имя и, объявив, что он один из семи старших ангелов небесной иерархии, исчез.
Сказочка об Иудифи не менее чудесна. На восемнадцатом году царствования Навуходоносора, которого Библия здесь именует царем ассирийским, город Ветилуя, совершенно неизвестный историкам и географам, подвергся будто бы осаде армией этого царя под предводительством мифического генерала Олоферна. Основное ядро этой армии состояло из 120 000 пехотинцев и 12 000 всадников (Иудифь, гл. 2, ст. 15). Олоферн заградил каналы, питавшие Ветилую, так что осажденные "от жажды падали на улицах города" (гл. 7, ст. 22). Положение становилось невыносимым. Тогда некая прекрасная ветилуйская вдова, муж которой был сражен солнечным ударом во время жатвы (гл. 8, ст. 3), решила спасти свою родину. Для этого она надела свое самое прекрасное платье, надушилась и напомадилась и в сопровождении старой дуэньи отправилась во вражеский стан (гл. 10, ст. 10). "И дивились красоте ее" (ст. 19). Красавица потребовала провести ее к генералу, который в это время "отдыхал на своей постели" (ст. 21). Олоферн пригласил Иудифь пообедать в его палатке. Было немало съедено, немало выпито. Генерал "любовался на нее, и пил вина весьма много, сколько не пил никогда, ни в один день от рождения" (Иудифь, гл. 12, ст. 20). После пиршества, когда Олоферн, весьма довольный, растянулся на кушетке, Иудифь схватила генеральский меч и "изо всей силы дважды ударила по шее Олоферна, и сняла с него голову" (гл. 13, ст. 8). Скажите после этого, что любовь действительно не заставит иной раз потерять голову!
"И сказал ей Олоферн: пей же и веселись с нами" (Иудифь, гл. 12, ст. 17).
Дуэнья положила голову Олоферна "в мешок со съестными припасами" (ст 10). Незамеченные никем, обе женщины вернулись в город. На стенах Ветилуи на другой день появилась физиономия главнокомандующего армией Навуходоносора. Согласно Библии, огромное войско, осаждавшее город, при виде отрубленной головы, обратилось в дикое бегство (Иудифь, гл. 15, ст. 2-3). Никто даже и не подумал стать под командование какого-нибудь другого начальника.
Вот комментарий Вольтера по этому поводу: "Географу было бы очень трудно поместить где-нибудь эту Ветилую. Одни указывают, что она находилась в сорока милях к северу от Иерусалима, другие говорят, что она была расположена на несколько миль к югу от него. Но любая порядочная женщина была бы enje более затруднена, если бы ей пришлось оправдать поведение прекрасной Иудифи. Пойти спать с командующим армией для того, чтобы отрезать ему голову,- это, в конце концов, не совсем скромно. А положить эту окровавленную голову своими же окровавленными руками в мешок и спокойно пройти со своей служанкой через расположение стотысячной армии, не будучи остановленной ни одним часовым,- это уже и не совсем просто".
Но что еще более трудно - это прожить после сего блестящего подвига сто пять лет в доме своего покойного мужа, как это сказано в главе 16. В спорах относительно возраста Иудифи в момент совершения славного подвига уже известный нам бенедиктинец Кальмет высказывает мнение, что Иудифи было шестьдесят пять лет, когда Олоферн пленился ее поразительной красотой. Самый подходящий возраст для того, чтобы кружить и рубить головы! Но Библия сейчас же погружает нас еще в одно затруднение. Она говорит, что никто не нарушал покоя Израиля "во дни Иудифи", а между тем это была эпоха самых больших бедствий еврейского народа.
Вот, впрочем, точная цитата: "И никто более не устрашал сынов израиля во дни Иудифи и много дней по смерти ее" (Иудифь, гл. 16, ст. 25). Этот текст еще раз показывает, с каким самоуверенным апломбом "вдохновители" Библии насмехаются над верующими. Если принять толкование бенедиктинца Кальмета и других католических богословов, что Иудифи было шестьдесят пять лет (это в Библии нигде не указано!), когда она убила Олоферна, остается сорок лет между подвигом и смертью библейской героини. Если же вернуться к Четвертой книге Царств (к главам, посвященным последним царям иудейским) и прочитать историю ассиро-вавилонских царств, то плоская выдумка об Иудифи делается совершенно очевидной.
Основателю халдейской династии царей вавилонских Набопаласару (царствовал в 626 - 604 годах до н. э.) наследовал сын его Небукаднецар-Набукудуруссур (библейский Навуходоносор, царствовал в 604 - 562 годах), победивший фараона Нехо в знаменитой битве при Кархемыше в верховьях реки Евфрат. Именно в это время Навуходоносор совершил первое нашествие на иудеев для того, чтобы наказать царя Иоакима, сына Иосии, который воевал на стороне фараона Нехо против Вавилона. Иерусалим в 597 году был взят вавилонскими войсками. Часть населения была уведена в Вавилон. Это было начало семидесяти лет пленения. Иудейское царство пока еще оставалось самостоятельным, но продержалось недолго.
Факты первого нашествия Навуходоносора на иудеев, признаваемые Четвертой книгой Царств, ни малейшим образом не соответствуют тому, что Библия рассказывает по этому же поводу в книге "Иудифь". Если эпизод с Олоферном относился бы к этой эпохе, то нет никакого сомнения, что Навуходоносор отомстил бы за убийство его генерала во время этого своего первого нашествия, не предоставив самостоятельности Иудее.
Невозможно отнести этот эпизод также и к последующим годам, в течение которых вавилонское иго лежало на иудеях более тяжело, чем когда бы то ни было. В 588 году фараон Уах-аб-Ра (Априй) после успешной войны с сирийцами подстрекнул иудейского царя Хизкию-Седекию сбросить вавилонское иго. Априй был разбит Навуходоносором в Сирии. По возвращении из своего победоносного похода Навуходоносор вновь осадил Иерусалим. Подвиг Иудифи, конечно, не был выполнен и в этот период, ибо победа еще раз досталась врагам израиля. Осада закончилась взятием Иерусалима и полным разгромом иудейского царства. Вавилонские войска вошли в город Давидов в ночь с 9 на 10 июля 586 года до н. э. Храм и дворец разрушены, общественные здания, а также дома частных жителей подожжены, укрепления обращены в развалины; все царское семейство истреблено и перебито, за исключением Седекии, который с выколотыми глазами был уведен в плен в Вавилон, сопровождаемый толпами плененных иудеев.
Навуходоносор не переставал быть бичом и грозой Иудеи. Его армии приходили на территорию Палестины, всегда одерживая победы, было ли это под командованием его военачальников, или под его личным. Это не отрицают и библейские Книги Царств. Следовательно, раз книга "Иудифь" приписывает красавице старушке подвиг в борьбе против одного из генералов Навуходоносора, а Вавилония не имела двух царей того же имени, то выходит, что книга "Иудифь" от первой строки до последней есть голая богословская выдумка.
ГЛАВА 42. Пророк даниил и его священные мемуары
Книги пророков Исайи, Иеремии, Иезекииля и др. не представляют никакого интереса для нашего исследования. Повествования о событиях, даже и в действительности происходивших, будто бы написанные до этих событий, на самом деле говорят о прошлом или о том, чему авторы были современниками. Что касается пророчеств, то они до невозможности расплывчаты и туманны. Это позволяет толковать их по желанию и даже менять толкования в различных целях и применительно к разным событиям. Мы не задерживаемся на них. Это значило бы заставить читателя зря терять время.
Теперь мы расстанемся с ранее проводившейся нами системой последовательного разбора текстов Библии, шаг за шагом. В остающейся части нашего труда мы сгруппируем все эпизоды, которые составляют догматическую, отстаиваемую служителями религии историю еврейского народа со времени разрушения храма Навуходоносором до Иисуса Христа. Мы, таким образом, предложим читателю подбор наиболее любопытных отрывков, начиная с Даниила, приключения которого относятся к эпохе Навуходоносора.
Книга Даниила начинается с повествования о том, что царь Навуходоносор будто бы воспитал в Вавилоне, среди своих евнухов и слуг, четырех молодых евреев благородного происхождения, наиболее красивых лицом. Асфенах, начальник евнухов, поручил своему помощнику Амелсару этих четырех юношей - Даниила, Ананию, Азарию и Мисаила, переименовав их в Валтасара, Седраха, Мисаха и Авденаго. В Библии нет указаний на то, чтобы они подверглись кастрации, но это довольно прозрачно явствует из текста. Как бы то ни было, воспитание пошло молодым людям впрок, и Навуходоносор признал, что они в десять раз более умны и учены, чем все мудрецы и звездочеты его царства.
В один прекрасный день, или, вернее, в одну прекрасную ночь, Навуходоносор видел сон, который настолько смутил его, что, проснувшись, он не мог его вспомнить. Он призвал к себе всех халдейских мудрецов и приказал им сказать, что он видел во сне, и объяснить ему сновидение. Мудрецы ответили, что первая часть задачи совершенно неразрешима, но что если бы царь вспомнил свое сновидение, то объяснить его было бы самой легкой задачей на свете. Навуходоносор, рассвирепев, подверг мудрецов мучительной пытке. Во время экзекуции, от которой должны были погибнуть и четыре молодых еврея, хотя они и не были вызваны на царскую консультацию, Даниил заявил внезапно, что берется напомнить Навуходоносору содержание его сновидения и истолковать его самым точным образом. Он сообщил царю, что тот видел большую статую с золотой головой, серебряной грудью и серебряными руками, с животом и бедрами из меди и на ногах, наполовину железных, наполовину глиняных. Маленький камешек, оторвавшись от соседней горы, ударил в ноги статуи и разбил их, так что вся статуя рухнула, камень же сделался большой горой, которая заполнила всю землю.
Истолковывая сон, Даниил сказал, что золотая голова - это сам Навуходоносор лично. А после Навуходоносора воздвигнется царство серебряное, меньшее; затем придет третье царство, медное; в четвертую очередь будет громадное царство, наполовину железное, наполовину из глины, то есть наполовину сильное - наполовину слабое. И тогда бог подымет пятое царство, которое разобьет и уничтожит все прочие. Это пятое и установится навеки. Совершенно ошеломленный такой глубокой мудростью, Навуходоносор пал ниц перед молодым Даниилом, осыпал его подарками и назначил губернатором одной из вавилонских провинций. Так, по крайней мере, говорит Библия, хотя археологи не нашли ничего похожего в ассирийских надписях.
Некоторое время спустя Навуходоносор воздвиг в чистом поле, в вавилонской провинции Деире, статую из золота вышиной в шестьдесят локтей и шириной в шесть и собрал в день ее освящения всех сатрапов, старейшин, военачальников, управителей, советников и проч. На некотором расстоянии от статуи он построил громадную печь, пылавшую огнем. Вестник объявил от имени царя, что кто не падет ниц перед золотой статуей, будет брошен в печь. Анания, Азария и Мисаил не захотели пасть ниц, и Навуходоносор, придя в ярость, приказал подбросить в печь в семь раз больше топлива, чем обыкновенно, и кинуть туда трех молодых вольнодумцев, предварительно связав их.
Но печь пылала так ярко и горячо, что люди, подведшие к ней осужденных, сами заживо сгорели, едва приблизившись. Навуходоносор был совершенно изумлен, видя, что не три, а четыре человека спокойно гуляют в пламени печи, ничуть не страдая от жара. Навуходоносор пригласил Ананию, Азарию и Мисаила выйти из печи, что они и сделали. Все сатрапы, старейшины, правители и советники были ошеломлены, увидев, что эти люди вышли целыми и невредимыми, что ни один волос не сгорел на их теле; даже одежда их не была тронута огнем (ст. 27). Не сходя с места, Навуходоносор издал декрет, в силу которого всякий сказавший непочтительное слово против еврейского бога будет разрезан на куски, а дом его будет разрушен (Даниил, гл. 3, ст. 96).
"И ходили посреди пламени, воспевая бога и благословляя господа" (Даниил, гл. 3, ст. 24).
Глава 4 - это шедевр тупоумия. Священники рассказывают, что Навуходоносор обратился в животное и оставался таковым в течение семи лет. Даниил уступает здесь перо царю вавилонскому, и Навуходоносор сам рассказывает, что с ним случилось: "Я, Навуходоносор, спокоен был в доме моем и благоденствовал в чертогах моих. Но я видел сон, который устрашил меня, и размышления на ложе моем и видения головы моей смутили меня..." (Даниил, гл. 4, ст. 1-2).
Рассказав о необычайно глупом сне, Навуходоносор продолжает. Однажды он был изгнан из своих чертогов, и все люди стали презирать его, вследствие чего он был вынужден скрыться в полях; там он стал есть траву и не имел никакой другой пищи в течение семи лет; тело его обросло львиной шерстью и орлиными перьями, а ногти его сделались подобны когтям хищных птиц. К концу седьмого года "я, Навуходоносор, возвел глаза мои к небу, и разум мой возвратился ко мне; и благословил я всевышнего, восхвалил и прославил присносущего, которого владычество - владычество вечное, и которого царство - в роды и роды... В то время возвратился ко мне разум мой, и к славе царства моего возвратились ко мне сановитость и прежний вид мой; тогда взыскали меня советники мои и вельможи мои, и я восстановлен на царство мое, и величие мое еще более возвысилось!" (Даниил, гл. 4, ст. 31-33).
Очень досадно, что Навуходоносор не говорит, кто царствовал эти семь лет вместо него. Нечего и говорить, что науке так и неизвестно это "падение" сына Набопаласара и возвращение его на трон через семь лет.
В главе 5 Даниил описывает необыкновенное приключение, известное под названием пира Валтасара. Несколько раз автор заявляет, что этот Валтасар был сыном Навуходоносора. Итак, этот царь давал необыкновенный бал "для тысячи вельмож своих" (ст. 1). За десертом ему пришла фантазия заставить своих приглашенных выпить из священных сосудов, которые его отец привез из иерусалимского храма. Тогда внезапно появилась неведомая рука и стала выводить на стене буквы на неизвестном языке. Испуганный Валтасар призвал тайновидцев и астрологов - самых ученых халдеев и мудрецов, обещая дать золотые украшения, пурпурные платья и треть своего царства тому, кто первый расшифрует эту таинственную и необъяснимую надпись. Но никто не мог удовлетворить царя. К счастью, царица вспомнила о Данииле. Явился пророк и, не моргнув глазом, прочитал на стене слова: "мене, мене, текел, упарсин". Затем, не говоря, к какому языку эти слова относятся, он перевел их, к великому изумлению собрания: "Вот и значение слов: мене - исчислил бог царство твое и положил конец ему; текел - ты взвешен на весах и найден очень легким; перес - разделено царство твое и дано мидянам и персам" (ст. 26-28).
Валтасар поверил и, как порядочный человек, который держит данное им слово, тотчас же приказал нарядить Даниила в багряницу, возложить на его шею золотую цепь и провозгласил его властелином третьей части царства. Глава тут же кончается следующими двумя стихами: "В ту же самую ночь Валтасар, царь халдейский, был убит. И Дарий мидянин принял царство, будучи шестидесяти двух лет" (ст. 30-31).
Известно, какой успех имел этот анекдот с пиром Валтасара. Его сюжет полон заманчивости для писателей и художников, которые извлекли из него немало пользы. А сколько добрых людей верят, что пиршество это действительно когда-то имело место! Но, к счастью, есть наука, называемая историей, и она самым неоспоримым образом опровергает Библию.
Во-первых, никакой Валтасар не отмечен среди царей вавилонских. Навуходоносор умер в 562 году до н. э., оставив сына Эвилмеродаха, который царствовал с 562 по 556 год до н. э., и дочь, которая была замужем за Мергалсарассаром (Нериглисор). Последний убил своего шурина, узурпировал трон и погиб год спустя, в 555 году до н. э., в бою против персидского царя Кира. Но корона еще оставалась в семье Навуходоносора: она перешла в первую очередь к его внуку Лаворосоарходу, сыну Эвилмеродаха, который процарствовал всего несколько месяцев, а затем к Набониду, сыну младшего брата Навуходоносора. Но Набонид, царствовавший с 555 по 538 год до н. э. и бывший последним царем вавилонским из династии Набопаласара, не есть, конечно, властелин, которого Библия называет Валтасаром, ибо Книга Даниила определенно называет этого Валтасара сыном Навуходоносора и заставляет его умереть в ночь взятия Вавилона будто бы Дарием. Однако именно Кир, а не Дарий взял Вавилон в 538 году до н. э. и тем положил конец царствованию Набонида, каковой, конечно, тоже не Валтасар.
Правда, Вавилон был взят еще раз двадцать два года спустя, и на этот раз действительно Дарием I. И вот некоторые богословы-хитрецы пытаются внушить, что царь вавилонский этой второй эпохи и есть библейский Валтасар. Но и эта уловка не выдерживает критики. Стократ известно, что Кир, соединив короны Персии, Лидии, Мидии и Ассирии, основал великую персидскую монархию и установил свое владычество во всей Западной Азии. Его сын Камбиз присоединил к своему огромному царству Египет, который завоевал в 525 году до н. э. Он умер в 523 году до н. э. Известно, что Камбиз не имел детей. Корона перешла к брату его Смердизу. Этот последний был тайно убит мидийскими волхвами, которые посадили на его место одного из своих собратьев. Однако через семь месяцев подмена была открыта. Персидские владетели составили заговор, убили волхвов и лже-Смердиза (521 год до н. э.) и передали корону Дарию, который был дважды зятем Кира (он был женат на двух дочерях Кира - Атоссе и Арисфоне) и известен под именем Дария I, сына Гистаспа. Это история! И Дарий, царствовавший с 521 по 486 год до н. э., разделил свое царство на двадцать сатрапий.
Верно, что в течение некоторого времени сатрапы вавилонские Набу-Интук и его сын Велсарусур провозгласили независимость, и Дарию снова пришлось завоевывать Вавилон (516 год до н. э.). Но как можно утверждать, что Велсарусур может быть Валтасаром, раз этот царь был только взбунтовавшимся сатрапом, а не родным сыном Навуходоносора, - квалификация, которую Библия дает Валтасару и повторяет несколько раз. Между Навуходоносором и Велсарусуром девять царей правили Вавилоном.
В последующих главах Книги Даниила говорится, что зтот пророк выполнял самые высокие функции при Дарий и Кире. По Библии, эти цари царствуют одновременно - один в Мидии, другой в Персии. А между тем они один после другого правили объединенными Мидией и Персией, и между царствованием Кира и царствованием его шурина Дария были еще Камбиз-завоеватель и лже-Смердиз.
Наконец, бесспорно, что вавилонско-халдейское царство (династия Набопаласара) пало в 538 году до н. э. Вавилон был взят Киром. И вот иные богословы фантазируют, что Дарий, командуя армиями своего тестя Кира, овладел-де царством от его имени. Они говорят, что это подразумевается в приведенном нами выше стихе 31 пятой главы Книги Даниила. Они прибавляют - опять-таки придумывая это,- что, по-видимому, Кир оставался верховным правителем всего нового персидского царства, но что он должен был облечь особыми полномочиями своего зятя Дария, назначив его наместником Халдеи, то есть территории предполагаемого Валтасара. Столицей Халдеи был Вавилон. Они находят подтверждение этой догадки в стихе 23 главы б и в стихе 1 главы 9. Вот что говорят эти стихи: "Даниил благоуспевал и в царствование Дария, и в царствование Кира персидского" (гл. 6, ст. 28); "Дарий, сын Ассуиров, из рода индийского, который поставлен был царем над царством халдейским" (гл. 9, ст. 1). Это позволяет, говорят они, повествование Даниила согласовывать с историческими данными.
Очень понятно, что богословы, прославляющие Даниила как одного из величайших пророков, всячески стараются оградить его от обвинений в лживой похвальбе. Иначе, если этот еврейский писатель солгал, рассказывая о событиях, в которых он якобы был одним из главных действующих лиц, ему нельзя верить и там, где он говорит о будущих событиях. А так как эти "пророчества" касаются Христа и его церкви и имеют огромное значение для христианства, будто бы предсказанного Даниилом, то надо, конечно, чтобы Даниил ни в коем случае не был уличен во лжи. Вот почему христианские богословы лезут из кожи, желая доказать, что в последний день царствования хоть какого-нибудь Валтасара, сына Навуходоносора, Вавилон был взят Дарием индийским, действовавшим за счет Кира и облеченным тотчас же властью над халдейским царством.
Но тут есть что-то роковое: еврейские священнослужители, подверженные хвастовству и безудержной болтливости, думали писать лишь для низших слоев еврейского народа, для своих невежественных соплеменников, неспособных спорить с левитами по поводу исторических данных. Таким образом и были придуманы легенды об Олоферне, Валтасаре и другие эпизоды этого жанра, очень лестные для самолюбия евреев, столь исстрадавшихся от жестокости многочисленных и разнообразных поработителей. Этими легендами о героизме Иудифи, о возвышении всяких Даниилов и Есфирей приятно щекотали национальную жилку, давая нечто вроде утешения несчастным побежденным, наконец вышедшим из пленения и рабства. Тогда и были написаны эти книги бессмысленной фантазии, ибо никто не предполагал, что настанет день, когда все это нагромождение лжи рухнет и откроется весь цинизм рясников всех времен и религий.
Действительно, последний аргумент богословов, которым они пользуются для защиты Даниила от обвинений во лжи относительно Дария и Кира, не более прочен, чем все другие их гипотезы. Дарий не был сыном царя, а происходил от одного персидского владетеля, по имени Гистасп; следовательно, он не был сыном Ассуира, а сам Ассуир есть еще один мнимый царь, выдуманный Библией как царь Персии и Мидии, женившийся на еврейке Есфири. Дарий не был из мидийского рода. Наоборот, после смерти Кира, который установил персидское владычество в новом царстве, мидийские волхвы воспользовались экспедицией Камбиза в Египет для того, чтобы попытаться захватить власть. Это удалось им благодаря лже-Смердизу. Однако именно для устранения влияния мидийской расы персидские владетели подняли бунт, избили волхвов и их сторонников и передали корону Дарию, сыну Гистаспа, родом персу. Наконец, Дарий никогда не имел отдельного царства в Вавилоне: он получил корону, как законный наследник Кира и Камбиза, чтобы быть вождем великой персидской империи, царем Персии, Мидии, Лидии, Халдеи и Египта.
После забавной истории с Валтасаром Даниил рассказывает (гл. 6), что Дарий разделил свое царство халдейское на сто двадцать сатрапий, поставил над сто двадцатью сатрапами трех губернаторов. Даниил будто бы был самым важным из трех; остальные губернаторы и 120 сатрапов, завидуя этому громадному авторитету еврея, стали замышлять его убийство. По их предложению Дарий приказал, чтобы в течение 30 дней ему воздавались божеские почести (Даниил, гл. 6, ст. 7). Даниил конечно же не посчитался с этим декретом и продолжал возносить молитвы своему богу. Но когда Дарий получил донос на своего первого министра, к которому он питал самые лучшие чувства, он понял, что его советники расставили ему ловушку. Однако царское слово было дано, и чтобы не нарушить его, он приказал бросить Даниила в львиный ров. Во всяком случае, Дарий, хотя и веровавший благочестиво в богов своей страны, питал также некоторое благоволение и по отношению к еврейскому богу.
"Царь повелел, и привели Даниила, и бросили в ров львиный... И принесен был камень и положен на отверстие рва, и царь запечатал его перстнем своим, и перстнем вельмож своих, чтобы ничто не переменилось в распоряжении о Данииле... По утру же царь встал на рассвете, и поспешно пошел ко рву львиному. И, подойдя ко рву, жалобным голосом кликнул Даниила: ...Даниил, раб бога живаго! Бог твой, которому ты неизменно служишь, мог ли спасти тебя от львов? Тогда Даниил сказал царю: царь! во веки живи! Бог мой послал ангела своего, и заградил пасть львам, и они не повредили мне, потому что я оказался пред ним чист, да и перед тобою, царь, я не сделал преступления. Тогда царь чрезвычайно возрадовался о нем, и повелел поднять Даниила изо рва; и поднят был Даниил изо рва, и никакого повреждения не оказалось на нем, потому что он веровал в бога своего. И приказал царь, и приведены были те люди, которые обвиняли Даниила, и брошены в львиный ров, как они сами, так и дети их и жены их; и они не достигли до дна рва, как львы овладели ими и сокрушили все кости их. После того царь Дарий написал всем народам, племенам и языкам, живущим на всей земле: "мир вам да умножится! Мною дается повеление, чтобы во всякой области царства моего трепетали и благоговели пред богом Данииловым; потому что он есть бог живый и присносущий, и царство его несокрушимо, и владычество его бесконечно" (Даниил, гл. 6, ст. 16-26).
Надо было, действительно, чтобы вожди еврейского народа держали его в полной темноте и невежестве относительно того, что происходило у других народов; надо также, чтобы те, кто писал "священные" книги, имели совершенно феноменальную наглость! Обращение Дария в еврейскую веру? Провозглашение иудаизма государственной религией эдиктом Дария? И это религиозно-политическое событие столь громадного значения доведено приказами царскими до сведения всех народов! Можно ли вообразить более наглую и вместе с тем более самовлюбленную ложь? Можно ли было бы подумать, чтобы подобное пришло кому-нибудь в голову, если бы Библия не сохранилась? Дарий, поклоняющийся библейскому Саваофу - Адонаю? Тот Дарий, который способствовал своими богатствами постройке храма Дианы Эфесской - знаменитого языческого святилища? Лги, да знай же меру!
Зато Даниил, этот мнимый премьер-министр Дария, ни в одной из четырнадцати глав приписываемой ему книги не говорит ни одного слова о войне Дария с греками. Об этом грандиозном историческом событии Даниил ничего не слыхал. Он не знает даже о Марафонской битве!
Главы 7-12 Книги Даниила посвящены снам автора и его пророчествам. Если бы эти сновидения были изложены даже правдивым писателем, и тогда, конечно, они не имели бы никакой ценности. Но под пером враля, который невозмутимо и беспрестанно твердит, что он был губернатором вавилонской провинции при Навуходоносоре, а затем премьер-министром Дария, эти претенциозные пророчества и видения не имеют даже того интереса, который может иногда заставить прислушаться и к причудливому бреду сумасшедшего. Какое нам дело до того, снился ли Даниилу или не снился лев с орлиными крыльями, или медведь, из пасти которого торчали три громадных клыка, или четырехголовый леопард, имеющий на спине четыре птичьих крыла, или непонятное животное, имеющее десять рогов и железные зубы? Какой интерес представляет то, что этот дерзкий лгун предвещает всеобщее воскресение, которое произойдет, говорит он, "к концу времени и времен и полувремени" (Даниил, гл. 12, ст. 7). Все это стоит не больше, чем болтовня знахарки, гадающей на картах или на кофейной гуще. При чтении этих страниц можно только почувствовать еще большее отвращение к служителям религии, которые пользуются Библией для подавления разума верующих, и еще больше пожалеть тех, кто принимает эти жалкие бессмыслицы, видя в них предмет божественного вдохновения.
Глава 13 повествует, как Даниил спас жизнь одной добродетельной женщине, для которой два старых плута добились смертного приговора, и каким образом была доказана клевета обвинителей, которых он и заставил казнить вместо их жертвы. Действие происходит в Вавилоне во времена пленения евреев. Героиня - некая Сусанна, жена Иоакима. Эта Сусанна была очень красива и верна своему мужу. Двое старцев воспылали к ней пылкой страстью. "Оба они были уязвлены похотью к ней, но не открывали друг другу боли своей; потому что стыдились объявить о вожделении своем, что хотели совокупиться с нею. И они прилежно сторожили каждый день, чтобы видеть ее" (Даниил, гл. 13, ст. 10-12).
Случай однажды развязал им языки. Они поведали друг другу о своей похоти и решили впредь действовать совместно, чтобы добиться благосклонности Сусанны к обоим. Для этого они однажды спрятались в саду, куда она приходила купаться, подождали, пока она разделась и отослала своих служанок, и, внезапно выйдя из кустов, потребовали, чтобы она удовлетворила их нечистые желания. В противном случае они расскажут всем, что застали ее с любовником. Сусанна плакала и всячески сопротивлялась. Оба старца - кстати сказать, это были местные судьи - подняли крик, встревожили челядь и соседей и собрали целую толпу, потребовавшую на другой день народного собрания перед домом Иоакима.
Какая, однако, странная свобода для народа, живущего в рабстве? Евреи - военнопленные, уведенные в Вавилон; они живут там в самых тяжелых условиях древнего рабства. И вдруг власти разрешают им собирать народные собрания для разбора судебных дел, точно они находятся у себя в Иерусалиме! Скорее можно было бы поверить, что Сусанка, обвиненная в адюльтере двумя вавилонскими судьями, была предана вавилонскому суду, то есть суду халдеев по законам Навуходоносора.
Итак, все евреи, жившие в плену в Вавилоне, собрались в назначенный час совершенно свободно. Сусанна предстала перед народным собранием. Оба старца поддерживали обвинение. Положив каждый руку на голову жены Иоакима, они клялись, что застали ее в саду голой, в объятиях некоего молодого человека. Прелюбодей успел скрыться. Сусанна отрицала все, не сказав, однако, почему оба старых плута лжесвидетельствовали против нее. Но она обратила громкую молитву к богу, принося клятву в своей невиновности, и утверждала, что ей приходится погибать напрасно. А народ поверил клеветникам и решил, что она должна умереть.
Собирались уже привести приговор в исполнение, когда молодой Даниил вызвался доказать невиновность Сусанны. По его предложению оба старца были отделены друг от друга. Тогда один из них был снова призван, и Даниил начал хитрый допрос такими словами: "Состарившийся в злых днях! Ныне обнаружились грехи твои, которые ты делал прежде, производя суды неправедные, осуждая невинных и оправдывая виновных, тогда как господь говорит: "невинного и правого не умерщвляй". Итак, если ты сию видел, скажи, под каким деревом видел ты их разговаривающими друг с другом? Он сказал: под мастиковым. Даниил сказал: точно, солгал ты на твою голову; ибо вот, ангел божий, приняв решение от бога, рассечет тебя пополам" (Даниил, гл. 13, ст. 52-55).
Скажут, быть может, что раньше, чем обвинить первого старца в лжесвидетельстве, Даниил должен был бы подождать второго, противоречивого ответа, ибо только противоречия в показаниях могли выявить клевету обвинителей. Но "молодой юноша" (ст. 45), которому впоследствии предстояло еще читать на стене и переводить слова, не принадлежащие ни к какому человеческому языку, конечно, устроен не как все люди. "Удалив его, он приказал привести другого, и сказал ему: племя ханаана, а не иуды! красота прельстила тебя, и похоть развратила сердце твое. Так поступали вы с дочерями израиля, и они из страха имели общение с вами; но дочь иуды не потерпела беззакония вашего. Итак, скажи мне: под каким деревом ты застал их разговаривающими между собою? Он сказал: под зеленым дубом" (Даниил, гл. 13, ст. 56-58).
Лжесвидетельство было доказано. Ясно, что оба вавилонских старика заслужили примерное наказание. Но кто мог их судить? Библия утверждает, что приговор был вынесен и приведен в исполнение народным собранием пленных евреев. "Тогда все собрание закричало громким голосом, и благословили бога, спасающего надеющихся на него, и восстали на обоих старейшин, потому что Даниил их устами обличил их, что они ложно свидетельствовали. И поступили с ними так, как они зло умыслили против ближнего, по закону Моисееву, и умертвили их; и спасена была в тот день кровь невинная" (Даниил, гл. 13, ст. 60-62).
Если допустить правдивость этой истории, в том числе и исполнение приговора, то, конечно, надо признать, что оба старых плута вполне заслужили свою гибель. Но как бы мало они ни были достойны жалости, надо все же признать, что рассмотрение их преступлений могло относиться исключительно к компетенции вавилонского суда. Этого заключения достаточно, чтобы сразу признать лживость библейского повествования. Немыслимо, чтобы судьи Навуходоносора допустили предание суду и приведение в исполнение приговора над двумя из своих собратьев, хотя бы даже бесспорно виновными, скопищем военнопленных рабов; невозможно, чтобы евреи-рабы могли свободно и публично применять закон Моисея к двум вавилонским государственным чиновникам, двум официальным лицам, принадлежавшим к числу их господ и поработителей! А между тем история Сусанны и старцев есть одна из наиболее распространенных в религиозных поучениях. Искусство популяризировало ее; она воспроизведена в тысячах картин о добродетельной Сусанне, превратилась в почтенную традицию, которой верят массы людей. Право же, люди слишком мало читают Библию! Читать ее - значит перестать верить ей и презирать ее, настолько неловки и грубо циничны ее небылицы.
Глава 14, и последняя, Книги Даниила начинается с вопиющей исторической неправды: "Царь Астиаг приложился к отцам своим, и Кир, персиянин, принял царство его. И Даниил жил вместе с царем, и был славнее всех друзей и его" (ст. 1-2). Левит, писавший эту книгу, не знает даже, что Астиаг, царь мидийский, умерший в 559 году до н. э., оставил сына Киаксара II, который наследовал ему. Этот левит не знает также, что лишь после смерти Киаксара Кир, бывший одновременно его племянником и зятем, получил в наследство мидиискую корону, которую присоединил к короне Персии, так как Киаксар II не оставил наследников мужского пола. Таким образом, начиная с грубой и невежественной лжи, эта глава сразу обещает многое.
Именно из этой главы мы узнаем, что Кир в Вавилоне поклонялся идолу под названием Вил. Многие комментаторы видят в нем Ваала. И вот жрецы Вила, или Ваала, утверждали, что их идол в течение ночи истребит все блюда, которые верующие поставят за день у его престола. Библия хочет заставить нас верить, что Кир был достаточно наивен, чтобы проглотить небылицу такого калибра, и что он якобы даже пытался убедить в этом Даниила. "Не думаешь ли ты, что Вил неживой бог? не видишь ли, сколько он ест и пьет каждый день?" (ст. 6).
Даниилу стало жалко заблуждавшегося Кира, и он предложил ему испытание. К алтарю Вила было сложено мясо и вино. Жрецов из храма удалили. Затем Даниил в присутствии одного лишь царя рассыпал в храме золу, и они оба ушли, а Кир предусмотрительно наложил печати на все двери. Но у жрецов был подземный ход под алтарем. Через этот трап они ночью пробрались, унесли все продовольствие. На другой день их проделка была ясно доказана следами ног на рассыпанной золе. Кир пришел в неописуемую ярость, видя, что его так долго обманывали; он приказал перебить всех жрецов Вила, их жен и их детей, а идола отдал Даниилу, который и разрушил его вместе со всем храмом.
"Был на том месте большой дракон, и вавилоняне чтили его" (ст. 23). Кир сказал Даниилу: это чудовище не есть сделанный идол; он живой, и, следовательно, он бог. Тогда Даниил попросил у царя разрешения вступить в борьбу с этим драконом, и даже не только без меча, но и без палки. Кир согласился, и "тогда Даниил взял смолы, жира и волос, сварил это вместе и, сделав из этого ком, бросил его в пясть дракону, и дракон расселся" (ст. 27).
Народ был недоволен смертью дракона. Желая смирить нараставшее волнение, Кир приказал еще раз бросить Даниила в пресловутый ров со львами. Кир и вавилоняне должны были бы знать, что Даниил не будет съеден, ибо это приключение уже выдержало первое издание. "Священный" автор запутывается здесь во лжи самым комичным образом. В первый раз он усаживает Даниила в ров львиный во времена Дария, и этот царь оставляет его там всего на одну ночь. На сей раз по приказу Кира Даниил проводит среди хищников шесть дней и шесть ночей, ибо нужно, чтобы второе чудо было более ошеломительно, чем первое. "Во рве было семь львов, и давалось им каждый день по два тела и по две овцы; в это время им не давали их, чтобы они съели Даниила" (ст. 32).
На сей раз понадобилось не только сохранить "пророка" от когтей и клыков голодающих хищников, но и его самого прокормить в течение шести суток. Таким образом, чудо не оставляет желать ничего лучшего. Продолжение этого эпизода действительно самое забавное из всего, что мы читали до сих пор.
"Был в Иудее пророк Аввакум, который, сварив похлебку и накрошив хлеба в блюдо, шел на поле, чтобы отнести это жнецам.
Но ангел господень сказал Аввакуму: отнеси этот обед, который у тебя, в Вавилон к Даниилу, в ров львиный.
Аввакум сказал: господин! Вавилона я никогда не видал, и рва не знаю.
Тогда ангел господень взял его за темя и, подняв его за волосы головы его, поставил его в Вавилоне над рвом силою духа своего.
И воззвал Аввакум, и сказал: Даниил! Даниил! возьми обед, который бог послал тебе.
Даниил сказал: вспомнил ты обо мне, боже, и не оставил любящих тебя.
И встал Даниил, и ел; ангел же божий мгновенно поставил Аввакума на его место.
В седьмой день пришел царь, чтобы поскорбеть о Данииле, и, подойдя ко рву, взглянул в него, и вот, Даниил сидел" (Даниил, гл. 14, ст. 33-40).
Конечно, Кир, подражая Дарию, приказал вытащить Даниила из рва и заменить его его врагами, каковые сию же минуту были львами растерзаны. Ясно, что чудо с львиным рвом Кира затыкает за пояс чудо с львиным рвом Дария. Но все же кое-какие замечания критики делают и по поводу его: Дарий взошел на престол через девять лет после Кира. Диктуя свои россказни церковному писателю, "святой дух" совершенно забыл хронологию, запутался в ней, как муха в паутине, и смешал порядок престолонаследия этих двух царей.
ГЛАВА 43. Еще и еще "пророки" и их "чудеса"
Иезекииль вместе с Исайей, Иеремией и Даниилом есть один из наиболее почитаемых и в иудействе и в христианстве "пророков". Свои пророчества он сочинял на берегу никому не известной реки Ховар, находясь в качестве пленного в Вавилонии. Если Даниил - грубый враль, то Иезекииль производит впечатление просто сумасшедшего. Его книга, состоящая из 48 глав, есть сплошной бессвязный бред. Он рассказывает, например, что видел (наяву!) животных, имеющих человеческое тело, по четыре крыла, телячьи ноги, по четыре лица - человечье, бычье, львиное и орлиное; они имели огненный вид; они суетились и все время двигались. Рядом с ними бегали колеса необыкновенной высоты, наполненные глазами. Это описание уже дает некоторое представление о психическом состоянии автора.
Сей "пророк" повествует о том, что он сделал по приказу божию. Однажды он съел книгу, в которой были написаны жалобы и проклятия. Некоторое время спустя он пролежал 390 дней на левом боку во искупление грехов царства израильского, а затем 40 дней на правом боку - во искупление грехов царства иудейского. Кроме того, во все время этого добровольного искупления чужой вины Иезекииль ел за завтраком бутерброды... с человеческим калом. Сам всемилосердный господь бог лично предписал ему эту диету: "Ешь, как ячменные лепешки, и пеки их... на человеческом кале" (Иезекииль, гл. 4, ст. 12).
Нужно сказать, что такая диета скоро надоела пророку, и тогда бог согласился внести некоторое разнообразие в его меню: "И сказал он мне: вот, я дозволяю тебе, вместо человеческого кала, коровий помет, и на нем приготовляй хлеб твой" (ст. 15).
В другой раз, находясь в некоем доме и желая выйти из него, Иезекииль, вместо того чтобы пойти через дверь, как все люди, еще раз вспомнил о прегрешениях израиля и иуды и во искупление их сделал дырку в стене и просунул через нее свое платье и свои припасы (Иезекииль, гл. 12, ст. 7). В главе 37 Иезекииль рассказывает, что, гуляя однажды по полю, усеянному иссохшими костями, он обратился к ним с речью, отчего они ожили.
В Книге Иезекииля есть одно место, вызвавшее особенное возмущение критиков и поставившее в наибольшие затруднения богословов. Это басенка о двух сестрах - Оголе и Оголиве. Порицая недостаток веры у евреев, Иезекииль заставляет бога высказываться в гнусных, похабных выражениях: "Когда же она явно предалась блудодеяниям своим и открыла наготу свою, тогда и от нее отвратилась душа моя, как отвратилась душа моя от сестры ее. И она умножала блудодеяния свои, вспоминая дни молодости своей, когда блудила в земле египетской; и пристрастилась к любовникам своим, у которых плоть - плоть ослиная, и похоть, как у жеребцов" (Иезекииль, гл. 23, ст. 18-20.
Вот еще бесстыдные сравнения, которые можно найти в Библии и которые, по словам богословов, имеют аллегорический смысл! Что за насмешка! Чтобы сказать, что царство израильское и царство иудейское не были достаточно благочестивы, нужно ли было прибегать к таким свинским сравнениям?
Другой пророк, наслаждающийся порнографией, - это Осия. Описывая свои переговоры с богом, он дополняет их также достаточно отталкивающими подробностями. Этот Осия, родом самаритянин, принял культ еврейского бога. Библия указывает на него как на пример послушания и повиновения богу. Но какие же странные приказы давал ему бог! "Начало слова господня к Осии. И сказал господь Осии: иди, возьми себе жену блудницу и детей блуда" (Осия, гл. 1, ст. ).
Этим божьим распоряжением наш бедняк оправдывает свой брак с женщиной дурного поведения. Если верить пророку, бог впоследствии приказал ему спать с женой одного из его друзей, при условии, однако, если она уже обманывала своего мужа: "И сказал мне господь: иди еще, и полюби женщину, любимую мужем, но прелюбодействующую, подобно тому, как любит господь сынов израилевых, а они обращаются к другим богам и любят виноградные лепешки их. И приобрел я ее себе за пятнадцать серебренников и за хомер ячменя и полхомера ячменя; и сказал ей: много дней оставайся у меня; не блуди, и не будь с другим; так же и я буду для тебя" (Осия, гл. 3, ст. 1-3).
Какое иное можно вывести заключение из разглагольствований этого рода, столь многочисленных в Библии, если не то, что "народ божий" состоял из развратников и заматерелых пьяниц, не отступавших ни перед какой гнусностью, если мы только поверим следующим словам пророка Иоиля: "Пробудитесь, пьяницы, и плачьте и рыдайте, все пьющие вино, о виноградном соке, ибо он отнят от уст ваших!" (Иоиль, гл. 1, ст. 5).
Книга "Есфирь" написана, вероятно, также для того, чтобы залечить раны национального самолюбия евреев. Согласно этой книге, царь Артаксеркс давал многолюдное пиршество, продолжавшееся 180 дней (гл. 1, ст. 4). По окончании празднества царь устроил еще одно пиршество, продолжавшееся семь дней и предназначенное для всего населения города (ст. 5). И вот на седьмой день народного пира царь, будучи в особенно хорошем настроении под влиянием выпитого вина, приказал своим евнухам привести "царицу Астинь пред лице царя в венце царском для того, чтобы показать народам и князьям красоту ее; потому что она была очень красива" (ст. 11).
Но царица отказалась прийти, ибо показывать народу красоту, при добрых библейских нравах, конечно, значило всенародно обнажиться, а это, по-видимому, не соблазняло скромную красавицу. Рассвирепевший от гнева царь дал царице развод, а ее корона была обещана самой красивой девственнице, которая понравится царю. Под охраной Гегая, главного евнуха, в царский дворец согнали громадное число девушек. Каждая из них должна была провести одну пробную ночь в постели его величества.
И вот начинается!
"Был в Сузах, городе престольном, один иудеянин; имя его Мардохей... И был он воспитателем Гадассы, - она же Есфирь... Девица эта была красива станом и пригожа лицем... Когда объявлено было повеление царя и указ его, и когда собраны были многие девицы в престольный город Сузы под надзор Гегая, тогда взята была и Есфирь в царский дом под надзор Гегая, стража жен. И понравилась эта девица глазам его, и приобрела у него благоволение, и он поспешил выдать ей притиранья и все, назначенное на часть ее, и приставить к ней семь девиц, достойных быть при ней, из дома царского; и переместил ее и девиц ее в лучшее отделение женского дома. Не сказывала Есфирь ни о народе своем, ни о родстве своем; потому что Мардохей дал ей приказание, чтобы она не сказывала. И всякий день Мардохей приходил ко двору женского дома, чтобы наведываться о здоровье Есфири и о том, что делается с нею... Взята была Есфирь к царю Артаксерксу, в царский дом его, в десятом месяце... в седьмой год его царствования. И полюбил царь Есфирь более, всех жен, и она приобрела его благоволение и благорасположение более всех девиц; и он возложил царский венец на голову ее, и сделал ее царицею на место Астинь" (Есфирь, гл. 2, ст. 5-17).
Спустя некоторое время премьер-министром царя стал некий Аман. Этот Аман был человек весьма гордый и хотел, чтобы все пред ним преклонялись. Один только Мардохей посмел не выполнить этого требования. Тогда рассвирепевший министр испросил у царя приказ об истреблении всех евреев. Несмотря на всю гибкость ума и все свои политические способности, приведшие его к столь высокому государственному посту, Аман не нашел никакого другого способа сломить гордыню Мардохея. Но когда приказ об истреблении всех евреев отправляли уже в разные области страны, Мардохей успел предупредить Есфирь, и эта последняя отправилась к царю. Артаксеркс, очарованный ее прелестью, спросил, чего она желает, галантно предложив ей хотя бы и половину царства (гл. 5, ст. 3). Есфирь пригласила царя обедать, а также и Амана.
Обед состоялся, и Артаксеркс, весьма заинтригованный, за десертом снова предложил ей полцарства. Есфирь отклонила предложение, но попросила своего царственного супруга еще раз прийти обедать к ней на следующий день, и опять-таки вместе с Аманом. Этот последний был настолько горд вниманием царицы, что похвастался даже перед своей женой и всеми своими друзьями. Но так как независимость Мардохея мучила его больше, чем когда бы то ни было, он приказал воздвигнуть на всякий случай виселицу вышиной в пятьдесят локтей (26 метров!) и в мыслях своих посвятил эту грандиозную постройку ненавистному еврею, о родстве которого с царицей он все еще ничего и не подозревал.
Между тем Артаксеркс, которому почему-то не спалось в эту ночь, приказал, для развлечения, читать ему вслух анналы его царствования. Он имел, таким образом, случай вспомнить, что двое из его евнухов, Гавафа и Фарра, составили заговор с целью убить его, но что их преступные намерения были раскрыты некиим Мардохеем. Значит, Мардохей спас царскую жизнь. Это случилось довольно давно. Царь спросил, как был вознагражден Мардохей. Ему ответили, что он не получил никакой награды. Поэтому на другой день, когда Аман явился к своему властелину, тот спросил его, как надо поступить с человеком, которого царь хотел бы почтить совершенно исключительным образом. Аман, полагая, что дело касается его, ответил: на этого человека надо надеть царские одежды, посадить на коня, вывести на городскую площадь и возглашать: вот человек, которого царь хочет почтить в своем царстве. Тогда царь велел Аману найти Мардохея и выполнить этот церемониал. Аман был вынужден подчиниться, конечно, как всякий понимает, против своей воли (гл. 6).
Вечером царица Есфирь давала свой второй обед в честь царя и царедворца, но министр уже не был так весел, как накануне. В третий раз царь предложил Есфири все, что она пожелает, хотя бы даже половину царства. Но царица попросила пощады людям ее племени. Артаксеркс, который, женясь на Есфири, не интересовался ее происхождением, был весьма изумлен. И когда царица объяснила ему, что один враг ее народа задумал всеобщее истребление его и что именно потому она и молила о царской милости, Артаксеркс, ничего не понимая, воскликнул: "Где тот, который отважился в сердце своем сделать так?"
Есфирь ответила: "Враг и неприятель этот - злобный Аман!"
Смутился Аман, впал в ярость царь, а вошедший евнух сообщил, что высокая виселица, воздвигнутая по приказу министра, была предназначена для Мардохея. Развязка: Артаксеркс приказал повесить Амана на изготовленной уже виселице; царский приказ был немедленно выполнен, и премьер-министром был, конечно, назначен не кто иной, как - вы сами понимаете - Мардохей!
С согласия царя Есфирь и Мардохей объявили, что евреи, истребление которых было назначено Аманом на тринадцатый день месяца Адара, получают право в этот день, равно как и на следующий, убивать всякого, кто дурно с ними обращался с самого начала их пленения. "И избивали иудеи всех врагов своих" (Есфирь, гл. 9, ст. 5). Таким образом, было убито 800 человек в Сузах и 75 000 в остальных городах царства. На пятнадцатый день месяца Адара евреи повсюду шумно пировали. Есфирь издала приказ о том, чтобы память этих событий евреи отмечали ежегодно. Это и есть праздник "пурим", соблюдаемый верующими евреями: один день поста - в память тревог и молитв Есфири и два дня веселья - в память несостоявшегося избиения евреев.
Такова сказка, из которой жрецы сделали священную историю, которой надо верить, несмотря на ее вопиющее неправдоподобие. Священная легенда, кстати сказать, всегда начинается с какого-нибудь безобразия: если царица Астинь была отвержена за то, что не хотела показаться голой перед подданными Артаксеркса, надо думать, что прекрасная Есфирь, становясь в очередь кандидаток в заместительницы Астини, соглашалась исполнить этот приказ царя. Критики говорят, что никогда ни турецкий султан, ни марокканский бей, ни персидский шах, ни великий могол, ни китайский богдыхан не приняли бы в свой гарем ни одной девушки без того, чтобы не было известно ее происхождение. Нет даже ни одного кровного коня в стойлах таких господ, происхождение которого не было бы точно известно смотрителю конюшни. Каким же образом Артаксеркс не был осведомлен о племени, семье и религии девушки, на которой он женился и которую торжественно провозгласил царицей?
Что касается этого Амана, который хочет истребить целый народ только потому, что какой-то там Мардохей отказывается падать перед ним ниц, в то время как остальные евреи не отказывают ему ни в каких почестях, то нужно признать, что никогда и ни в чью голову не западало такое смешное и вместе с тем такое ужасное безумие. С другой стороны, если допустить, что Есфирь стала царицей и носила корону, скрывая свое еврейское происхождение, то слава этого возвышения значительно умаляется, ибо это случайное возвышение ничего не дает национальному самолюбию. Не видно также, каким образом Артаксеркс мог считать Амана виновным в желании умертвить его дорогую Есфирь, как еврейку, раз никто не знает, что она принадлежит к этой расе. Наконец, отвратительная жестокость сладостной Есфири делает сказку не только смешной, но и возмутительной.
"Мы знаем, - говорит Вольтер, - что сказка об Есфири имеет одну соблазнительную сторону: пленница, ставшая царицей и спасающая от смерти своих соплеменников, - это хороший сюжет для романа или трагедии. Но как этот сюжет испорчен противоречиями и нелепостями, переполняющими его! Как он запятнан варварством Есфири, столь противоречащим природе ее пола и простой житейской правдоподобности!"
С Ездрой и Неемией мы приближаемся к освобождению избранного богом народа. Согласно фантастической библейской хронологии, горестное положение евреев было смягчено во время царствования Ассуира, будто бы отца Дария. (Не забудем, что Дарий был сыном персидского владетеля Гистаспа, никогда нигде не царствовавшего.) Евреям в плену должно было быть хорошо также и во времена царствования Дария, назначившего своим первым министром еврея Даниила, подобно тому как Ассуир (Артаксеркс) назначил Мардохея. Однако Библия, как мы видели в Книге Даниила, помещает царствование Кира после царствования Дария. В Книге Ездры за Киром следует Ассуир, затем Артаксеркс, а затем вновь Дарий. Этот новый порядок наследования соответствует истории не больше, чем другие библейские указания.
Кроме всего этого, Ездра и Неемия, два пророка, на которых опирается церковь для приведения точных обстоятельств возвращения евреев в Иерусалим, противоречат друг другу. Ездра говорит, что Кир в первый же год своего царствования разрешил сынам израилевым свободно возвращаться в Иудею и в специальном эдикте объявил, что бог велел ему отстроить иерусалимский храм. Евреи возвращаются на свою родину под предводительством Зоровавеля. Постройка была прервана во время царствования Ассуира и Артаксеркса вследствие противодействия разных других народов, которые во время отсутствия евреев поселились в их стране. Наконец, с воцарением Дария вражда эта прекратилась, и храм был закончен на шестой год царствования Дария.
Неемия же говорит, что не Кир, а Артаксеркс в двадцатый год своего пребывания на престоле разрешил евреям возвратиться в Иерусалим и воздвигнуть город из развалин, причем Зоровавель был во главе освобожденного народа. Препятствия, чинимые пришельцами, расселившимися на "земле обетованной", были победоносно преодолены евреями, работавшими с лопатой в одной руке и мечом в другой. Наконец, "священный" автор повествует о путешествии, которое он совершил в Вавилон в эпоху, когда заканчивалась постройка храма, в тридцать второй год царствования Артаксеркса.
Но Ездра утверждает, что Неемия сопровождал Зоровавеля во время возвращения в Иудею при царе Кире и говорит, что было еще и второе возвращение, при Артаксерксе, но в седьмой год его царствования, а не в двадцатый. Он прибавляет также, что именно он, Ездра, на сей раз вел своих соплеменников. Попробуйте установить правду и выпутать ее из сети вопиющих противоречий!
ГЛАВА 44. Иже во святых отцы - многострадальный Иов и Иона
После Книг Ездры, Неемии и Есфири в Библии следует Книга Иова, рассказывающая историю, дата которой нигде не указана. Заключается она в следующем: в земле Уц (?) жил некий несметно богатый и очень богобоязненный человек. "Был день, когда пришли сыны божий предстать пред господа; между ними пришел и сатана. И сказал господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана господу, и сказал: я ходил по земле, и обошел ее. И сказал господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана господу: ...простри руку твою, и коснись всего, что у него,- благословит ли он тебя?" (Иов, гл. 1, ст. 6-9, 11).
Бог не захотел самолично причинять никакого зла своему верному слуге, но сатане позволил преследовать его сколько влезет. "Ты можешь делать с ним, что хочешь, только не лишай его жизни",- дружески сказал бог сатане, на небесном языке, конечно. Тогда господин сатана взял старика Иова, что называется, "в работу". Началось с того, что арабы-кочевники угнали у Иова его рогатый скот и ослиц. Затем молния убила его овец, равно как и пастухов. Халдеи угнали его верблюдов и изрубили мечами погонщиков. Наконец, яростный ветер из пустыни разрушил его дом, в котором находилось семеро его сыновей и трое дочерей: все они погибли под развалинами.
Иов узнал все эти новости сразу одну за другой. Но так как у него был хороший характер, то он стал на колени и воскликнул только: "Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, господь и взял... Да будет имя господне благословенно!" (ст. 21).
Больше ничего не сделал этот крепкий старик. Но и сатана не считал себя побежденным. Очень скоро несчастный Иов обнаружил на своем теле гнойные язвы, распространившиеся с головы до ног. Сидя на куче навоза, он осколками разбитого горшка снимает гной, текущий из его открытых ран. Жена ругает его. Но Иов возражает ей мудро: "Неужели доброе мы будем принимать от бога, а злого не будем принимать?" (Иов, гл. 2, ст. 10).
И вдруг Иов разразился яростными жалобами на свою жестокую судьбу. Он проклинает день своего рождения: "Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: "зачался человек"" (Иов, гл. 3, ст. 3). Громкими криками он призывает смерть. Эти жалобы изложены в двадцати шести стихах третьей главы. Но так как они противоречат основному сюжету книги, то руководства по "священной истории" обыкновенно пропускают их. Действительно, достаточно было бы, чтобы книга на них и остановилась. Сатана, державший своего рода пари с богом, оказался бы в выигрыше, как только Иов потерял терпение.
"И сказал господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана господу, и сказал: я ходил по земле, и обошел ее" (Иов, гл. 1, ст. 7).
Тогда Елифаз, Вилдад и Софар начинают увещевать Иова. Они напоминают ему, что невзгоды падают только на злых. Иов призывает бога в свидетели своей невиновности и клянется, что страдает незаслуженно. Этот разговор между Иовом и его друзьями занимает... двадцать девять глав. И вдруг в главе 32 появляется новый собеседник - Елиуй, более молодой, чем все остальные. Он вмешивается не для того, чтобы сказать, что Иов заслужил все строгие кары небесные, но исключительно чтобы заметить ему, что он обнаружил слишком много гордыни, вопия о своей невиновности, ибо, говорит он, ни один смертный не может постичь божьих суждений и не может оставаться совершенно чистым в его глазах.
Затем бог сам является в вихре и, осудив слова молодого Елиуя, напоминает о некоторых чудесах, достаточно доказавших его могущество. Тогда Иов признает, что вышел из пределов, которые должны были ему поставить его слабость и его невежество, и бог, удовлетворенный его покорностью, излечивает его от язв и возвращает ему в двойном количестве все утраченное. Бог приводит в свидетельство своего могущества двух необыкновенных животных - бегемота и левиафана, фантастическое описание которых занимает две страницы. О сатане больше нет никакой речи. Последняя - 42 глава сообщает, что у Иова еще раз родилось семь сыновей и трое дочерей и что он прожил 140 лет после этих тяжелых испытаний.
Ясно, что Книга Иова не представляет животрепещущего интереса. Критики отмечают в ней одну странность: сатана шатается по небу, между добрыми ангелами, как у себя дома, запросто бьется об заклад с господом богом, что вовлечет простака Иова в тяжелый грех богохульства, когда тот впадет в глубокое несчастье. А бог принимает пари в надежде, что его верный слуга будет терпелив до конца. Выходит, таким образом, что бог не совсем твердо знает будущее и даже ошибается в своих предвидениях, ибо в конце концов пари выиграл сатана: Иов действительно изменил своей терпеливой вере.
Обратимся теперь к Книге пророка Ионы, Иона был родом из Галилеи. Его жизнь относят к эпохе израильского паря Иеровоама II. Следовательно, он родился в окружении еретиков. В один прекрасный день он получил от бога приказание пойти проповедовать в Ниневию. Иона был единственный пророк, получивший миссию такого рода. На каком языке он проповедовал, спрашивает Вольтер, попутно замечая, что от родины Ионы до Ниневии было расстояние в шестьсот с лишним километров. Иона не предвидел особенного успеха своих проповедей. Вместо того чтобы пойти в Ниневию, он двинулся в противоположную сторону, спустился в Иоппию, морской город, и сел на корабль, отправляющийся в Фарсис.
На море разразилась свирепая буря. Как это ни странно, но буря усыпила Иону. Матросы в панике стали выбрасывать весь груз в воду, однако корабль, хотя и облегченный, качался на волнах пуще прежнего. Тогда капитан разбудил Иону и потребовал, чтобы он попросил своего бога утишить стихию. Иона этого не сделал. Море волновалось все больше и больше. Тогда матросы стали бросать жребий, чтобы определить, кто из находящихся на корабле является виновником бедствия. Жребий пал на Иону, и его выбросили в море. Буря прекратилась в то же мгновение. Непокорный пророк хлебнул соленой воды. И вот "кит", пришедший из южных областей Атлантики полюбопытствовать, что делается у берегов Средиземного моря, открыл пасть и проглотил его.
Этого Иона не ожидал. Но так как сделать ничего нельзя было, то он решил терпеливо выжидать событий в своем странном новом помещении. Библия говорит, что Иона три дня и три ночи квартировал в животе кита и изливал длинные хвалебные песни богу. Последний, в конце концов, желал только проучить пророка. Увидев, что Иона покаялся, бог приказал фантастической рыбе эвакуировать Иону обратно. Кит повиновался. И вот Иона снова на суше. Еще и сейчас показывают место, где кит выплюнул пророка. Впрочем, богословы не знают твердо, был ли Иона изрыгнут, или же кит эвакуировал его со стороны хвоста.
Неверующие критики говорят, что этот рассказ есть подражание греческим легендам. Гомер в своей двадцатой книге рассказывает о морском чудовище, набросившемся на Геркулеса. Геркулес провел три дня и три ночи в его чреве, питаясь печенью, которую он себе поджаривал, а через три дня сам победоносно вырвался из своей необычной тюрьмы. Эта сказка о Геркулесе ничуть не хуже сказки об Ионе.
В языческой мифологии есть также история об Арионе, который, будучи брошен в море матросами, был спасен дельфином, дотащившим его на спине до Лесбоса. Но это приключение бледнеет перед приключениями Ионы и Геркулеса.
По возвращении из внутренностей кита Иона отправился в Ниневию и от имени бога предсказал жителям близкое разрушение города. Библия говорит, что, гуляя по улицам, он кричал: "Еще сорок дней, и Ниневия будет разрушена". Эти простые слова имели замечательные последствия: жители тотчас же уверовали в еврейского бога, объявили пост и все поголовно надели вретища, не исключая и самого царя. Этот последний издал также приказ о великом посте не только для людей, но и для скота: "Чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили." И чтобы покрыты были вретищем люди и скот, и крепко вопияли к богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих" (Иона, гл. 3, ст. 7).
Так как все жители обратились в истинную веру, бог умилился, и предсказание Ионы на сей раз не сбылось. "И увидел бог дела их, что они обратились от злого пути своего, и пожалел бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел" (Иона, гл. 3, ст. 10). Ниневия была разрушена и обращена в развалины лишь много времени спустя. Оскорбленный мыслью, что население могло посчитать его простым болтуном после того, как не сбылось его пророчество, Иона ушел из Ниневии и удалился в пустыню. Стояла невыносимая жара, а кругом не было ни кустика. "И произрастил господь бог растение, и оно поднялось над Ионою, чтобы над головою его была тень и чтобы избавить его от огорчения его. Иона весьма обрадовался этому растению. И устроил бог так, что на другой день, при появлении зари, червь подточил растение, и оно засохло. Когда же взошло солнце, навел бог знойный восточный ветер, и солнце стало палить голову Ионы так, что он изнемог и просил себе смерти, и сказал: лучше мне умереть, нежели жить. И сказал бог Ионе: неужели так сильно огорчился ты за растение? Он сказал: очень огорчился, даже до смерти. Тогда сказал господь: ты сожалеешь о растении, над которым ты не трудился и которого не растил, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь и пропало. Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и множество скота?" (Иона, гл. 4, ст. 6-11)
Этой божественной остротой кончается Книга Ионы. Конец жалкий, ибо, в конце концов, чудо с кустиком ничто рядом с китовьим чудом, сентенция же весьма мало соответствует зверски кровожадной линии, которую последовательно проводят библейские авторы.
ГЛАВА 45. Доблестные братья Маккавеи
Мы приближаемся к последнему периоду истории еврейского народа до так называемого рождества Христова. В полном виде ветхозаветная часть Библии заканчивается тремя Книгами Маккавейскими и Третьей книгой Ездры.
Первые семь стихов главы 1 Первой книги Маккавейской упоминают о победах Александра Великого над Дарием III и говорят, что греко-македонский царь умер от болезни, разделив свое необъятное царство между своими военачальниками. Согласно еврейской легенде, при приближении Александра Великого к Иерусалиму еврейский первосвященник вышел к нему навстречу и предсказал завоевателю быстрое покорение всего мира. Чувствительный к этой лести Александр якобы пощадил Иерусалим.
Иудея тогда находилась под теократическим правлением: народ пользовался некоторой независимостью, не имея царя и не притесняемый соседними государствами. Страной управляли жрецы. Алтарь был вместе с тем и троном. В сущности говоря, этот вид правления мало чем отличался от монархии, ибо евреи платили верховному жрецу и церковную десятину, и гражданские налоги.
Неизвестно, сколько времени продолжался период этой сравнительной независимости, но из Книг Маккавейских следует, что евреи не были особенно счастливы в эпоху преемников Александра Македонского. Вот в каких выражениях Библия отмечает перемену положения: по смерти Александра все правители "возложили на себя венцы, а после них и сыновья их в течение многих лет; и умножили зло на земле. И вышел от них корень греха - Антиох Епифан, сын царя Антиоха" (1 Маккавеев, гл. 1, ст. 9-10).
В эпоху греческой династии Селевкидов, царствовавших в Сирии, евреи, несомненно, опять увидели черные дни, хотя "священный" автор и силится путем описания некоторых чудес снова поднять престиж избранного богом народа, несмотря на горестное положение, в котором его держали поработители. Как и все прочее в Ветхом завете, Книги Маккавейские кишат противоречиями и грубыми историческими ошибками. Кроме того, события описаны там в такой беспорядочной непоследовательности и с противоречивыми сообщениями об одном и том же, что трудно отделить правду от лжи.
Сделаем сначала краткий обзор истории евреев.
Жрец Маттафия во время царствования в Сирии Антиоха Епифана подал сигнал к восстанию, умертвив еврея, приносившего жертву сирийским богам. С ним были пятеро его сыновей - Иоанн, Симон, Иуда, Елеазар и Ионафан. Их прозвали Маккавеями (молотами). Иудея подняла мятеж. Люди стали вооружаться чем попало. Иуда Маккавей, наиболее славный из сыновей Маттафии, становится во главе мятежников и рубит на куски царских воинов. Но он не довольствуется своим положением вождя. Он принимает на себя еще и жречество. В третьей главе первой книги перечислены победы, одержанные Иудой над Аполлонием в окрестностях Самарии, над Сироном у Вефорона и над тремя другими военачальниками Антиоха - Птоломеем, Никанором и Горгием.
Во время царствования Антиоха Евпатора, сына Антиоха Епифана, Елеазар Маккавей был менее удачлив, чем его брат Иуда: в разгар сражения, увидев во вражеских рядах слона, украшенного царскими знаками, Елеазар бросился на животное, полагая, что на нем находился сам царь. Но слон схватил нашего еврея хоботом и разломал его надвое, как фарфоровую куклу 81.
В эпоху Димитрия Сотера, дяди и преемника Антиоха Евпатора, Иуда Маккавей еще раз восторжествовал над сирийской армией, бывшей под командованием Вакхида, и дважды над Никанором, которому победители "отрубили голову и правую руку... и повесили перед Иерусалимом" (1 Маккавеев, гл. 7, ст. 47). Однако при новом наступлении под предводительством Вакхида иудеи в ужасе рассыпались и предоставили своему генералу одному погибнуть под ударами врага. Так погиб знаменитый Иуда Маккавей. Его братья Ионафан и Симон наследовали ему друг за другом.
Маккавеи происходили из колена левитов и, будучи простыми жрецами, добились царской власти. Нельзя в таком случае не признать, что это событие совершенно расстраивало все пророчества о том, что из колена Иудина произойдут еврейские цари. Воцарение Маккавеев попирало пророчество о главенстве дома Давидова. Никого не осталось из племени Давида; по крайней мере, ни одна библейская книга не отмечает ни одного потомка этого царя со времени пленения евреев.
Дети левита Маттафии, прозванные сначала Маккавеями, а затем Хасмонеями, осквернили своими преступлениями и алтарь, и трон. Они придерживались варварской политики, которая была причиной окончательной гибели их отечества. Жреческая власть не спасла их от платежа дани царям сирийским. Кроме того, эти святые герои истребляли друг друга. Опьяневший на пиру Симон, последний брат Иуды Маккавея, был убит вместе с двумя своими сыновьями, своим зятем Птоломеем, правителем Иерихона, который хотел завладеть властью.
"Елеазар... увидел, чго один из слонов... превосходил всех.. И он предал себя, чтобы спасти народ свой и приобрести себе вечное имя" (1 Маккавеев, гл 6, ст. 43-44).
Гиркан, сын верховного жреца Симона и сам верховный жрец, пытался поднять мятеж против Антиоха Сидетия. Царь сирийский осадил его в Иерусалиме, а бог, по-видимому, не успел явиться на помощь, ибо Гиркану пришлось умилостивлять сирийского царя контрибуцией.
Это был тот самый Гиркан, который, воспользовавшись смутой в Сирии, завладел наконец Самарией, исконным врагом Иерусалима. Этот город затем был отстроен Иродом, который переименовал Самарию в Севасту. Самаритяне ушли в Сихем, который ныне называется Напелузой. Они оказались еще ближе к Иерусалиму. Взаимная ненависть двух половин избранного богом народа сделалась еще более яростной. Иерусалим, Сихем, Иерихон, Самария, которые так известны у нас благодаря религиозным сказаниям и которые были так мало известны на Востоке, были на всем протяжении их славной, но вымышленной истории маленькими городками, жавшимися друг к другу. Их бедные жители занимались отхожими промыслами.
Иосиф Флавий, опьяненный шовинизмом, не упускает случая сказать, что Гиркан Маккавей был завоеватель и пророк и что бог часто разговаривал с ним с глазу на глаз. Неоспоримое доказательство пророческого дара этого Гиркана заключается, по Иосифу Флавию, в том, что, имея двух любимых сыновей, которые были чудовищно вероломны и жестоки, он предсказал им дурной конец, если они не исправятся. Из этих двух молодцов один был Аристовул, другой Антигон. Тщеславие этих евреев заставило их принять греческие имена. Бог посетил однажды ночью Гиркана и показал ему портрет другого его сына, который сперва назывался Иоанном, а впоследствии задумал назваться еще и Александром.
- Этот, - сказал бог, - всегда будет занимать твое место великого жреца.
Добрый отец Гиркан, почуяв в этих словах предсказание узурпации, поторопился умертвить своего сына Иоанна-Александра "из страха, чтобы предсказание не исполнилось", как выражается Иосиф Флавий. Но, по-видимому, этот Иоанн либо не совсем умер, либо бог воскресил его, ибо через некоторое время он стал верховным жрецом и повелителем Иерусалима.
Что же случилось с двумя возлюбленными братьями - Аристовулом и Антигоном, сыновьями Гиркана, после смерти их отца? Священник Аристовул убивает священника Антигона, своего брата, в храме и приказывает удавить свою мать в темнице. Это тот самый Аристовул - первый Маккавей, принявший титул царя иудейского,- которого Иосиф Флавий называет очень мягким властителем.
В эту эпоху Иудею волновало соперничество двух религиозных сект, которым предстояло вскоре обратиться в две политические партии. Это были фарисеи, что значит "обособившиеся", или "отличные", ибо они претендовали отличаться от прочего народа, и саддукеи, называвшиеся так по имени своего религиозного вождя Садока. Эти последние были своего рода еврейскими эпикурейцами: придерживаясь фанатически законов "Пятикнижия", они не признавали бессмертия души, следовательно, не верили ни в ад, ни в рай, и еще того меньше - в воскресение из мертвых.
Фарисеи же прибавляли к писаному Моисееву закону еще и устную традицию, согласно которой они верили в переселение душ, а к этой теории метампсихоза добавляли еще целый ряд других верований. Они утверждали, например, что злой дух может внедряться в тела людей; они видели козни демонов во всех непонятных болезнях. Фарисеи были учеными толкователями "закона божия". У них учились познавать "тайны" Они проповедовали воскресение мертвых и царство небесное.
Была еще и третья секта - ессеи. Ессеи, или ессены, жившие коммуной, исповедовали терпимость. Они усвоили различные персидские верования.
Маккавеи первоначально покровительствовали саддукеям против фарисеев. Это объясняется, конечно, тем, что фарисеи образовали партию, весьма влиятельную в государстве и искавшую вмешательства во все дела, следовательно, угрожавшую Маккавеям. Когда умер Аристовул I, то его убитый брат Иоанн-Александр "воскрес" и вступил на престол; вероятно, его держали в тюрьме все-таки, а не в могиле. Иоанн женился на Саломее, вдове Аристовула, и переименовал ее в Александру.
В эту именно эпоху Птоломеи, цари греко-египетские, и Селевкиды, цари греко-сирийские, ожесточенно оспаривали друг у друга Палестину. Этот спор начался со времени смерти Александра Македонского. Рознь этих властителей позволила еврейскому народу несколько укрепиться. Священники, правившие народом, меняли свои политические ориентации каждый год и продавались наиболее сильному. Иоанн-Александр начал свое жречество с убийства своего единственного брата, который больше не воскресал, подобно ему. Иосиф Флавий не называет имени этого брата, да для нас оно и не имеет никакого значения в каталоге библейских преступлений. Иоанн-Александр продержался исключительно благодаря смутам, господствовавшим в Азии. Его правление было одновременно жреческим, демократическим и аристократическим. Полная анархия!
Флавий рассказывает, что однажды народ в храме стал забрасывать великого жреца Иоанна-Александра яблоками и апельсинами, когда тот провозгласил себя правителем. Александр приказал убить 5000 человек. Это избиение положило начало целой эпохе массовых убийств, продолжавшейся десять лет.
Кому евреи платили дань в эту пору? Флавий даже и не затрагивает этого вопроса: он допускает, что Иудея была свободной и суверенной страной. Тем не менее цари египетские и сирийские оспаривали ее друг у друга до тех пор, пока не пришли римляне и не присоединили всю Палестину к своим владениям.
После этого Иоанна, столь недостойного великого имени Александра, его вдова Саломея-Александра держала власть в своих руках в качестве регентши при своих юных сыновьях, предоставив, впрочем, фактическое управление страной фарисеям и глядя сквозь пальцы на все жестокости, с которыми они преследовали своих противников - саддукеев. Когда ее смерть совсем очистила поле для соперничества обеих сект, это царство, не имевшее и двадцати километров протяжения, вновь стало раздираться гражданской войной. Гиркан II, старший сын великого жреца Иоанна-Александра, стал во главе фарисеев, а Аристовул II, младший, примкнул к саддукеям. Таким образом, Иудея имела уже двух царей вместо одного. Братья-враги сошлись в битве под стенами городка Иерихона, но уже не во главе армий в 300, 400, 500, 600 тысяч человек, как ранее невозмутимый лжец - "святой дух" повествовал; в эту пору уже не решались писать такие небылицы. Даже Иосиф Флавий, столь склонный к преувеличениям, не сделал этого. Еврейские армии насчитывали в ту "пору три-четыре тысячи солдат. Гиркан был побежден, и хозяином положения остался Аристовул II.
В эту эпоху римляне, нимало не смущаясь военным союзом, якобы заключенным ими с Маккавеями, понесли свое победоносное оружие в Малую Азию, в Сирию и далее до Кавказа. Селевкидов больше не было. Тигран, царь армянский, тесть Митридата, завоевал часть сирийских владений. Гней Помпеи (106-48 годы до н. э.) покорил Тиграна. Он довел Митридата до самоубийства и в 64 г. до н. э. обратил Сирию в римскую провинцию. Книги Маккавеев ничего не говорят ни об этом великом римлянине, ни о Лукулле, ни о Сулле. Для Библии это совсем не удивительно!
Гиркан, изгнанный своим братом Аристо улом, скрылся у одного арабского вождя, по имени Аретас. Иерусалим и тогда был столь незначительной деревушкой, что Аретас - вожак небольшой кочующей шайки разбойников - смог осадить этот город. Помпеи тогда был в Нижней Сирии. Аристовул обратился за покровительством к одному из его военачальников, и тот приказал бедуинам снять осаду и не нападать больше на римские земли, ибо с присоединением Сирии Палестина стала римской областью. Таков единственный союз, который Римская республика могла заключить с иудеями.
Флавий пишет, что Аристовул послал Помпею роскошные подарки для того, чтобы добиться его благосклонности. Страбон говорит, что это был золотой виноград, но приписывает подарок Иоанну-Александру, а не Аристовулу. Как бы там ни было, Аристовул и Гиркан, оспаривавшие друг у друга звание верховного иудейского жреца, пришли судиться к Помпею. Этот последний уже собирался высказать свое решение, когда Аристовул исчез. Можно думать, что золотые гроздья не повлияли на судью и что младший сын Иоанна-Александра решил положиться лучше на иерусалимские укрепления.
Помпей тоже осадил Иерусалим. Известно, что город этот имеет великолепное положение для обороны. В руках более или менее искусного строителя он мог бы стать лучшей крепостью на Востоке. По крайней мере храм, который был цитаделью, мог сделаться неприступным, так как он был построен на вершине отвесной горы, окруженной пропастями. Помпеи был вынужден потерять почти три месяца на подготовку военных машин. Но как только они были пущены в ход, он овладел крепостью. Один из сыновей диктатора Суллы взошел первым на укрепления. Еще более памятным делает этот день то, что взятие Иерусалима римлянами произошло во время консульства Цицерона (63 год до н. э.).
Иосиф Флавий говорит, что 12 000 евреев были убиты в храме. Мы бы ему поверили, если бы не знали, что он всегда преувеличивает. Нельзя верить ему и когда он прибавляет, что в храме нашли 2000 талантов золота и что победитель собрал еще 10 000 талантов в городе. В конце концов, иерусалимский храм столько раз брали победители иудеев, подвергая его разграблению, что трудно верить наличию в нем большого числа ценностей. Было бы еще более бессмысленно верить, что на такое маленькое государство, столь бедное и изнуренное постоянными междоусобицами, можно было бы наложить контрибуцию в 10 000 талантов.
Ни о чем этом не думают люди, читающие Библию бессознательно и легкомысленно повторяющие басни, порожденные попранным национальным самолюбием! Разумный человек пожимает плечами, видя, что Александр не мог собрать в Иудее больше 30 талантов на войну за независимость против Дария и что вдруг кто-то обнаруживает в еврейских кассах двенадцать тысяч талантов.
Несомненно, Помпеи ничего не взял для себя и ограничился тем, что заставил евреев заплатить издержки по экспедиции, которая была, в конце концов, вспомогательной диверсией во всей его общей кампании в Малой Азии. Цицерон хвалит это бескорыстие. Но историк Роллен ("История Рима", кн. XVI) говорит, что с тех пор ничего не удается Помпею вследствие святотатственного любопытства, которое толкнуло его в "святая святых" еврейского храма.
Вольтер возражает Роллену, что Помпеи навряд ли мог знать, что вход туда воспрещен. Воспрещение касалось, во всяком случае, евреев, а не Помпея. Плотники, столяры каменщики и прочие рабочие входили же туда, когда над было делать ремонт. Можно было бы прибавить, что при сутствие "ковчега завета" - сундука, в котором "пребывал бог,- делало это место священным. Но "ковчег" бесследно исчез еще во времена Навуходоносора.
Цезарь,- продолжает Вольтер,- точно так же вошел бы, как и Помпеи, в это помещение длиною около девяти метров. Ему любопытно было бы заглянуть в алтарь бога Саваофа. Помпеи был побежден Цезарем в битве при Фарсале 6 июня 48 г. до н. э. Быть может, и этим он был наказан за иерусалимское любопытство? Но это поражение имело и другие причины, и среди них полководческий гений Цезаря сыграл гораздо более важную роль. Но еще большее святотатство по сравнению со входом в "святилище" - истребить в храме 12 000 человек.
Помпеи взял Аристовула в плен и отправил его в Рим. В 48 году до н. э. он приказал одному из потомков Сципиона, замещавшему его в Сирии, казнить старшего сына Аристов вула, принявшего имя Александра и провозгласившего себя царем. Это событие служит последним примером того "равноправного" союза, который евреи якобы заключили с Римом, как хвастает автор Первой книги Маккавеев. Оно показывает, как мало можно верить этим "священным" историям.
Наконец, для того чтобы положить последний мазок на картину и показать, каким почтением римская держава была проникнута по отношению к евреям, достаточно будет сказать, что несколько лет спустя (в 38 году до н. э.) триумвир Марк Антоний приговорил еще одного еврейского царя, второго сына Аристовула - Антигона, к рабской смерти: его били кнутами и распяли.
Сенат дал титул царя идумеянину Ироду, сыну Антипатора, прокуратора иудейского, который женился на Марианне, дочери Гиркана II. Он процарствовал около сорока лет под протекторатом Рима, держа своих еврейских подданных под жестоким гнетом железной власти.
Приведем теперь небольшой обзор отдельных мест Книг Маккавейских, сделанный Вольтером. У него хватило терпения рассмотреть библейские тексты и резюмировать аргументы против подлинности и правдивости этих последних книг Библии. Вот его резюме:
"I. Надо отвергнуть повествование о пытке семи братьев Маккавеев и их матери, якобы умерших в муках за отказ есть свинину. Первая книга не говорит об этом, несмотря на то, что она далеко выходит за эпоху царствования Антиоха Епифана. Отец Маккавеев имел только пять сыновей, которые все отличились, защищая родину. Вторая книга в рассказе о пытке Маккавеев (гл. 7) не говорит, в каком городе произошла эта варварская экзекуция. Кроме того, Антиох вряд ли был способен на поступок столь жестокий, столь подлый и, вместе с тем, столь бесполезный. Это был властелин, воспитанный в Риме и достойный своего воспитания,- человек доблестный и великодушный. Единственное, что ставится ему в упрек, это излишняя простота в обращении, обычная у римских властителей, искавших популярности в народе. Прозвище "Епифан" (по-русски "блистательный", "славный", "знаменитый") есть хороший ответ на те оскорбления, которыми евреи осыпали его память.
Иерусалим был присоединен к обширным владениям Сирии. Евреи возмутились против Антиоха. Он отправился наказать мятежников. Так как религия была вечным предлогом всех преступлений и жестокостей евреев, Антиох, которому надоела его собственная терпимость, повелел, чтобы во всех его владениях не было никакой другой веры, кроме культа сирийских богов. Он отнял у мятежников их религию и их деньги - две вещи, которые были еврейским жрецам более всего дороги. Антиох, между прочим, не поступил так в Египте, который он завоевал. Наоборот, он возвратил это царство его же царю с великодушием, которое знает только один пример - пример Александра Македонского. Если он оказался более строг по отношению к евреям, то это была вынужденная строгость. Самаритяне покорились ему, а Иерусалим противился. Произошла кровопролитная война, в которой Иуда Маккавей и четверо его братьев выполнили, по словам Библии, необычайные чудеса во главе небольшой кучки воинов.
II. Фантазер - автор первой книги - начинает свою ложь с утверждения, что Александр разделил свои земли между своими военачальниками еще при жизни. Эта ошибка, не нуждающаяся в опровержении, позволяет, однако, судить об "учености" автора.
III. Почти все частности и подробности Первой книги Маккавеев совершенно химеричны. Авторы ее говорят, что Иуда Маккавей, перебиравшийся во время войны из пещеры в пещеру где-то в заброшенном уголке Иудеи, задумал заключить союз с римлянами, так как ему рассказывали "о мужественных подвигах, которые они показали над галатами, как они покорили их и сделали данниками" (гл. 8, ст. 2). Но галаты в ту пору еще не были покорены и не были данниками римлян. Это произошло только при Люции Корнелии Сципионе.
IV. Автор говорит далее, что Антиох III (правил 223-183), которому Антиох IV Епифан (правил 175-163) приходился сыном, был в плену у римлян. Это очевидная ошибка: он был в 190 г. побежден Люцием Корнелием Сципионом Азиатским (в битве при Магнезии), но не был взят в плен. Он заключил с Римом мир и заплатил военные издержки. Здесь виден еврейский автор, очень мало осведомленный о том, что происходит в остальном мире, и болтающий вздор о том, чего совершенно не знает.
V. Автор прибавляет, что Антиох III уступил римлянам Индию, Мидию и Лидию (гл. 8, ст. 8). Это уже чересчур! Такая смелость в обращении с историческими фактами совершенно непостижима. Автору оставалось уступить римлянам еще Китай и Японию!
VI. Затем, желая обнаружить осведомленность в делах Рима, он говорит, что там ежегодно избирают властелина - судью - и ему одному подчиняются (гл. 8, ст. 16). Этот невежда не знал, что в Риме были два консула!
VII. Иуда Маккавей и его братья, если верить книге, отправили посольство к римскому сенату, и послы сказали следующее: "Иуда Маккавей и братья его и весь народ иудейский послали нас к вам, чтобы заключить с вами союз и мир". Это примерно должно было звучать так же, как если бы какой-нибудь партийный лидер из республики СанМарино отправил бы послов в Турцию для заключения дружеского союза. Но и ответ римлян, приводимый Библией, не менее удивителен. Если бы действительно в Рим пришло посольство от какой-нибудь более или менее известной и сильной республики и если бы Рим действительно заключил торжественный союз с Иерусалимом, несомненно, Тит Ливии и другие историки об этом знали бы. А о "союзе" с Римом сообщает только Библия.
VIII. Вскоре встречается еще одна фанфаронада: это вымышленное родство евреев со спартанцами. Автор говорит, что некий лакедемонский царь, по имени Арей, написал еврейскому первосвященнику Онии (гл. 12, ст. 23): "Найдено в писании о спартанцах и иудеях, что они - братья от рода Авраамова. Теперь, когда мы узнали об этом, вы хорошо сделаете, написав нам о благосостоянии вашем. Мы же уведомляем вас: скот ваш и имущество ваше - наши, а что у нас есть, то ваше. И мы повелели объявить вам о том".
Нельзя серьезно относиться к нелепостям, полностью лишенным здравого смысла. Это похоже на историю с Арлекином, который выдавал себя за священника. Когда судья уличил его во лжи, он ответил: "Право же, я думал, что я священник!" Незачем доказывать, что никогда спартанцы не имели царя по имени Арей и что в эпоху великого жреца Онии у лакедемонян вообще больше не было царей. Было бы также излишней тратой времени доказывать, что Авраам был так же мало известен в Греции, как и в Риме.
IX. Остановимся теперь на чудесном приключении Илиодора, о чем рассказано в гл. 3 второй книги. "Селевк, царь Азии" (Селевк IV Филопатор), старший брат и предшественник Антиоха IV Епифана, будто бы узнал от одного еврея, бывшего попечителем храма, что иерусалимская сокровищница содержит необыкновенные богатства. Нуждаясь в деньгах для своих войн, царь послал своего офицера Илиодора потребовать эти богатства. Илиодор является за выполнением поручения и входит в соглашение с великим жрецом Онией. Пока они разговаривали в храме, с неба спустилась громадная лошадь, на которой верхом сидел всадник, блиставший золотом. Конь стал бить Илиодора передними копытами, а двое ангелов, державшие коня под уздцы, пороли Илиодора нагайками. Жрец Ония начал молиться за него богу. Пресветлые ангелы перестали хлестать офицера и сказали ему: поблагодари Онию! Если бы не его молитвы, мы бы тебя запороли до смерти. После этого они скрылись.
Это чудо показалось критикам особенно удивительным потому, что ни царь египетский Сусаким, ни Навуходоносор, ни Антиох Епифан, ни Птоломей Сотер, ни великий Помпеи, ни император Тит, которые все черпали ценности из еврейского храма, ни разу не были выпороты ангелами. Правда, некий святой монах видел душу Карла Мартелла 82 , которую черти препровождали на лодке в ад. Черти хлестали его душу кнутами за то, что Карл присвоил себе кое-что из богатств монастыря святого Дениса. Но такие случаи бывают, выражаясь вежливо, совсем не часто.
X. Мы пропускаем множество анахронизмов, смешений, ошибок, подтасовок, невежественных небылиц, которыми переполнены книги Маккавеев, и переходим к смерти Антиоха, описанной в главе 9 второй книги. Это нагромождение лжи, нелепостей и бессмыслиц вызывает отвращение. Согласно утверждениям автора, Антиох якобы пришел в Персеполис с намерением разграбить этот город и храм. Достаточно известно, что город, названный греками Персеполисом (по-русски "город персов"), был разрушен Александром Македонским. Евреи, всегда жившие изолированно между другими народами, всегда занятые только своими собственными интересами и презиравшие всех иноплеменных и иноверных, могли, конечно, не быть в курсе событий в Китае или в Индии. Но могли ли они не знать, что город, который только греки звали Персеполисом, перестал существовать за 160 лет до Антиоха? Настоящее имя этого города было Истахар. Если бы еврей из Иерусалима, житель Азии, написал книгу Маккавеев, он не дал бы столице персидских царей названия, фигурирующего исключительно в греческих источниках. Отсюда заключают, что последние книги Ветхого завета могли быть написаны только евреями-эллинистами из Александрии 83.
Но вот еще один повод к сомнениям. В первой книге сказано, что Антиох Епифан захотел овладеть золотыми щитами, оставленными Александром Великим в городе Елимаисе, по дороге в Экбатаны и что он умер от "великой печали в чужой земле" (гл. 6, ст. 13), узнав, что Маккавеи оказали сопротивление его войскам и в Иудее. Во второй книге, наоборот, сказано, что этот царь выпал из колесницы, что при падении он причинил себе тяжелые ушибы и скончался, что тело его кишело червями и что под влиянием этих страданий он стал молить прощения у еврейского бога. Автор этого вымысла злорадствует: "нечестивец молил господа, уже не миловавшего его" (2 Маккавеев, гл. 9, ст. 13). Автор прибавляет, что Антиох якобы обещал богу принять иудейскую веру. Это все равно, как если бы Карл Великий, вождь крестоносцев, обещал принять ислам.
Вот еще одна сценка из третьей книги. Действие происходит в Египте. Царь Птоломеи Филопатор разгневался на евреев, которые вели обширную торговлю в его странах. Он приказал произвести им перепись, и, согласно Филону, их оказалось миллион человек. Этот миллион человек был согнан на Александрийский ипподром. Царь приказал раздавить их слонами. В час, назначенный для этого зрелища, господь бог, блюдущий покой своего народа, сделал так, что царь задремал. Проснувшись, Птоломеи отложил забаву на следующий день, но на следующий день бог отнял у него память: Птоломеи ничего не вспомнил. Наконец, на третий день Птоломеи вспомнил обо всем и приказал приготовить евреев и слонов. Слонов поили вином с ладаном. Пьеса должна была быть сыграна, когда внезапно открылись небесные двери и оттуда спустились "два славных и страшных ангела" (гл. 6, ст. 17). Они направили слонов против солдат, сопровождавших их. Солдаты были - конечно! - раздавлены, евреи - конечно! - спасены, и царь - конечно же! - обращен в истинную веру. Все, как полагается в благочестивых сказках для людей религиозного умственного состояния".
Таково краткое резюме Вольтера. Нет никакой нужды рассматривать и другие вздорные глупости "священных книг маккавейских".
* * *
75 Перепись эта весьма разноречиво описывается в двух книгах Библии: во Второй книге Царств (гл. 24) и в Первой книге Паралипоменон (гл. 21). В первой из них говорится: "гнев господень опять возгорелся на израильтян и возбудил он в них Давида сказать: пойди, исчисли израиля и иуду. И оказалось, что израильтян было восемьсот тысяч мужей сильных, способных к войне, а иудеян пятьсот тысяч" (ст. 1, 9). Во второй: "восстал сатана на Израиля, и возбудил Давида сделать счисление израильтян... И было всех израильтян тысяча тысяч, и сто тысяч мужей, обнажающих меч, и иудеев - четыреста семьдесят тысяч, обнажающих меч" (ст. 1, 5). Бог, по первой, предлагает Давиду семь лет голода, по второй - три (ст. 13 и ст. 12). Забыв об этом "грехе", Третья книга Царств (гл. 15, ст. 5) уверяет, что "Давид делал угодное пред очами господа и не отступал от всего того, что он заповедал ему, во все дни жизни своей, кроме поступка с Уриею хеттеянином".
76 "Как по своей жизни, так и особенно по духу своему Давид более, чем кто-либо в Ветхом завете, был истинным прообразом Христа", - отмечает известный богослов А. Лопухин в своем "Руководстве к библейской истории" (СПб., 1888).
77 Готский альманах - справочное немецкое издание, в котором из года в год описывались родословные "аристократических особ" и перечислялись "благополучно здравствующие" "царственные особы". В альманахе сообщалось, какие перемены произошли в этой "высокой" среде за истекший период: кто из сановных особ бракосочетался, умер и т. д.
78 "В то время Иисус поклялся и сказал: проклят пред господом тот, кто восставит и построит город сей Иерихон... И господь был с Иисусом" (Иисус Навин, гл. 6, ст. 25-26).
79 Вся история Христа есть не что иное, как сплетение целого ряда эпизодов и мотивов, заимствованных из ветхозаветной "истории". Нет ничего удивительного, что чудо с насыщением вошло также и в евангелия (в Евангелии от Марка дважды - гл. 6, ст. 37 и сл.; гл. 8, ст. 1 и сл.).
80 Христианские церковники "нашли" останки Елисея весьма рано. В средине IV века император римский Юлиан Философ приказал сжечь эти кости. Пепел их был развеян по ветру. Это не помешало церковникам, вскоре же после смерти Юлиана, в городе Севесте начать вновь спекулировать чудотворными мощами Елисея, а еще позднее в городе Равенне появился дубликат этих мощей.
81 Согласно Библии, Елеазар "подбежал под слона", убил его, и слон придавил его своей тушей (1 Маккавеев, гл. 6, ст. 46).
82 Карл Мартелл (688 - 741) - правитель франкского государства, основатель династии Каролингов - франкских королей. Он не стеснялся дарить своим рыцарям церковные имения.
83 Это с очевидностью следует также и из того факта, что в древнееврейском тексте Библии Книг Маккавейских нет.
